У свободы цвет неба

Пресс-конференция дала такой пакет новостных поводов, за которым несколько померк даже вопрос о результатах судебного процесса за звездами. Выслушав вопросы прессы, Унриаль да Шайни без подготовки произнес краткую речь, переломившую отношение мирового сообщества и к нему самому, и к саалан в общем.

Я так и не понял, – сказал он, - почему вы повторяете слова, не пытаясь подумать об их значении. И ладно бы вы не знали настоящего значения слов и говорили их просто так, но ведь это вранье несет реальную угрозу чьим-то жизням. Вот, например, слово "эвтаназия". До восемнадцатого года я его слышал чуть ли не чаще, чем "здравствуйте". Я бы понял применение этого слова к себе подобным. Как метод избавления от мучений смертельно больных людей такое можно принять и даже согласиться с этим. А речь шла о здоровых бездомных кошках и собаках. Вы их даже не едите! Но почему-то называете умышленное истребление животных эвтаназией. Тех, кто поддерживает это кровопролитие, не зовут убийцами. Они "эвтаназисты". За четыре года моего здесь присутствия в качестве наместника я так и не смог до вас докричаться. Пользуясь возможностью, хочу напомнить, что "эвтаназия" в переводе с вашего греческого означает "благая смерть", то есть убийство из милосердия, прекращение жизни с целью освобождения от неизлечимой болезни или невыносимого страдания. Кроме этого, принято считать, что эвтаназия принимается страдающим осознанно и добровольно. Вы спросили хоть одну бездомную собаку или подвальную кошку, хочет ли это животное расстаться с жизнью именно сегодня? Я сейчас не говорю о несчастных хозяевах неизлечимо больных домашних питомцев. Эти, вызывая спецслужбу, умываются слезами и присутствуют рядом со своими малыми друзьями до последнего их вздоха. Каждый такой случай - драма семьи, и в подобных обстоятельствах вы говорите "усыпление", а слово "эвтаназия" вами не применяется. Вы используете его тогда, когда вам нужно признаться в массовых убийствах животных. По-моему, то, что происходит с бездомными кошками и собаками некоторых стран этого мира с довольно обширными территориями, не имеет ничего общего с эвтаназией. Это сознательное истребление неудобных кому-то молчаливых и беззащитных существ. Милосердие тут и мимо не пролетало. Зачем и кто совершает подмену смыслов, несложно догадаться. За этим термином скрывают холодный расчет и полное бездушие. С ярлыком "эвтаназия" очень удобно продавать людям благую для них, но не для убиваемых животных, смерть. "Она ведь безболезненная, быстрая и избавляет животных от страданий и ужасной, тяжелой, невыносимой жизни на улице", - вот чем здесь у вас оправдывают обыкновенное циничное убийство. Мне его тоже пытались продать. И не только его. "Дисциплинирующее воздействие" и "коррекция поведения" - вот как вы говорите про истязание животных, с которыми не способны договориться. В отношении самих себя вы определяете те же самые действия как пытки. И я не могу понять этих двойных стандартов.

Видите ли, няньки нашего народа отличаются от ваших собак очень немногим. Только речью и предпочтениями в еде. Поэтому понять ваш стиль обращения с существами, кроткая преданность которых заслуживает если не ответной любви, то хотя бы благодарности, я так и не смог. Да, наверное, я был чересчур неуступчив в не слишком принципиальных для вас вопросах. Возможно, я не сумел достаточно ясно донести вам свою позицию. Должен сказать, конфликт культур начался гораздо раньше, чем вы его заметили. В тот самый день, когда мне предложили к дневной трапезе мясо животного, молоком которого я завтракал. И в отличие от нашего скота, квамов, ваши животные, коровы, узнают хозяев и способны быть верными им. Разумеется, я сразу попросил заменить блюдо на что-то более этически приемлемое, и мою просьбу услышали, но выводы, сделанные по итогам этого случая, были удручающе поверхностны. Меня сочли вегетарианцем и не стали слушать в других вопросах. Я-то хотел, чтобы умышленное расчетливое массовое умерщвление хотя бы прекратили прикрывать лицемерием. И пытки, кстати, тоже. Особенно мне не нравится, когда животных мучают на потеху толпе. Я готов закрыть глаза на пищевую неразборчивость, в конце концов, здешняя история знает и более темные страницы, но некоторые ваши развлечения неприемлемы. Вы кое-как согласились с тем, что нельзя устраивать бои между детьми, но что насчет птиц и собак? Я уже не говорю об извращенных сексуальных практиках. Никому из моего народа в голову не пришло бы вступить в связь с животным, а тем более после подобного еще и употребить его в пищу. Да, формально у вас за все это даже предусмотрены наказания, но такие мягкие, что ими никого не напугать и не остановить, да и расследуются эти дела без особого интереса.

