Убить героя

— Вот документы о моих полномочиях. — Федерал раскрыл в воздухе панель и вывел на нее несколько листов. — Комиссия действительно позволяет мне задерживать абсолютно любого человека и задавать ему вопросы, не вводя в курс дела.

— Хорошо! — почти сорвался на крик Кзавер. — Хорошо. Я согласен на второй вариант. Можно мне… воды? С детства не люблю таблеток.

— Конечно. — Асвальд чуть задрал голову, обращаясь к потолку: — Принесите воды.

В допросную тут же заглянул конвоир с полным бокалом, словно только и ждал отмашки. Кзавер вытащил таблетку из блистера, положил ее на язык и запил несколькими крупными глотками.

«Ну, теперь можно не бояться и нести что угодно, — довольно подумал Миро, наблюдая за нервно подрагивающим кадыком художника. — Асвальд найдет причину стереть из памяти этого бедолаги весь разговор. Это даже лучше, чем я ожидал. Вот ведь старый проныра!»

— Итак, — сказал Асвальд, подождав немного. — Мы можем начинать?

Кзавер молча кивнул.

— За последние полтора года было убито три высших. И еще на одного совершено покушение, не увенчавшееся успехом.

— Высших? Постойте… вы что, думаете…

— Вчера вечером я получил результаты анализов из нашей лаборатории, — перебил его Асвальд. Он вынул из папки несколько листов, протянул художнику. — Как видите, дело настолько секретное, что данные о нем даже не заносятся в виртуальную картотеку. И не дублируются в Сети.

«Отличное объяснение», — внутренне улыбнулся Миро. Он хорошо понимал, чем грозит федералу размещение в Сети подтасованных фактов.

— Мы взяли на анализ материал, из которого изготовлена одна из ваших городских инсталляций, а именно — «Вознесение». И сравнили результаты с теми, что получили с места последнего убийства высшего, раскрытием которого мы сейчас занимаемся. Вы знаете, что такое «коэффициент вероятностной выработки преобразователя»?

«Интересно, — подумал Миро, — такое понятие действительно есть?»

— Я… впервые слышу, — признался Кзавер.

— Каждый преобразователь имеет свой коэффициент выработки, это как отпечатки пальцев. Конечно, он не настолько уникален, но… можно говорить о десятках процентов совпадения.

— Я не понимаю, — нахмурил лоб Кзавер.

— Экспертиза показала, что материал, из которого созданы ваши фигуры и материал, извлеченный из тела жертвы, имеют похожие коэффициенты. Вероятность того, что эти материалы были трансформированы при помощи одного и того же преобразователя, — восемьдесят три процента.

— Это… много?

— Много. Работа разных преобразователей выдает коэффициенты, сопоставимые на десять-пятнадцать процентов.

Миро показалось, что художник побледнел. Конечно, это можно было сравнить с чудом, но если вдруг…

— Я… я приобрел свой преобразователь у одного перекупщика. Я могу предоставить документы…

— Вы продали его?

— Ч-что?

— Вы продали свой преобразователь?

— Нет…

— Тогда не имеет значения, когда и у кого вы его приобрели. Ведь ваша инсталляция появилась раньше.

— Я… — Кзавер растерялся. — Тогда я не понимаю… кроме меня никто им не пользовался. Настолько я знаю…

Асвальд развел руками.

— Жертвой убийства, как я уже сказал, стал высший. Ответьте мне еще на один вопрос — вы являетесь пользователем Даона?

— Да.

— Какой уровень у вас в Игре?

— Желтый.

— Желтый? — повторил Асвальд удивленно.

Миро тоже нахмурился. Они были уверены, что Кзавер как минимум госер. Иначе, как он вообще узнал про Шанталара?

— Вы знаете, что такое рой?

— Рой? — вскинул брови художник. — Вы имеете в виду — рой пчел?

— Я имею в виду древнюю цивилизацию, мега-личность, которая в данный момент находится в спячке. Мы считаем, что среди людей есть проснувшиеся представители этой цивилизации — так называемые имаго. Вам что-то известно об этом?

— Это что, шутка такая?

— На одной из ваших картин, а именно — Джокере, есть изображение руки, так сказать, зрителя. И на этой руке хорошо заметен шрам. Вы рисовали эту руку с конкретного человека?

— Ээ… — Кажется, от мозгового штурма Кзавер совсем растерялся. — Какое это имеет отношение к вашему делу?

— Было совершено еще одно покушение на высшего, не увенчавшееся успехом. В его машину на полной скорости въехал грузовик. Его вел автопилот, и кто заложил в него маршрут — не выяснено до сих пор. Высший пролежал в коме почти две недели. У него были многочисленные переломы, сотрясение мозга и несколько открытых ран. В частности — глубокий порез на большом пальце правой руки. Шрам от него выглядит абсолютно так же, как и на вашей картине. Это просто совпадение?

— Какой еще шрам?

Сканер допросной подсвечивался зеленым, доказывая правдивость реакций Кзавера. И это обстоятельство казалось Миро крайне подозрительным. Художник явно нервничал, это было хорошо заметно, но аппаратура почему-то не сомневалась в его искренности. Интересно, что чувствует сейчас Асвальд? Что он читает в эмоциональном поле Кзавера?

— И не только эта картина вызывает вопросы, — продолжил федерал, не давая художнику времени, чтобы хорошенько все обдумать. — Скажите, кто такой Шанталар?

Кзавер дернулся, словно к его стулу было подведено электричество. На лице его появилось выражение полного недоумения. Он тихо спросил, с трудом подбирая слова:

— Кто… как… как вы вообще… это не… невозможно! Как вы узнали?..

— Узнали что? — спросил Асвальд, достав из папки еще один лист с репродукцией картины. — Что на вашем рисунке есть слово «Шанталар»?

Кзавер взял в руки протянутый листок, но даже не взглянул на него. Он смял репродукцию в бесформенный комок и прошипел:

— Вы не могли увидеть… жалкие плебеи… вы недостойны…

— Интересный поворот, — улыбнулся Асвальд. — Но это слово действительно заметил один из наших сотрудников. Так что же такое Шанталар?

— Не смейте произносить это святое имя своим грязным ртом! — Кзавер подскочил с места и ткнул пальцем в сторону Асвальда. А потом — в зеркало, которое занимало одну из стен. — Вы и те, кто сидит там и слушает нас! Не смейте!

Кзавер перешел на крик, а глаза его так вылезли из орбит, что Миро стало тревожно за их сохранность. Конвоиры вежливо заглянули в допросную, но Асвальд махнул им рукой, попросив удалиться. Он с интересом рассматривал художника, все так же улыбаясь.