Убить героя

— Возможно. Немного.

— Что я говорил тебе про чувство вины?

— Ой, — скривился Миро. — Завязывайте уже! Читайте свои лекции кому-нибудь другому.

— Почему ты такой упертый? — Асвальд откинулся на спинку кресла и постучал по зубам ручкой. — Ты со всеми держишься так, словно тебя предадут в любую секунду.

— А разве у меня нет на это причин?

— Но кому-то же надо доверять.

— Я доверяю себе.

— Ты частенько себя подводишь, знаешь ли, — хохотнул Асвальд. Он выпрямился, размял шею, аккуратно собрал все листы в одну толстую стопку и уложил их в черную папку. — Ты должен довериться кому-то еще.

— Разве я не доверяю вам?

— Полностью? Не доверяешь.

— Но я столько всего вам рассказал, — картинно возмутился Миро, изучая отражение федерала в стекле. — После всего случившегося я пошел за помощью именно к вам. Что это, если не доверие?

— Часть доверия? — Асвальд все еще улыбался. Иногда Миро просто ненавидел эту его черту. — Доверять — это не только многое рассказывать или обращаться за помощью. Но и слушать советы. Слышать их. А не отмахиваться.

— Вы так основательны… во всем.

— Разве федерал не должен быть таким?

— Наверно…

В коридоре послышались шаги.

— Вы же понимаете, что собираетесь совершись преступление? — уточнил Миро.

— Всего лишь небольшая подтасовка фактов.

— Задокументированная подтасовка фактов, прошу заметить. Ваши люди там даже свои подписи оставили, вы подставляете не только себя, но и их.

— Я не собираюсь идти до конца, — ответил Асвальд, поднимаясь с кресла. — Всего лишь припугну его. Никто не пострадает.

Он вызвал панель управления, задал настройки звука и записи. Встал рядом с Миро и тоже посмотрел за стекло. Двое конвоиров завели в допросную тощего молодого человека в поношенных джинсах и растянутой серой футболке, усадили его за стол и активировали магнитный замок наручников.

— Вы его прям… как настоящего преступника, — покачал головой Миро, рассматривая перепуганное лицо художника. — На парнишку смотреть больно.

— Спишу это на произвол конвоиров, — хохотнул Асвальд, выходя. — Присоединяйся, когда я подам знак.

— Ага.

Допросная была почти в три раза больше скрытой комнаты, яркие низкие лампы резали глаза, железные стол и стулья не имели обивки. Зайдя, Асвальд первым делом отчитал конвоиров и извинился перед Кзавером, размагнитив и сняв его наручники. Художник смог оторвать руки от ледяной поверхности, нервно потер запястья.

— Простите, иногда они слишком усердствуют, — извинился федерал, выпроваживая конвоиров.

— П-почему я здесь? — заикаясь, спросил Кзавер. — Что вам нужно?

— Всего лишь поговорить. Успокойтесь, это не допрос.

— Это надолго?

— Очень надеюсь, что наш разговор пройдет быстро и плодотворно. И мы отпустим вас в ближайшее время.

— Что за разговор?

— Скажем так… — Асвальд сделал паузу, прищурился, рассматривая художника, — у следствия появились к вам вопросы. И так как дело курируется непосредственно Комиссией, мы вправе задерживать любого гражданина, даже без наличия неоспоримых улик, указывающих на его виновность.

— Что за произвол?! — возмутился Кзавер.

— Конечно же, я не буду задавать вам вопросы типа "это вы убили того-то и того-то?" В данных обстоятельствах я не имею на это права, пока вы задержаны не как подозреваемый. Но я хочу уточнить некоторые детали дела, которые могут касаться непосредственно вас.

— Не буду я отвечать ни на какие вопросы! — прошипел Кзавер.

— Если вы откажетесь сотрудничать со следствием, то пойдете против Комиссии. А это значит, что ваш статус вполне может смениться на "подозреваемый в убийстве".

— Я… — художник осекся.

— Хм… — Асвальд сел прямо, сцепил на столе кисти рук. — У нас есть два варианта дальнейшего развития ситуации.

— А ты хорош, старый хрыч, — тихо сказал себе под нос Миро, внимательно слушающий каждое слово.

Оба говорящих сидели к нему в профиль, и на их лицах была хорошо видна каждая эмоция. Изначально Миро не знал, как именно Асвальд планирует вести допрос, но сразу понял, куда тот клонит.

— Я могу просто задавать вам вопросы, а вы будете отвечать, — продолжил федерал с легкой, теплой улыбкой на губах. — Сканер допросной увидит, если вы попытаетесь мне соврать. И у нас есть второй вариант. Вы примете таблетку конфиденциальности, и я расскажу вам, по какому именно делу вас сюда пригласили. И почему. — Он немного помолчал. — Что выбираете? Или дать вам время подумать?

Расчет был верным — любой человек, не считающий себя абсолютно безгрешным, имел за душой хоть какую-то грязь, порочащую его доброе имя. И предпочитал быть в курсе того, что происходит, чтобы иметь хоть какое-то пространство для маневра. Кзавер, правда, был исключением из правил и сам неплохо владел искусством черного пиара. Миро вообще смутно представлял, что этот человек мог бы посчитать «втаптыванием в грязь», а не рекламой. Если Кзавер выберет второй вариант, это будет значить, что ему действительно есть, что скрывать от следствия…

Художник несколько секунд лихорадочно рассматривал поверхность стола и свои руки, потом неуверенно сказал:

— Адвокат… Я хочу позвонить своему адво…

— Конечно, — кивнул Асвальд. — Но тогда мы будем вынуждены общаться по сценарию первого варианта. Я не могу посвящать в дело постороннего человека, даже служителя закона, а адвокаты имеют право принимать таблетки конфиденциальности лишь по решению суда.

— Вы… вы не оставляете мне выбора… — пролепетал Кзавер.

— Разве? — улыбнулся Асвальд.

— Как я вообще могу говорить с вами, даже не зная, о чем именно идет речь?

— Тогда… — Асвальд вынул из кармана пиджака таблетку в белом блистере и протянул ее художнику. — Давайте поговорим откровенно. Не бойтесь, активная шкала таблетки берет начало лишь с сегодняшнего утра, предыдущую информацию она не заденет никоим образом. И она не содержит в себе ни жучков, ни стимулирующих веществ.

Кзавер выглядел все еще неуверенным. Он взял таблетку из рук федерала, покрутил ее в тонких, подрагивающих пальцах, поджал губы. Миро внимательно смотрел на него и думал о том, что представлял художника немного другим, более спесивым и сумасбродным. И этот человек беззастенчиво валялся голышом на центральной городской площади? Или… люди Асвальда уже успели психологически его обработать перед допросной? С него станется…