Убить героя

— Состояние аффекта обычно начинается с фиксации на источнике. Человек в начальной стадии еще контролирует свои эмоции и действия, его сознание ясное, хоть и суженное. Однако переход на следующую стадию происходит молниеносно. — Картинка на второй панели сменилась, теперь из головы человека бил вверх столб золотистого света. — Психическая плазма выбрасывается из тела в чистом виде, не преобразуясь в какую-либо эмоцию. В животном мире такой выброс всегда направлен на источник опасности или вожделения, процесс аффекта запускается автоматически и имеет конкретную цель. Это естественный процесс, под который в психике животного с рождения отведен определенный запас. Но с человеком дела обстоят иначе. — Мистер Кам сменил картинку на первой панели. Теперь из человечка тоже бил вверх столб света, вот только его биополе так и оставалось гармонично-радужным. — Человек впадает в состояние аффекта по трем причинам. Первая: он реагирует на окружающую ситуацию. Чаще всего это угроза его жизни или жизни близких ему людей. Выброс плазмы происходит спонтанно, он активизирует внутренние резервы организма и помогает индивидууму справиться со смертельной опасностью. Вторая причина — субъективная реакция индивидуума не на саму ситуацию, а на искаженное представление о ней. Тут мы уже имеем дело не с угрозой жизни, а с внутренними переживаниями человека. В игру вступает высшая часть психики, отвечающая за социальные связи, и это зачастую ведет к деструктивным действиям со стороны индивидуума. — Мистер Кам убрал вторую панель и развернулся к первой, проткнул своей длинной указкой радужного человечка. — Но есть и третья причина аффектного состояния. А именно — осознанное или неосознанное желание человека. В таких случаях психика индивидуума остается в состоянии покоя, фиксации на источнике нет или она минимальна. Выброс происходит спонтанно или контролируемо. Утверждение, что сила такого выброса напрямую зависит от силы желания — в корне неверно. Тут имеет место процесс, противоположный желанию, а именно — намерение. Если вектор желания всегда направлен от предмета вожделения к индивидууму и создает ту самую фиксацию, то вектор намерения направлен от человека. — Мистер Кам убрал панель, сложил указку в небольшую тонкую ручку и присел на краешек своего стола. — Как известно, третья — постаффектная — фаза является самой продолжительной и характеризуется сильным психическим истощением и общей физической усталостью индивидуума. Человек может долго находиться в состоянии апатии и внутреннего опустошения. Но это касается только первых двух случаев. Если состояние аффекта достигается индивидуумом при помощи намерения, его психические силы в третьей фазе восстанавливаются достаточно быстро.

«А может ли быть, — подумал Шун, — что когда-то давно я впал в сильное состояние аффекта? И до сих пор не могу выйти из третьей фазы?»

— Итак, сегодня мы рассмотрим случаи аффекта, вызванные намерением человека, — продолжил мистер Кам. — Как правило, такие случаи не приводят к каким-то деструктивным последствиям, ведь обычно сильным намерением обладают люди с высоким морально-этическим показателем. Но иногда спонтанные выбросы психической плазмы могут привести к сбоям в работе городских служб, таких как, например, контроль климата. Или сбивают настройки софта индивидуума. И если во втором случае это усложняет жизнь лишь самому индивидууму, то в первом — ухудшает качество жизни и других горожан. Поэтому вопрос: нужно ли привлекать человека к административной ответственности, если его аффектные состояния, вызванные намерением, носят спонтанный, бессознательный характер?

«А вдруг софт Сони постоянно лагал из-за таких вот выбросов? — подумал Шун, водя пальцем по черной поверхности выключенного планшета. — Она так часто впадала в состояние аффекта, потому что была очень сильной? Или… потому что до последнего боролась за свою жизнь и пыталась вернуться в тело?»

— Итак, ваши предположения. Только, пожалуйста, аргументировано. — Мистер Кам развел руками, приглашая кадетов подискутировать. — Господин Ройзин?

— А? — очнулся Шун.

— С вами все в порядке?

— Со мной? Да.

— Может, вы хотите выйти?

— …что?

Мистер Кам провел рукой по своему лицу, Шун повторил его жест и только теперь заметил, что по щекам его текут слезы.

— Зайдите в медпункт. У Розы есть хорошие седативные.

— Да… да, конечно. — Шун поднялся. — Извините…

Класс проводил его гробовым молчанием.

Когда в академии стало известно, что Соня умерла, на личную страницу Шуна было отправлено очень много писем с соболезнованиями. Некоторые однокурсники даже пришли на похороны. Ответив благодарностью абсолютно на все письма, Шун закрыл свою страницу, а потом отключил и все чаты, оставив доступ лишь для экстренных вызовов. Кадеты поняли, что не нужно сейчас к нему лезть, и даже на переменах предпочитали общаться между собой в Сети, а не вживую, чтобы не нарушать лишний раз тишину. К Шуну по-прежнему подходили лишь близнецы, но и они зачастую хранили молчание, просто сидели рядом.

