У любви не всегда красивое лицо
Шрифт:
Надир прервался и посмотрел на меня, но я почти ничего не видела и не слышала. Только его обвиняющий тон и его жестокие слова…
– Но, тем не менее, вчера Эрик сказал, что ты отрицаешь то, что он думал, что ты разбила все его надежды, - продолжил Надир, а я сжала кулаки, даже не замечая, как ногти вонзились в ладони.
– Ты кричала на него из-за того, что он мог только подумать об этом. Я думаю, что под тяжестью всего этого он сломался, и, придя домой вчера вечером, перерезал себе вены. Я пытался его спасти, Кристин, пытался, но было уже поздно, я не успел…
Я закусила кулак, чтобы не
«Не оправдывай себя, Кристин, ты убила его, и понимаешь это! Ты убила его. Его не смогла убить даже толпа разъяренных цыган, его убила любимая женщина. Подумай над этим, Кристин! Подумай, сколько боли и зла ты ему причинила».
– Но я не хотела!
– зарыдала я. – Я хотела признаться ему, хотела сказать правду. Ах, если бы только повернуть время вспять…
– Знаешь, Кристин, я никогда не понимал, за что Эрик так тебя любил, - продолжал перс, наверное, не замечая, как я сжималась от его слов.
– Ты жестоко с ним обращалась, бросалась страшными словами и не могла смириться с его лицом. Я думаю, что Эрик был в отчаянии и чувствовал себя одиноким и ненужным. Он хотел, чтобы ты его любила так же сильно, как и он тебя. Эрик очень умен, Кристин, он бы не стал думать, что Густав его сын, если бы не просчитал все до мельчайших подробностей. Он так надеялся и верил, а ты все это растерзала парой фраз… А сейчас, когда его с нами уже нет, я думаю, что заслуживаю знать правду. Скажи!
– Надир… – как, как он может теперь думать о том, чтобы что-то говорить?! Ведь этим не вернешь, этим не вернешь моего Ангела музыки…
– Нет, Кристин, я должен знать! – потребовал Надир.
– Правда ли то, что Густав - плоть и кровь Эрика? И не ври мне, я тоже не из глупцов.
Я вздохнула, прежде чем ответить. Сейчас уже не было смысла лгать, Рауль ушел, а Эрик… Эрик мертв. Как больно это звучало, как страшно… Может, это все только дурацкий сон, и я скоро проснусь?..
– Я не хотела лгать Эрику, - прошептала я, - просто не была готова признаться, что Густав - его сын…
– Я знал! Знал! – вскрикнул Надир и почему-то радостно засмеялся. Я ощутила злость: почему он смеется, почему не плачет? Как он может смеяться теперь?!
– Знал, что Густав - сын Эрика! Эти глаза, этот невероятный зеленый цвет принадлежал только Эрику. И мальчик, его походка и манера речи, и его способности к музыке - это все Эрик… Это все от него! А ты… - он горестно посмотрел на меня, и я, не будучи в состоянии выдержать его взгляда, опустила голову вниз, - ты разбила ему сердце, Кристин…
– Я знаю, я не хотела… – я изо всех сил сдерживалась, чтобы не зарыдать. Мне нужно быть сильной, я не могу поддаваться отчаянию, ведь мне нужно вырастить Густава, сына Эрика… Эрика! Эрика, которого я убила!
– Надир, мне так плохо… Я бы все отдала, чтобы повернуть время вспять и сделать все правильно, не быть такой дурой…
Перс вдруг бросил на меня какой-то одобряющий взгляд, а затем схватил за руку и потащил в коридор. Я попыталась вырваться, но он был очень сильным. Я упиралась как могла, но мои ноги только скользили по полу. Наконец мы остановились
у запертой двери. Я бросила на Надира изумленный взгляд.– Зачем мы сюда пришли?
– Ты хотела сделать все правильно?! Делай! – приказал он, кивая на дверь.
– Там… Там тело Эрика?
– я вновь зарыдала и начала медленно отступать назад. – Нет, нет… Нет! – я закричала и попыталась вырваться из рук перса, но он держал меня очень крепко. Тогда я схватила его за руку: - Не заставляй меня смотреть на его безжизненное тело, умоляю!.. Я не хочу запомнить его таким! Мне и так очень плохо, не заставляй меня, прошу!..
– Эрик жив, Кристин! – сказал перс, глядя мне прямо в глаза. – Он не умер прошлой ночью.
– Что?! – еще раз переспросила я, думая, что все это мне послышалось, но как только я посмотрела на довольную физиономию Надира – я все поняла. Он подстроил все: сначала сказал, что Эрик мертв, потом потребовал правду… И эта его веселость, радость… Сердце вновь пропустило удар, я задохнулась. Он не умер? Он не умер! Он жив! И я могу все исправить! А затем я повернулась к персу, глотая слезы, но теперь уже слезы радости, а не скорби.
– Надир, как ты мог? Ты не представляешь, что я пережила за эти несколько минут!
– Я должен был услышать правду, Кристин, - перс оценивающе взглянул на меня. – И я ее услышал. А теперь её услышит Эрик!
– Но я могла солгать снова, - неуверенно сказала я.
– Ты мог не услышать правду… – но он перебил меня, качая головой.
– Я еще раз говорю, что умен. У тебя не было причин больше лгать, зная, что Эрик мертв, - при этих словах я всхлипнула, а он ободряюще положил мне руку на плечо.
– А теперь иди и скажи ему. Он должен знать!
– и перс подтолкнул меня к дверям палаты Эрика….
========== Глава 39. ==========
Глава 39.
POV Кристин.
Я тихо приоткрыла дверь и вошла. Первое, что бросилось мне в глаза - это маска Эрика, лежащая на тумбочке. Значит, он лежит на кровати без нее. Бедненький, ему, наверное, тяжело ощущать себя таким… как бы это сказать… незащищенным что ли. Но лично мне было все равно, в маске он или без нее. Я должна перебороть этот глупый страх, ведь я очень люблю его. Люблю, но постоянно причиняю ему боль.
Если честно, я даже боялась посмотреть на него, но вовсе не из-за его лица, а из-за того, что я наделала. Ведь это из-за меня он чуть не свел счеты с жизнью… Но я должна это сделать, должна наконец-то открыть ему правду. Поэтому я выдохнула и перевела взгляд на Ангела. И сразу ощутила еще более сильную боль в сердце. Он был очень бледным. Его глаза были закрыты, а грудь тяжело вздымалась. Я села на стул у его постели и осторожно взяла его за руку.
– О, Эрик, - слезы непроизвольно покатились по щекам, - что нам с тобой теперь делать?..
– Вечный вопрос, верно?..
– Я услышала его хриплый голос и напряглась. Он в сознании, он слышит меня…
Если быть честной до конца, я не думала, что так сразу буду с ним говорить и все ему объяснять, я думала, что у меня будет время, чтобы морально подготовиться. Но он лежал с открытыми глазами и смотрел на меня, а значит, времени нет. Надо все сказать. Я уже открыла рот, чтобы произнести всю правду, но он опередил меня: