У любви не всегда красивое лицо

– О чем ты говоришь?
– я приподнялся на локтях, всматриваясь в бледное лицо девушки.

– Когда Рауль тем утром забрал меня, он не знал, что… Что между нами было, - я нервно сглотнул, и от напоминания о той ночи меня бросило в дрожь. Ее нежные объятия, ее поцелуи, неземная страсть, охватившая нас обоих…

«Так, Эрик, - вдруг сказал внутренний голос, - не отвлекайся и слушай!».

– Рауль говорил мне много лестных слов, много обещал, говорил, как безумно любит, - она замолчала, бездумно глядя в пол, и я понял, что все эти воспоминания сейчас стоят перед ее глазами, - мне не оставалось ничего другого, как выйти за него замуж, ведь я думала, что ты бросил меня.

При этих словах я шумно выдохнул, а она бросила на меня короткий взгляд, но потом снова опустила глаза вниз. Я почему-то чувствовал, что ей стыдно об этом говорить.

– Когда я узнала, что у меня будет ребенок, я была счастлива. Так счастлива!.. Впервые за все то время, как я вернулась с Раулем. Но вдруг меня посетила одна догадка, я села и просчитала все до мельчайших подробностей и поняла, что Рауль не вписывается в эти рамки.

Я мало-помалу начинал понимать, о чем она говорила, но по-прежнему молчал, старясь не спугнуть это ощущение приближающегося счастья. Кристин же говорила дальше.

– Наша брачная ночь произошла спустя два месяца после того, как он вытащил меня из леса, а когда еще через месяц я поняла, что жду ребенка – то осознала, что ему гораздо больше, чем месяц… - она на минуту замолчала, а потом продолжила: - Рауль не попадал в эти числа, а когда я родила - он говорил о преждевременных родах, хотя все было как раз в срок, - Кристин прикусила губу и смело посмотрела мне в глаза. – Эрик, Густав - твой сын.

После ее слов время как будто остановилось. Густав… Он был моим сыном. Мой сын - как это странно звучало. И мне стало так хорошо, так легко, что я чуть не рассмеялся, хотя сразу же одернул себя, ведь Кристин довольно обеспокоено следила за моим лицом. Наверное, опасалась, что я сойду с ума от этой новости… И не зря, впрочем. Думаю, что на моем месте многие бы сошли с ума. Но все еще был сильный.

И вдруг меня охватила злость, даже ярость. Я чуть не умер из-за ее лжи… Кристин солгала мне! Я сразу понял, что Густав мой ребенок, как только посмотрел в его глаза. Его манера речи, голос, походка: точно так же вел себя я, но только он был красив, безумно красив…

– Эрик, не сердись, пожалуйста… – вдруг проговорила очень извиняющимся тоном.

– Ты соврала мне, Кристин. Я пришел к тебе тогда, чтобы узнать правду, а ты соврала. Ты растоптала мне сердце, как я могу доверять тебе? Как могу не злиться на тебя? Я потерял четыре года… Четыре! Я пропустил его первые шаги, первые слова… Я упустил самые важные моменты жизни единственного сына, как я могу не злиться на тебя? Но после всего этого ты еще и солгала мне, когда я пришел за правдой. Что будет после того, как я поправлюсь? Ты убежишь к Раулю? Ты будешь с ним? Всегда, когда на меня сваливается счастье - оно ускользает сквозь пальцы, вот и сейчас я не знаю, в какой момент потеряю вас… Так что, когда ты намерена бежать к виконту? К человеку, который вырастил МОЕГО сына, а, Кристин? – временами я почти срывался на крик, и видел, как медленно бледнело лицо Кристин.

Да, я знал, что это было слишком, она же не была виновата в том, что произошло пять лет назад, не была виновата в том, что Густава растил Рауль, ведь ей больше ничего не оставалось делать. Но я был зол и слова сами вырывались наружу.

– Я делала это ради блага своего ребенка, когда жила с Раулем, я думала, что ты бросил меня! – в сердцах крикнула девушка, и я ощутил, что ей больно слышать такие слова в свой адрес.
– Рауль заставил меня поверить в его ложь, в то, что ты ненавидишь меня. Когда я родила Густава и посмотрела в его глаза в первый раз - я заплакала… Я видела в них тебя, Эрик. Все четыре года я жила с ребенком, который был твой копией, ты знаешь, какая это была пытка? Я и так страдала оттого, что ты оставил меня, так еще и вечное напоминание о тебе в лице Густава! Мне было больно! Эрик, - я посмотрел ей в глаза, в которых застыли слезы.
– Эрик, даже если полиция когда-нибудь найдет Рауля, я никогда к нему не вернусь, я обещаю. Помнишь, что я сказала однажды? «Страшней лица - зло, сокрытое в душе»…

Да, я помнил, ведь это мне она сказала…

– Так вот, - продолжила она, - тогда я была неправа, я сказала эти слова совсем не тому человеку! Рауль - монстр, я боюсь его и никогда в жизни не вернусь к нему снова.

