У Дона Великого на берегу

— Что же?

— Соскочил старый Боброк с коня. Приник к земле. Долго слушал. Великий князь потерял терпение. Спрашивает, что, мол, там, воевода? Боброк поднял голову от земли. Подь, государь, сюда. Сам внемли. Так, сказывают, и поступил великий князь.

— Чего ж объявилось?

— На вражеской стороне — вопль, словно девица кричала жалобным голосом. А на нашей женщина плакала...

— К чему бы?

 Истолковал Боброк великому князю: жду, мол, победы, но и наших ратников много поляжет.

Эх,— вздохнул кто-то,— что мало кто из нас домой воротится, ведомо без гадания. Кабы бог победу даровал!

Бог-то бог, да сам не будь плох...— сказал Найдён. — Тогда и победа будет!

Топтались мужички. Одёжу поправляли. У кого были доспешные или иные военные облачения — их. У щитов ремешки подтягивали.

— Скорей бы!— сказал Тюня.

 — Эва,— скосился Найден,— впервой зрю человека, что торопится на тот свет. Чуден ты, товарищ!

 И себя перебил:

— Да уж верно, скорее бы...

Всё реже и прозрачнее становился туман. Проглянуло тусклое солнце. Вдруг стихло вовсе русское войско. Стояли воины затаив дыхание. Прислушивались. Нет, не ошиблись!

Нарастал топот приближающейся конницы, худо видимой из-за остатков тумана.

Зачернели конные и пешие фигуры. Всадники сгоряча выскакивали вперёд. Осаживали коней, чтобы принять строй.

— Вота! — сказал Найден Тюне.— А ты горевал. Пожаловали гости!

Разом колыхнулось русское войско, словно ветер прошёлся. Кто сидел, отдыхаючи после бессонной ночи и тяжкой переправы, встали. Тянули шеи, желая разглядеть Мамаевых воинов.

 А их прибывало всё более и более. Летели с криком и визгом.

— На испуг хотят взять,— заметил Найден.— Пустые хлопоты!

Скоро всё впереди, сколь можно было видеть, заполонило ордынское войско.

— Много их, однако! — шмыгнул носом Тюня.

— Да уж, паря, на всех хватит...— сказал Найден, выставляя щит и поводя плечами,— прилаживался к Бренковым доспехам.

Проворчал опять:

— Всё одно, как в чужих портах. Тут жмёт, там тянет. Ну да ладно,—себя же утешил,—пущай мои послужат великому князю. Может, сберегут от лихого копья али вострой сабли!

Поглядели Найден с Михой в сторону чёрного великокняжеского стяга. Следом за ними — другие.

Там он! — сказал Тюня.— Сохрани господь и дай ему здоровья!

Переглянулись Найден с Михой. Мало кто знал в войске, что под черным стягом будет биться Михаила Андрееве Бренк, а сам великий князь стал где-то среди воинов, дабы с ними быть до конца, своим мечом служа Русской земле.

Дмитрии Иванович тем временем, окружённый надёжны-ми воинами из степных сторож, вглядывался в приближающуюся Мамаеву рать. Щит привычно поправлял, трогал рукоять меча. Все, что можно было, исполнил. Собрал войско на Руси и впрямь до того не виданное. Привёл к наилучшему месту. Расставил полки согласно своему разумению и советам воеводы Дмитрия Михайловича. Крепкий засадный полк стоит и будет стоять наготове до нужного часа. С умыслом к горячему князю Владимиру Андреевичу приставил холодного и трезвого Боброка. Коли худо придётся русской рати, от них верная подмога. Слов нет, был соблазн отборный полк бросить сразу в бой. Да опытен стал великий князь московский Дмитрий. Умудрён жизнью, проведённой в походном седле. Знал: надобно иметь в запасе силу.

Москва вспомнилась, Кремлёвский златоглавый терем. Жена... кому великая княгиня, ему — родная Дуняша. И сыновья — Василий и Юрий.

Гордо веял чёрный с золотым ликом великокняжеский стяг. Как там Миша Бренк? Вот уж кому лихо придётся!

Пожалел, что уступил воеводам.

