У свободы цвет неба

Перед тем, как гасить чарр, он вывел на виртуальный экран над столом карту города и изучил ее еще раз. Город как город, он про такие не раз читал в отчетах и даже не однажды видел сам. Сайх спрятал чарр, вышел из зала ожидания станции пригородных поездов "Ленинский проспект" и направился к ближайшей помойке. Его костюм, состоящий из свободных прямых брюк серо-голубого цвета, рубашки сложного кроя двух оттенков сиреневого и мягкой темно-серой накидки с рукавами и капюшоном, полы которой позволяли завернуться в нее при необходимости и создать еще один слой защиты от ветра и холода, слишком привлекал внимание. На обувь тут вроде бы не так внимательно смотрели, но оставить на себе хотя бы брюки значило сказать всей улице "привет, я из-за звезд", а это в планы сайха не входило. Наскоро исследовав баки, Исиан нашел пару штанов своего размера и тряпку, когда-то бывшую футболкой.

Вернувшись к железнодорожной насыпи, он восстановил волокна ткани, заместив их органикой, щедро предоставленной травой со склона. На цвете штанов решение сказалось не самым лучшим образом, но эта деталь была, пожалуй, последним, что могло побеспокоить сайха. Та же участь ждала и футболку, только ей еще предстояло потерять все частички краски, из которых состоял когда-то нанесенный принт. За постелью пришлось прогуляться еще по трем окрестным помойкам. Годные шнуры болтались, забытые кем-то, на старых рекламных растяжках, и Исиан позаимствовал их без всяких сомнений. Закончив чистить найденные в куче утиля одеяла, он обнаружил, что солнце почти коснулось края ближайших крыш. Сайх переоделся, упаковал постель, завернув в нее свою слишком заметную одежду, и пошел к ближайшему Источнику. Выйдя поблизости от резиденции, он устроил себе место для ночлега, активировал чарр и снова вошел в сеть.

Пресс-конференцию Димитри назначил на третье июня, чтобы отвлечь внимание от вопросов судьбы Алисы, отношений администрации империи с Сопротивлением, решения суда империи по делу Полины и вопросов о самой Полине, очередная болезнь которой была совсем некстати. Честя досточтимого Эрве на все корки, князь понимал, что окончательно сажать Академию в лужу совершенно невыгодно в том числе ему самому. В оставшиеся до конференции два дня он хотел переговорить с Мариной Лейшиной и с Улаевым. Марину он планировал спрашивать, как решать вопрос с пострадавшими от репрессий, а что до Улаева, к нему у Димитри был длинный ряд тем, при одной мысли о которых князь не знал, кого ему больше жаль, себя или собеседника. Но все они могли подождать, в отличие от разговора с Лейшиной, с которого князь и решил начать.

Задавшись целью соблюсти приличия хотя бы после окончания всех нервных событий, он послал ей письмо на контактный адрес "Света в окне". Вместо ответа по мейлу о предположительном времени удобной встречи всего лишь через два с половиной часа Димитри увидел в своей приемной сущее дитя тьмы в вытертой косухе со взглядом, полным клубящегося раскаленного мрака. В руках разъяренная правозащитница держала какую-то распечатку, которая оказалась у князя на столе через пять ударов сердца после того, как Лейшина вошла в кабинет. Димитри быстро просмотрел листок и мысленно поморщился. Москвичи прокомментировали заявления магистра Академии, даже не слишком смещая акценты. Этого и не потребовалось. Полина еще не успела даже толком вступить во владение своей новой собственностью, а ее репутация уже опять была под угрозой. Поскольку предыдущие сплетни сошли с рук всем злословившим ее имя, после этой новости можно было ожидать еще более гадких высказываний. И конечно, она увидит и прочтет если не все, то достаточно, едва откроет глаза. Димитри опять оказался скверным другом.

– Это часть какого-то плана?
– осведомилась Марина.

Димитри очень печально посмотрел на нее.

– Ты же видела Эрве. И сама знаешь, что нет, это не часть плана. Его спросили, он и сказал, как понял. Остановить его было некому, вот и результат.