Шун был очень благодарен близнецам. Они помогли ему организовать похороны и не отходили ни на минуту, выполняя любую его просьбу. Когда работники кладбища установили памятник, и немногочисленные друзья семьи Ройзиных потянулись к выходу, Шун сам попросил близнецов оставить его одного. Он просидел у могилы еще почти два часа. В конце первого часа к нему присоединился Миро.

Роза была дородной женщиной в возрасте, с пышными смоляными кудрями и породистым лицом. Она накапала Шуну какого-то успокоительного, усадила на кушетку и погладила по голове, как маленького ребенка.

— Тебе бы не лекарства пить, а проплакаться хорошенько, — сказала она, придвинув стул и сев напротив. — А ты все загоняешь и загоняешь внутрь себя. Сколько лет уже загоняешь.

Шун не стал с ней спорить, только слабо улыбнулся и выпил успокоительное. Роза знала его довольно продолжительное время, да и в психологии неплохо разбиралась, и к ее совету стоило прислушаться, но… Спонтанные слезы давно высохли, а новые и не думали появляться. Признаться честно, со смерти Сони это вообще был первый раз, когда Шун заплакал. Он не чувствовал боли или печали, видимо, все, что можно, уже отболело за эти несколько лет Сониной комы. Он скорее ощутил некое облегчение и даже чувство полета, которые так же остервенело принялся заталкивать глубоко внутрь, посчитав несвоевременными и постыдными.

По-настоящему легче ему стало лишь в день похорон, в присутствии Миро. Тот не сказал ничего необычного, наделенного особым смыслом, он вообще очень мало говорил. Передал соболезнования от Асвальда и Рины, которые из-за работы не смогли прийти лично, а потом они долго сидели молча напротив могилы. Шуну почему-то казалось, что именно Миро может понять его, может принять любую спонтанную реакцию. Даже если Шун сейчас вскочит со скамейки и начнет отплясывать — он лишь подойдет, обнимет его, прижмет голову Шуна к своей груди и снова погладит большим пальцем по волосам…

— Иди-ка ты домой, — сказала Роза. — Я дам тебе освобождение.

— Я не могу, — вздохнул Шун. — Скоро контрольные годовые тесты, а я и так пропустил несколько занятий.

— Тогда прогуляйся немного, посиди в скверике, там сейчас практически никого.

— Да. Спасибо.

Выйдя из медпункта, Шун подключил Сеть и немного растерялся, когда на него обрушилась лавина новых сообщений. Он все еще не был готов общаться и отложил их на потом, пробежавшись глазами лишь по письмам от Рины и Асвальда. Все довольно официально и сухо, но все равно… приятно.

Попадавшиеся по пути кадеты пестрили статусами и запросами, яркие фразы пролетали в воздухе вслед за их головами. «У кого есть сборник по эмпат-криминалистике за третий курс первое полугодие? В долгу не останусь», «Перваши, нужны кому-то консультации? Недорого», «Познакомлюсь с симпатичным парнем для двойного совершенствования в эмпат-праве».

Шун невольно улыбнулся. В каком-то смысле, ему нравилась бурлящая жизнь академии, хотя он всегда считал себя интровертом. Было приятно находиться в полном внутреннем уединении, но при этом быть окруженным большим количеством людей. Это придавало какой-то… уют? Если Шун уйдет из академии, ему точно будет этого не хватать.

На улице его тут же окружили рекламные баннеры компаний, что заключили с академией прямой контракт на оказание услуг, а здания запестрили виртуальными рисунками кадетов, увлекающихся граффити. Мир вокруг стал богаче, ярче и информативнее.

Шун подумал о Соне, сидящей в скрытой комнате борделя, расположенного в двойной свертке. Почему он ее увидел? Что она пыталась сказать? Это было прощание? Или она все еще сидит там и ждет его? Сможет ли он еще раз попасть в ту комнату? Бред, конечно…

Но на секунду ему показалось, что стоит немного сосредоточиться — и он настроится на нужную волну, услышит музыку из второй части наушников. И на привычный мир наложится еще один — виртуальный. А потом еще один — двойной свертки. И еще один… Шун зажмурился и мотнул головой.

Он расположился за одним из столов, стоящих в сквере, кинул сумку рядом с собой на скамью и уставился невидящим взглядом в деревянную поверхность. Роза права, ему надо выплакаться. Ему надо выплеснуть застоявшиеся эмоции, чтобы полностью освободиться от них и продолжить жить дальше. Все эти годы постоянного напряжения, переживаний за сестру, надежды и отчаяния… конечно, все это не могло пройти бесследно, не могло рассосаться само. Все это продолжает бродить где-то внутри, отравляя его. Шун устало усмехнулся.