Укрощение строптивого лига

— Без це чего?

— Пока тоже тайна. Ну, так как?

— Я не разбалтываю тайны.

— Я тоже.

Расстались мы с ним мирно. Я вернулась в свою комнату и долго наблюдала за танцующими картиллюзами. Чувствую, с такими родственничками мой первый бал пройдет хуже, чем у Золушки

Глава 21

Утром перед занятиями зашел Тирс. Стоило мне увидеть в его руках свернутую газету, сразу поняла — напечатали очередную подлость. Я в безмолвии протянула

руку.

«…Она совершенно бездарна! Пустышка!..» — заявлял в интервью Нестого. Строчки расплывались перед глазами, задрожали руки. Получив еще удар, пусть от врага, я не выдержала. Слезы-предатели покатились по щекам.

— Вера, — Тирс подошел почти вплотную и застыл, не зная, как утешить. Мы — жених и невеста, но не настоящие. Близости душевной между нами нет. Вздохнув, он взял меня под локоть и подвел к распахнутому окну.

— Красиво, правда? — кивнул на садовые клумбы. — Утренняя тишина успокаивает, помогает собраться с мыслями. Понимаю, тебе тяжелее, но мы будем высоко держать голову и отвоюем, что наше по праву.

Я недоуменно подняла глаза, и Тирс объяснил:

— Мы же помолвлены. Потому наше. Или ты скупердяйка?

Не удержалась и сквозь слезы фыркнула:

— Еще какая!

— Вот так, да? — улыбнувшись, он поднял руку и стер платком мокрые дорожки с моих щек. — Вера, Вера, — покачал головой. — После обеда поедем и купим тебе много платков.

— А сумочку, чтобы туда класть их? — мне она не нужна, но я старательно пыталась вывести Тирса из себя, чтобы избавить его от покровительственного тона.

— И две сумочки, — согласился он.

— А шляпку?

Тирс склонил голову и, прищурившись, уточнил:

— Тоже две?

— Чтобы к шляпкам подходили. А лучше три! — я подтрунивала, однако он соглашался, и это обескураживало. — Да я шучу. Нужны они мне.

— Ливрам нужно много шляпок.

— Смотри, разбудишь мой аппетит — попрошу еще Бог весть чего.

— Только не проси безобразные штаны, с которых ты возвращалась поздним вечером домой, — Райский озорно подмигнул.

— Зато те безобразные штаны очень теплые! Знаешь, как замерзаешь, когда вечером ждешь общественный скаперт!

— Знаю, — поморщился досадливо Тирс. — Бродил по улицам, покрытый влажной кошачьей шерстью.

— Тогда ведь холодно было, — вспомнила я. — Ты, наверно, сильно замерз и лапы отморозил, и… — но моя жалость почему-то смутила его, и он резко возразил:

— Уверяю, ничего не пострадало!

Только тут меня осенило, на что он намекает.

— Да я и не думала об этом!

Видимо, прежде в мужественности Тирса никто не сомневался. Он старался держаться по-прежнему уверенно, однако чего стоил жест, когда пригладил волосы пятерней. Да ему неловко!

— Не опоздай на занятия, — пробурчал Райский и ушел.

Едва закрылась дверь, я села на постель и задумалась. А, может, мне следует усмирить гордыню, согласиться за удачную партию и стать викартессой Нормер Рийской? Тирс красив, умен…

Внезапно пришедшая в голову мысль напугала.

«С радостью согласилась бы на брак, если бы верила, что он полюбит меня!»

Меня будто ушатом ледяной воды окатили. Я отчетливо поняла, что мои упрямство, колючесть, холодность основывались на страхе влюбиться в невероятно обаятельную улыбку викарта, хитрые зеленые глазища. Все из-за страха прикипеть к Тирсу душой и при этом остаться для него лишь «службой», обузой!

На занятия я пришла почти вовремя, но в унылом настроении.

Ера Далеу быстро догадалась о моем душевном раздрае, поэтому проявила снисходительность и сильно не ворчала. Хотя спуску тоже не давала. А после уроков завалила домашней работой.

— Когда голова занята делом — остается меньше времени на глупости, — на прощание подытожила она.

Вернувшись в комнату, я сослалась на головную боль и отказалась от обеда и поездки по городу.

Глава 21.2

Тирс сразу же пришел осведомиться о моем самочувствии, но я лежала в постели, поэтому отказалась от беседы. Зато с викартессой пришлось объясниться:

— Я перезанималась. Еще переволновалась и плохо спала ночью, — для придания словам веса, широко зевнула.

— Понимаю, Вера. Бремя ответственности легло на твои плечи, и ты волнуешься, изводишь себя, — согласилась Эдалина, — Но не нужно переживать, все будет хорошо! — и, пожелав мне набираться сил, тихо прикрыла дверь.

Я думала, меня оставили в покое, но вскоре она вернулась, лично принеся мне кусок сладкого пирога, и сообщила, что позвала лекаря.

— Со мной все хорошо! — заупрямилась я. — Не надо волноваться и напрасно отвлекать от работы лекаря…

— Ради моего спокойствия, — приветливо улыбнулась хозяйка особняка, чем сломила мое упрямство.

Светловолосый, коротконогий мужчина в богатой одежде не делал ничего особенного. Выверенным, четким движением указал на кресло перед собой. Когда я села, достал из саквояжа палочку, внимательно осмотрел мое горло, глаза, посчитал пульс и успокоил взволнованную викартессу:

— Ничего волнительного. Усталость и излишние впечатления.

— Ох! — обрадовалась его словам Эдалина, будто я была ее дочерью. Они еще немного переговорили, а затем ер Агарт покинул особняк. Что удивительно — визит лекаря был коротким, вот только с его уходом ушли и моя хандра со страхом. Сразу видно — профессионал.

Я надеялась, что хотя бы теперь смогу побыть в одиночестве, предаться меланхолии, но за дверью раздались протесты Гареды:

— Нет! Нет! Это неслыханно! Совершенно неприлично! Возмутительно и недостойно! — как попугайчик твердила она. Я приготовилась, что сейчас в комнату нагрянет целый консилиум лекарей, но… дверь распахнулась, и вошел Тирс!

— Викарт Нормер! Не смейте! Это…

Он захлопнул дверь перед носом горничной и сразу направился к окну. Резко распахнул занавески и бодро пропел:

— Диртия ждет нас!

— Это она вас ждет, — пробурчала, раздраженная его жизнерадостностью. Я тут лежу несчастная, а рыжий наглец в темно-зеленых брюках и белой рубашке выглядит замечательно, да еще лучезарно улыбался, будто дразнит. — Уйдите и закройте шторы! У меня голова болит.

— А вы теперь со мной! — он ловко прыгнул к постели, схватил мое одеяло и резко потянул на себя.