Что до цирков и особенно дельфинариев, скажу кратко. Ваши тюрьмы по сравнению с этими учреждениями еще можно назвать приемлемыми условиями. Теперь об этих несчастных созданиях, которых я, с вашей точки зрения, цинично убил. На мой взгляд, то, что я сделал, было именно эвтаназией. Понимаете, недопустимо брать на себя ответственность за жизнь существа и не обеспечивать его всем необходимым, а ограничивать только минимальным списком условий. Содержание живых существ в плохих условиях ради получения выгоды называется рабством, если речь идет о людях.

Почему с животными должно быть иначе? Ваши зоопарки и цирки - это неприемлемо. Для животного вольер хуже, чем барак для человека. Держать живое существо в грязи, незащищенным и зависимым - постыдно. Что до цирковых нравов, с ними дело обстоит еще хуже. Животные любят играть и спокойно относятся к публичности своей игры, в отличие от людей, но играть невозможно по приказу. И неотменяемыми требованиями к игре считаются здоровье играющего и хорошие безопасные условия. Ваши бессловесные цирковые артисты ютятся в тесных клетках, плохо спят и постоянно встревожены. Их заставляют делать то, что противно их природе. Вот, например, тигры. Они любят плавать и играть с водой, но на арене цирка постоянно прыгают через огонь, которого боятся. Почему бы не сделать представление с большими кошками в воде? Ответ очень прост. Вам нравится мучить тех, кто не может ответить. Я пресекал это, пока мог. Жаль, что моих сил хватило так ненадолго.

На следующий же день после пресс-конференции в резиденцию наместника империи Аль Ас Саалан на имя Унриаля да Шайни пришло несколько официальных писем одобрения от радикальных зеленых групп. В письмах содержались выражение солидарности с его позицией и сожаления по поводу инцидента в зубровнике. Писавшие были вовсе не против того, что он выпустил зверей, но убивать, говорили они, все равно не следовало. Все эти письма администрация империи добросовестно опубликовала на своем портале.

Эгерт решил остаться в крае вместе с группой, приехавшей на пресс-конференцию, и поискать среди сааланских функционеров других радикальных зеленых. Секретарь наместника не очень хорошо понял вопрос и порекомендовал представителям прессы обратиться к достопочтенному. Ответы на вопросы прессы достопочтенного Лийна, Льва Станиславовича Сиротина по документам края, только подтвердили первое впечатление. В беседе с достопочтенным выяснилось, что по предложению графа да Айгита уже второй месяц ведется сортировка скота перед забоем и животных, способных усваивать команды, исключают из отправки на забойные пункты. Их доращивают до года, чтобы впоследствии передать на обучение. Журналисты, услышав это, удивились - в основном авторству предложения - и попытались подтвердить информацию. Граф ответил через своего секретаря, что действительно посещал бойню с целью исследовать процесс и по итогам подал досточтимому доклад, на основании которого программу и составили. Мона Нодда добавила, что кроме этого нововведения Дейвин да Айгит вскоре предложит и еще ряд изменений, гарантирующих отсутствие стресса у забиваемых животных, если уж их мясо настолько необходимая часть рациона жителей края. Саалан также были недовольны машинной дойкой коров и их круглогодичным стойловым содержанием. Лев Станиславович в беседе с прессой заявил и программу защиты морских млекопитающих в территориальных водах края, но в том июне эту заявку никто не принял всерьез. Всем хватило уже имеющих место фактов, серьезно меняющих образ империи в глазах мирового сообщества.

