Убить героя

* * *

— Сколько минут прошло между первым и вторым отключением? Полчаса? Час? На что нам ориентироваться? — спросила Гала, врываясь в комнату.

Миро молча кивнул ей, Асвальд негромко ответил:

— Пятнадцать секунд.

— …что?

Миро знал, что отбор в Комиссию был крайне строгим. Претенденты должны были обладать не только отменным здоровьем, широким кругозором и хорошей скоростью реакции, но и пластичной психикой, готовой воспринять и переработать любую нестандартную ситуацию. Но сейчас дали сбой даже безупречные навыки госпожи Галы. Женщина застыла посреди комнаты в совершенной растерянности и молча переводила взгляд с одного экрана на другой. Потом спросила:

— А это точно один и тот же человек?

— Точно, — ответил Асвальд. — И монтажа тут опять же нет, мы проверили.

Экраны доп-реальности висели в воздухе, сквозь них виднелись такие же растерянные лица сотрудников внешнего отдела, которые первыми нашли в Сети записи из квартир Мерлан и Кои. На первой записи, сделанной встроенной камерой капсулы, был запечатлен коренастый человек с широкими плечами и каким-то не к месту добродушным лицом. Он срывал прозрачную крышку капсулы, не удосужившись отключить аппаратуру и даже прервать текущее погружение, откидывал ее за спину, где последняя ударялась об стену и шла трещинами. Нетрудно было догадаться, что коренастый человек обладал сверхъестественной силой, раз мог вот так швырнуть триста килограммовую крышку.

Камера была обязательной в конструкции любой капсулы для погружения, и вторая запись отличалась разве что лучшим качеством, да краски на ней были поярче. И комната госпожи Мерлан, попавшая в кадр, восхищала своими габаритами и богатством: мраморные колонны слева и справа, высоченный потолок, с которого свисала объемная хрустальная люстра. Но все остальное повторялось один в один: широкоплечий мужчина средних лет легко срывает с капсулы крышку, отшвыривает ее куда-то назад и резко исчезает из кадра.

— В каком они сейчас состоянии? — тихо спросила Гала, наконец взяв себя в руки.

— Оба в коме, — ответил Асвальд.

— Игровой?

— Нет, обычной. Ни в Даоне, ни в Игре нет следов их присутствия.

— Их тела повреждены? — Гала достала пачку, выбила себе на ладонь тонкую сигарету.

— Физических повреждений нет. — Асвальд вскинул подбородок, давая знак ассистенту. Тот достал зажигалку и прикурил представителю Комиссии. — Функции мозга тоже в порядке.

— То есть… — Гала выпустила плотную струю дыма, — их что… словно… просто выключили?

— Похоже на то, — согласился Асвальд. Он подошел ближе к экранам, внимательно рассмотрел их и задумчиво протянул: — Интересно… Маас и Ллель сейчас в таком же состоянии?

— Это вообще отдельный разговор, — фыркнула Гала. — Представитель Дмаана на последнем общем совещании рвал и метал, обвиняя нас в заговоре против всей цивилизации зургов. Вы вообще в курсе, что Маас и Ллель на Зетте считаются изменниками?

— Да, — нехотя ответил Асвальд.

— И как давно вы в курсе? Вы уже знали это, когда брали их в команду?

Федерал промолчал, Гала и не настаивала на ответе. Это мало походило на допрос или даже обычное отчитывание нижестоящего сотрудника. Она скорее просто журила его за то, о чем давно знала и чему никак не препятствовала.

— Значит, один у нас срывает с капсул крышки голыми руками и может находиться в двух местах практически одновременно, а второй и вовсе обладает телекинезом и нехилой такой регенерацией… — Гала покусала нижнюю губу. — Я все правильно понимаю?

— Одна утопленница недавно сказала Рине, что наш реальный мир похож на сон, — вставил Миро тихо.

Гала посмотрела на него пустыми глазами, она, кажется, не поняла ни одного слова. Миро подумал о том, что перед внутренним взором женщины уже вовсю пишется отчет, в котором она пытается хоть как-то объяснить остальным членам Комиссии всю ту чертовщину, что творится в стенах Агентства.

— И этот сон снится Тони, — продолжил он. — Никто не может пробудиться, не может понять, что все вокруг нереально.

— А они, значит, не спят? — спросила Гала.

— Скорее — находятся в осознанном сновидении. И могут управлять им, — ответил Асвальд. — А если предположить, что все вокруг не сон, а очень хорошая симуляция…

— То они играют в режиме бога, — покивала Гала. — Я помню эту твою теорию. Но серьезно… ты думаешь, это… — Она цокнула языком и глубоко затянулась сигаретой, выпустила сизое облако, прищурив глаза. — Я не могу указать это в отчете, ты же понимаешь.

— Это был бы крайне интересный отчет, — улыбнулся Асвальд. — Я б почитал.

— А что Рина, кстати? — спросила Гала, затушив окурок в услужливо подставленной сотрудником пепельнице.

— Она сработала безупречно, — ответил Миро. — Так что мы готовы к полному выбросу.

Глава 12.1 Дурак для дурака

Шун никогда не считал себя лидером. Не было в нем той харизмы, что могла воспламенять чужие сердца или хотя бы помогала ему отстаивать свои убеждения. У него и убеждений-то особых не имелось, кроме общепринятых норм морали и поведения.

К тому же, Шун каждый раз сомневался в том пути, на который собирался ступить, и был совершенно не готов нести ответственность за других людей, ступивших на этот же путь вслед за ним.

Вспоминая всю свою прошлую жизнь, Шун приходил к выводу, что является полностью ведомым человеком, падким на чужую уверенность и статус. Впрочем, ничего плохого или предосудительного он в этом не видел. Во всяком случае, до последнего времени…

В дверь тихонько постучали, и тут же с противоположной стороны послышались быстрые удаляющиеся шаги. Шун открыл, забрал с порога очередную корзинку с угощением.

Угощения несли к его номеру вот уже третий час, на столе собралось шесть корзинок с фруктами и конфетами, два торта и почти десять бутылок вина. Первое время Шун смотрел на эти подношения в полной растерянности, не зная, чего от них ожидать. Были ли они и правда жестом поддержки, или же его пытались отравить? Покидая арену после первого круга сражения, он так и не понял, как отнеслись к его очередному поражению зрители и болельщики. В секторе под его гербом царил настоящий раздрай: кто-то разочарованно гудел, кто-то возмущался и требовал изучить записи боя, кто-то пытался приободрить принца веселыми выкриками. Но большинство, как и сам Шун, пребывали в молчаливом недоумении.

Шун закрыл дверь, поставил корзинку к остальным дарам и сел за стол, уставившись в окно. Давно стемнело, но небо подсвечивалось таким количеством праздничных огней, что было светло, словно днем. Одни праздновали победу, другие топили в спиртном свой проигрыш и несбывшиеся надежды, и абсолютно все радовались тому факту, что в Столицу наконец-то прибыл имба.

Шун почувствовал, как его снова накрывает волна жгучей зависти, тяжело вздохнул и растер ладонями лицо. Это было его место, черт возьми! Его судьба! Это он был вторым Предтечей, лучшим из лучших, тем, кто мог попрать небеса и переделать этот мир по своему усмотрению!