Укрощение строптивого лига

Зная о нежелании Веры выходить замуж, я вздохнул.

— Она же недурна, — приподнял бровь дядя. — От чего же столь тяжкий вздох?

— Недурна, но у нее есть огромнейший недостаток.

— М?

— Она еще и очень умна.

— И своенравна, — добавил Его Величество.

— Если учесть ее недоверчивость, наблюдательность, жизненный опыт и острый язык — выходит редчайшее сочетание.

— И задание становится похожим на укрощение лига. Но история знает, что лигов можно укротить. Твоему отцу это удалось. Кроме того, ты всегда любил сложные загадки.

— Вы говорите устами викартессы.

Максильен ответил широкой улыбкой.

— Я надеюсь на тебя, Тирс. Мы не можем рисковать. Поэтому думайте с Эдером, как провести бал и не лишиться артефакта.

— А если во время вручения надеть другую подвеску? — я тактично намекнул на замену.

— Подскажи тогда, где найти похожий камень? Иллюзия не поможет. Аверцы придут с гасителями иллюзий, поэтому не вариант. Думайте.

Максильен по-родственному проводил меня до скаперта. Мы переговаривались, но я был погружен в размышления: как уберечь подвеску, если каждый будет норовить станцевать с Верой? И тут спохватился, что она не умеет танцевать. Уловив мое замешательство, Максильен напомнил:

— Быть родственником императора — не только благо, но и некоторые неудобства, — дядя улыбнулся. Когда дошли до скаперта, он похлопал по нагретой на солнце крыше. — И как тебе катается на нем?

— Замечательно. Надежный, быстрый…

— Да-да! Уже слышал, но все же нет. Нас с тобой будут путать. Кроме того, по нему без труда отслеживается твое передвижение. Придворные дамы только и судачат, как вы с невестой ездите на пикники и ходите в иллюзион. Поэтому не хочу привыкать к удобному, но излишне привлекающему внимание скаперту. Вдруг привыкну и не захочу ездить по старинке. Кстати, некоторые были в ужасе, когда видели на месте возчика тебя и ее.

— Не смог отговорить. Она упрямая, как волны океана.

— Ступай. И все обдумай…

Дела с Верой обстояли бы хуже, если бы не помощь Лесака Ворвика. Каждый раз я поражался, как Вера легко относится к его ироничным шуткам и легко парирует в ответ. Для легкомысленных лиер это огромная редкость.

— Вас, Вера, считают роковой лиерой, сумевшей покорить неприступный бастион! — заявил Ворвик, и я поперхнулся.

— Так и… есть… — прохрипел с трудом. — Подтверждаю, что рок… кхм, кхм…вая!

Вера нахмурилась, а потом, паясничая, смешно изобразила томную ливру. Мне хватило взгляда, чтобы расхохотаться и снова раскашляться.

— Вот так и становятся роковыми, — подытожила она и, изображая обиду, отвернулась. Но в окне отразилась ее улыбка.

Я старался отвлекать ее от угнетающих мыслей, даже намеренно задирал, как мальчишка, и она смеялась от души, в то время как другие ливры обиделись бы.

— Ее обязательно надо вывести в город, — настаивал Ворвик. — Иначе страх разрастется, и она так и останется домоседкой.

— Сам понимаю, что необходимо. Но она боится после того случая. А после скандала ситуация усугубилась.

— Сегодня, не предупреждая, езжайте сразу на Имперскую улицу. Что-нибудь придумаем, — Лесак потер подбородок, покрытый короткой седой щетиной, и в раздумье закусил губу. Вид у него был весьма серьезный, будто обдумывал осаду неприступной крепости.

Я так и сделал. Но как только Вера поняла, что остановились мы в центре неспроста, запаниковала.

— Будет, ливра Вера, — мягко изрек Ворвик. — С вами храбрый викарт и я. Правда, на храброго спасителя ныне я слабо похож, — он положил ладонь на поясницу, — но неужели я совсем не внушаю доверия?

Вот так, хитростью и выманили ее из скаперта.

Под косыми, злорадными взглядами меня распирала ярость. Ворвика не меньше, военного мага тоже раздражало общественное лицемерие. Однако Вера собралась и, вопреки им всем, гордо шла вперед, стараясь ни на кого не смотреть и никого не замечать.

В особняк вернулась уставшими, но я решил, что ей нужна отдушина. Кроме того, сейчас самый подходящий повод вручить одну книгу. И попросил Гареду передать Вере «Грациозные катриллюзы».

Если слух не обманывал меня (а он не обманывал), Веру книга впечатлила. Приглушенная мелодия «Бонезе» звучала и звучала. Она даже заснула под мелодичный мотив. А утром проснулась рано и открыла фолиант на «Сабанезе». Пришлось послать Гареду, чтобы Вера не опоздала на занятия.

В обед я спросил ее:

— Понравилась книга?

— Замечательная. Благодарю.

— Я подумал, что пока можно воспользоваться картиллюзами, а потом перейти к практике. Как раз успеем…

— Да-да… — оборвала меня мама, показывая, чтобы я не болтал лишнего, но Вера уже забеспокоилась.

— А мы куда-то спешим? — спросила, и тут я заподозрил, что когда она говорила, что не мечтает о балах — это действительно правда. Мы переглянулся с викартессой, и мама, досадуя на меня, сообщила:

— Скоро состоится осенний бал. Мы на него приглашены.

— И когда?

— Через лунье.

— А, можно, я не пойду? — прошептала Вера, не поднимая глаз от тарелки.

— Даже не думай! — хором ответили мы. — Нельзя показывать слабость!

Вера всю трапезу хранила молчание, а когда остались наедине, спросила:

— Неужели Вирнестия готова принести вред Миритии?

— Не раздумывая, — ответил.

— А разве моя метка не является доказательством моего рождения?

И тогда я понял: предстоит серьезный разговор. Уже давно нужно было объясниться, но то одно наперекосяк, то другое. А теперь Вера сомневалась, и пришлось поведать ей больше, чем собирался рассказать изначально.

Вера слушала, верила, но не могла принять новости. Чем больше я рассказывал, тем больше испытывал сожаление, что на нее обрушилось все сразу. Но даже в этой ситуации она не теряла присутствия духа.

— И почему меня не похитил простой принц? — спросила с грустью. Даже сейчас она продолжала шутить.

— Я, между прочим, близкий родственник императора, — пытаясь приободрить ее, повернулся к ней профилем и принял царственную позу.

— Слабое утешение.

— Вижу, ваши аппетиты растут.

— Нет, просто я перечитала женских романов.

— Правда? Расскажешь парочку?

Что не отнять у Веры, так это чувство юмора и присутствие духа. Хоть в чем-то мне повезло. Может, женитьба на ней — не плохой вариант? Попадись истеричная особа, и все было бы гораздо, гораздо хуже.

Теперь я понял причину ее упрямого нрава. На нее сыпались одно испытание за другим, и будь она обычной лиерой — уже давно бы сдалась.

Однако мелкая месть Нестого — неприятная, досадливая и, к счастью, не губительная для нашего дела, для измученной слухами Веры показалась драмой. Когда я пришел к ней с газетой, она все поняла без слов. Ее руки задрожали. А затем слезы потекли по щекам.