Это случилось почти одновременно, но я не помню, что сначала, что потом. Кажется, все-таки сперва мне рассказали, что какой-то сайх начистил физиономию сааланцу за женщину, а потом я посмотрела в свой чарр и увидела, что он пытается создать микросистему с чарром Исиана. Я не смогла дать подтверждение этому запросу. И отказ дать не смогла тоже. Примерно через час, обнаружив себя в обмороке и поняв перспективы бессонной ночи, я напросилась на разговор к Дейвину. Он был очень занят в тот день, так что Зов мне пришел около полуночи. Я еле услышала его от тревоги, но все-таки услышала. Когда я вошла, граф еще сидел за столом и копался в сети.

– Что у тебя?
– спросил он, глядя в монитор.

– У меня странное, - призналась я.
– Мой чарр показывает, что Исиан Асани меньше чем в трех километрах отсюда, но в резиденции его нет.

– Вот как...
– Дейвин оторвался от монитора.
– Давай посмотрим. Ты уже сканировала территорию?

– Нет, - призналась я.
– Чарр все показывает яснее ясного.

– Я могу посмотреть?
– спросил Дейвин.

Я инициировала чарр и вывела над столом виртуальный экран. На нем все еще висел запрос: "Объединить чарры в сеть или отклонить объединение?". Местоположение чарра Исиана мне показалось странным: согласно карте, он находился около ручья за нашим ближним учебным полигоном. Забыть там чарр Исиан не мог, а оставить его намеренно именно в этом месте можно было только с одной целью: чтобы подцепиться или к чарру Макса, или к моему. И, как принц Дома, он имел на это право. Я физически чувствовала, как становлюсь прозрачной и бессильной, голову изнутри слегка жгло, мысли начинали путаться. Я даже не сразу заметила, что Дейвин смотрит на меня.

– Отклони объединение чарров?
– предложил он.
– Мне кажется, будет лучше искать его по-саалански, чтобы спросить, что он хотел этим сказать.

– Это не он, - ответила я, с трудом не лязгая зубами.
– Чарр остался в системе Дома, настройки не обнуляют в таких случаях, мало ли что кому понадобится и когда назначат повторное расследование. А он все еще принц.

– И что?
– не понял да Айгит.
– От того, что запрос пришел сам по себе, ты не можешь его отклонить?

– Формально могу, но...
– Я сама не понимала, чего боюсь. Со мной уже случилось все, что может случиться с сайхом, для Созвездия я была хуже, чем мертвой - недостойной упоминания. Мои родители, судя по письмам, были благополучны, насколько это возможно без моей поддержки. Ничего больше произойти не могло. Но принять решение я не могла, не могла, не могла...

Дейвин, глядя на меня, грустно улыбнулся.

– Я понимаю, что с тобой происходит. Давай сделаем вот что. Возьми учебные дни и реши для себя этот вопрос. Замену тебе на время дежурств я найду, если потребуется. Но думаю, ты справишься.

– Есть, - мрачно ответила я и пошла решать вопрос.

– Алиса!
– окликнул он.

Я повернулась к нему.

– Возьми у Нодды ключ от свободных апартаментов, останься пока здесь. Мне так будет спокойнее.

Значит, он в меня не настолько сильно верит, как изображал... хотя, чем эта версия отличается от пяти возможных прочих, я уже не могла понять. Просто повторила "есть" и пошла к Нодде за ключом.

Ночь я почти не спала, а утром, одеваясь, едва не навернулась с кровати на пол. Сперва я списала все это на непривычное место, а тошноту - на недосып. Но не сумев попасть ключом в замок, обнаружила, что руки у меня ходят реально ходуном. И поняла, что не хочу даже прикасаться к чарру. Именно тогда я и увидела Дейвина. Он стоял в коридоре и смотрел, как я закрываю дверь. Я сжала зубы и попала ключом в скважину.