Всей жизни великому князю московскому покудова было двадцать девять лет. Тридцать исполнится, коли всё ладно будет, через месяц с двумя днями. Молод ещё! А позади победы примечательные, важные. В борьбе за великое княжение, за укрепление единства Руси преодолел сопротивление князей — суздальско-нижегородского, тверского и рязанского. Дважды его войска отразили нападения на Москву литовского великого князя Ольгерда. Пять лет назад принудил великого князя тверского Михаила Александровича признать его Дмитрия, старшинство. Позади успешный поход в Волжско-Камскую Болгарию. Два года минуло с победы под Скорнищевом над ратью Олега рязанского. И столько же - с победы над Мамаевым мурзой Бегичем.

И вот теперь беспримерное войско. Смелый бросок навстречу ордынским полчищам. Поле Куликово, на которое пришёл он великим князем, с грозной силой. А теперь стал вместе с простыми воинами — воином же.

Эй вы, братья-князья, тягавшиеся за великое княжение, стали бы рядом. Как было бы славно!

Но полно о прошлом! И тужить о желанном не время.

Перебирал крепкими ногами конь.

Тучнело ордынцами Куликово поле.

Глава 12. НА КРАСНОМ ХОЛМЕ

 Белоснежный тонконогий арабский скакун легко вынес правителя Золотой Орды на холм, господствующий с юга над Куликовым полем.

— Здесь! — коротко приказал Мамай, И проворные слуги во мгновение ока возвели светло-золотистый просторный шатёр.

Мамай, царевич, князья-мурзы и иные вельможи, стоявшие чуть поодаль, принялись внимательно изучать местность. Кто в шёлковых, кто в войлочных юртах, но все родились выросли в степи.

Поняли сразу: московский князь их опередил-обставил. Навязывает своё место боя. Ему удобно, им—нет.

Князья и вельможи перевели взгляды на правителя.

Мамай колебался.

Если бы не стая этих шакалов и лисиц, что ждала его решение, он, пожалуй, трижды подумал бы, прежде чем принимать здесь бой. Но он столь долго медлил в Донских степях, ожидая союзников, окупавшихся на поверку вероломными, что теперь его осторожность все приняли бы за трусость.

И он держался так, словно всё идёт по его собственному, а не Дмитриеву, замыслу. Как всегда, властно отдавал приказы. А сам думал: упустили из-за своей алчности ордынские ханы московских князей. Радовались — привозят большую дань, дорогие посулы. Богаче, нежели другие русские князья. И вот дожили! Постыдное поражение Бегича. Огромная русская армия. Это поле, не им, Мамаем, выбранное — Дмитрием.

Что ж, дело, слава милосердному аллаху, поправимое! Войско, которое привёл он, больше московского числом. Про умение что толковать. У Мамая — воины. Свои и наёмные. Последним плачено золотом. Знают и те и другие: главная Награда за поход — впереди. Покоится в сокровищнице московских князей, в церковных подвалах и алтарях, в сундуках бояр и богатых купцов-гостей.

Всё это обещано воинам. Кроме того, ждут их толпы русских пленников и полонянок. Это тоже разжигает азарт и своих и наёмников. Как львы будут рваться они к русскому золоту! А что у Дмитрия? Половина войска — лапотники-мужики. В жизни не держали ни сабли, ни копья! Жаль, Дмитрием выбрано поле боя. Но сил хватит для того, чтобы этот досадный промах не. сказался на исходе сражения! А всё Ягайло с Олегом!

Мамай обернулся. Почтительно приблизился один из вельмож.

Вельможа знал, какие известия и от кого ожидал правитель. Понимая, что сейчас он добрый вестник, смело доложил:

— Гонец от великого князя литовского!

— Где? Позови!

— Я здесь, милостивый хан!

Вельможа чуть схитрил. Это был не посланец Ягайлы, как сначала подумал Мамай. Вернулся гонец, посланный им самим к великому князю литовскому. Но Мамай мысленно одобрил вельможу. Он свой. Всем обязан Мамаю. Предан как собака хозяину, из рук которого получает корм. И захотел придать вести и вестнику большее значение в глазах высокородных царевичей и высокомерных князей-мурз, тайных завистников и недругов правителя.