Эти слова немного приободрили меня, но я все еще не мог поверить, что она останется со мной.

– А что насчет Густава? Он живет ложью… Он зовет отцом неродного человека. Что с ним будет, если мы все ему расскажем? Что нам делать?

– Я не собираюсь ему говорить… – Кристин опустила голову под моим пылающим взглядом.
– И ты не должен. Нужно ждать…

Я сжал зубы. Слезы полились по щекам. Слезы счастья и одновременно безысходности. У меня есть сын, который и не подозревает об этом.

– Т-ты права, - сквозь слезы сказал я. Мне так хотелось говорить холодно и уверенно, но я просто не мог.

«Черт, Эрик, ведешь себя как тряпка, - фыркнул внутренний голос, - вечно чуть что - в слезы».

Я невольно улыбнулся. Знали бы все те люди в Опере, которые боялись меня до дрожи в коленках, что я плачу каждый раз, когда… Тьфу, кошмар просто! Какой стыд! Но я не мог сдерживаться. И вдруг мне в голову пришла одна мысль. Я резко стянул с себя маску и поднял на Кристин лицо. Она отреагировала как всегда: закрыла глаза и отвернулась. Хорошо хоть, что не закричала и не убежала. Но пора ей уже привыкнуть ко мне, давно пора. Почему она никак не может этого сделать?

– Если даже ты не можешь смотреть на меня, как быть с Густавом?..
– я шмыгнул носом.
– Я, возможно, не могу быть ему отцом, но хотя бы дядей…

– Нет, Эрик, нет…

– Да, Кристин, - я сжал ее ладонь, - ты будешь позволять мне видеться с Густавом тогда, когда я захочу. Это ясно?

– Я не собиралась его от тебя прятать, - возразила Кристин.

– Не верю! Как только ты накопишь денег - ты сбежишь отсюда, сбежишь с Густавом подальше, чтобы Рауль не нашел вас, а ты знаешь, что рано или поздно он вернется. Я знаю, что ты хочешь как можно быстрее уехать отсюда. Но я не дам вам этого сделать! – грозно воскликнул я и в следующую минуту ощутил, как она вздрогнула, и ее рука дернулась в моей.

– Эрик… – Кристин вдруг сжала мою руку сильнее, но так и не повернулась, - остановись, ты меня пугаешь.

– Хорошо, - проворчал я, - только послушай меня и очень внимательно. Ты будешь позволять мне видеть моего сына каждый раз, когда я захочу. И ты не покинешь остров вместе с ним… Но если ты попытаешься это сделать, я заберу его. Заберу Густава, - мне самому было страшно такое говорить, но я должен был убедиться в том, чтобы она осталась, чтобы снова не бросила меня одного.

– Нет, ты не можешь… – прошептала Кристин, в ее голосе явно звучал страх, который расстроил меня: я ведь совсем не хотел ее пугать.
– Ты так не поступишь…

– О, но я могу. Такой уродливый человек, как я, способен на все, - язвительно бросил я, - я заберу его и сбегу из страны. Это только предупреждение, Кристин. И не думай, что я не буду за вами наблюдать, теперь я не спущу с вас глаз.

Я не знал, почему меня так понесло, может, потому, что я снова не хотел её потерять? Да, именно поэтому. Она - мать моего ребенка, и я любил её больше жизни. Я не хотел снова лишиться всего, что у меня есть.

– Ты жесток, - тихо прошептала она.

– А ты не была жестока, когда украла у меня драгоценное время? Время, которое никогда не вернуть, - она всхлипнула, а я сильнее сжал ее руку.
– Я просто не хочу больше терять тебя…

– Я никуда не денусь, я сама не хочу уходить. Дай слово, что не скажешь Густаву правду?

– Даю тебе слово!

Кристин вытерла рукавом глаза, мокрые от слез, и, быстро повернувшись, крепко меня обняла. Я почувствовал ее тепло, частое биение ее сердца. Я зарылся носом в ее волосы, пахнущие ванилью, и зажмурился. Вот бы этот момент длился вечно. Момент без боли, страданий и страха…

Но как бы я хотел, чтобы она смогла смотреть мне в лицо. Это придет, со временем, я надеялся. А сейчас у нас вся жизнь впереди, у нас есть ребенок. У меня было все, что нужно для счастья, бог наконец-то наградил меня за те испытания, что я прошел.