– И что ты собираешься делать с этим результатом?
– едко спросила Лейшина.

Князь пожал плечами.

– Тебя вот вызвал. Посоветоваться.

– Очаровательно, - процедила Марина, глядя на листок на столе Димитри.

– Подожди злиться, - сказал князь дружелюбным тоном.
– Ты вправе, но все-таки подожди. Прежде всего, скажи мне - ты веришь, что я хочу все уладить?

– В это я верю, да, - ответила Марина очень серьезно.

– Ты веришь в то, что интересы края мне важны и ценны?
– задал он новый вопрос.

Марина задумалась.

– Скажи мне только две вещи, Димитри. Во-первых, предупредил ли кто-нибудь Полину, что значит это ее действие, и во-вторых, сама ли она вошла в этот подаренный ей дом, будь он неладен.

Князь молча покачал головой.

– Можно подробнее?
– спросила Лейшина, глядя на него не слишком добрым взглядом.

– Нет, - сказал Димитри грустно.
– Ее никто не предупредил. Вошла она, конечно, сама, силой ее не тащили.

Марина прищурилась.

– Что-то мне эта твоя фраза напоминает.

– Что же?
– спросил князь.

– Ничего особенного, - вдруг улыбнулась Лейшина.
– Всего лишь классический подход нашей полиции к расследованию преступлений против женщин. Синяков нет - значит, близость была по обоюдному согласию. Четыре часа уговоров не считаются.

Димитри потянулся рукой к виску и, прервав жест, опустил ладонь на стол.

– Да, - тяжело сказал он.
– Ты права. Я предлагал ей войти, пока не получил согласие.

– Тогда еще один вопрос. Ты знал, что это повредит ей?
– Лейшина казалась очень нейтральной, но Димитри знал цену этой нейтральности. Не по опыту пребывания в Озерном крае. По Ддайг. Так с саалан беседовали вожаки орд, вышедших в степь. Одно неверное слово - и все усилия этих восьми лет по счету его родины могли пойти прахом.

– Марина...
– он все-таки взялся рукой за висок.
– Дав себе труд хоть на минуту представить такую возможность, я бы, конечно, не сделал этого. Но мне и в голову не пришло, что Эрве об этом спросят, да еще в подобной форме. У меня, видишь ли, свои воспоминания, связанные с этим домом, и я, признаюсь, был рад, что он достается Полине. Мне очень не хотелось, чтобы она отвергла этот подарок. Вышло очень плохо, конечно. Государь хотел возместить урон ее репутации, а вместо этого...
– Димитри не стал договаривать и махнул рукой.

– А вместо этого она получает еще ушат помоев, - невозмутимо заметила Марина.
– И теперь ты меня спрашиваешь, что с этим делать.

– Да, - жестко сказал князь.
– Я спрашиваю тебя, что мне с этим делать, а мог бы решить сам. С твоим участием решение может быть лучше. Без твоего участия оно все равно будет. Если у меня не останется выбора, я не стану размышлять о цене.

– В таком случае, - медленно сказала Лейшина, - или вызывай сюда вашу судейскую коллегию, или отправляй меня туда. Кто-то же должен объяснить вашему императору, что произошло.

Димитри обреченно кивнул.

– Но сначала все-таки завтрашняя пресс-конференция. Унриалю есть что сказать вашей прессе, поверь. И он не досточтимый Эрве. Посмотрим для начала, как ваши журналисты переживут этот день.

Интерес к точке зрения Унриаля да Шайни и к его персоне вообще у Эгерта появился после прочтения стенограмм с заседаний суда в Исанисе. Суд слишком откровенно пытался замять позицию пораженного в правах младшего маркиза да Шайни, несмотря на то, что его высказывания по меньшей мере соответствовали линии церкви Аль Ас Саалан или официальной идеологии империи. Когда журналист увидел официальное объявление о персональной пресс-конференции с бывшим наместником Озерного края, он понял, что хочет на ней быть. Хотя бы и без аккредитации. И не пожалел о своем решении. А аккредитацию удалось получить достаточно просто.