Умершее воспоминание

— Есть такие вещи, которые мы не можем изменить, и остаётся только смириться. Я примирилась с тем обстоятельством, что в моей жизни есть Маверик, но и ты прими это как факт. Мы же не можем позволить ему встать у нас на пути, верно?

«Какая грязная ложь, — пронеслось у меня в голове, когда я вспомнил подробности того вечера, — и каждое, каждое её слово — сплошная, всеобъемлющая ложь. И интересно, как долго она смогла бы меня обманывать? Сколько лет мне ещё предстояло бы вертеться в этой лжи?»

Встреча с Дейлом послужила для меня своеобразной машиной времени, и я, едя в такси, только и делал, что вспоминал свою жизнь рядом с Чарис. Какой глупостью казались мне теперь годы, проведённые рядом с ней! Был ли я счастлив? Нет! Я ни минуты не был счастлив!

Глупая больница, глупый Дейл, глупый факт, что место встречи изменить нельзя! Ну почему, почему я встретился с О’Коннором именно сейчас, когда был безгранично счастлив рядом с Эвелин? Да чёрт возьми, сколько уже можно держаться обеими руками за прошлое? Какой дурак сказал, что без прошлого нет будущего? Чушь! Будущее без прошлого есть, оно даже лучше, чем будущее, напрямую вышедшее из прошлого! Его не приходится ни с чем сравнивать, а потому оно прекрасно. Верно, прекраснее него ничего быть не может.

Когда я приехал, все парни были уже на месте. Мне казалось, что мы с ними не виделись уже целую вечность, а потому был очень рад видеть их теперь, особенно после сеансе у невролога. Парни тоже были в хорошем настроении, и я уже предвкушал продуктивную работу… пока не вспомнил о Санни.

Глядя на улыбающегося, сияющего изнутри Джеймса, я мучительно размышлял: рассказать ему о дочери Изабеллы или нет? Всё-таки это был один из лучших периодов его жизни, и я не хотел всё испортить… Но с другой стороны, когда Джеймс узнает обо всём без моей помощи (а тайное рано или поздно становится явным, можно в этом не сомневаться), он больше не захочет со мной разговаривать. Я рисковал потерять лучшего друга, и, получается, на чашах весов лежал одинаковый по тяжести груз: и в одной и в другой ситуации я не окажусь в выигрыше.

— Извините, — заглянул в помещение Эдвард, один из тех работников нашего здания под красным фонарём, которые обычно сидели у входа, — сильно не хочу вас отвлекать, но к вам тут девушка, говорит, что у неё что-то срочное.

— Интересно, — хмыкнул Мик и, пройдясь по комнате, окинул нас четверых взглядом, — к кому из вас подружка приехала, а?

— Не факт, что она к кому-то из нас, — ответил Джеймс, обнажив зубы. — Пусть зайдёт — и споров меньше.

Эдвард пригласил гостью в студию, и мы с парнями увидели невысокую светловолосую девушку, на губах которой цвела довольная улыбка. В руках у неё был какой-то пакет.

— Мэрилин? — привстал Кендалл, и я, Карлос, Джеймс и Мик одновременно посмотрели на него. — Ты… ты что тут делаешь?

«Мэрилин, — мысленно повторил я её имя, — Мэрилин, Мэрилин… Кажется, это соседка Кендалла, день рождения которой он собирался посетить».

Девушка улыбнулась и, подойдя ближе к Шмидту, протянула ему пакет.

— Ты не позавтракал, — сказала она, — и я решила, что горячий домашний завтрак придётся тебе по душе. Это всё же лучше, чем бездушная уличная еда?

— Да, — неуверенно и как-то смущённо улыбнулся немец и принял из рук девушки пакет. Джеймс нарочно громко прокашлялся, и Кендалл, обернувшись, сказал: — О, кстати, познакомься, это мои друзья. Логан, Карлос, Джеймс и Мик. Парни, это… это Мэрилин.

Она дружелюбно кивнула нам, и мы сделали то же.

— Ну, до вечера? — снова улыбнулась немцу Мэрилин.

— Ага…

— Удачного дня, Кендалл.

— С-спасибо… Спасибо, Мэрилин.

Когда она ушла, мы с парнями восторженно загудели. Шмидт с упрёком и в то же время с улыбкой смотрел на нас.

— Новая подружка? — спросил Карлос.

— Откуда ей вообще знать, что ты не позавтракал? — задал ещё один вопрос Джеймс.

— Мы… — проговорил Кендалл, почёсывая затылок, — мы ночь провели вместе…

Я, как, впрочем, и все остальные, с удивлением уставился на немца.

— Вы переспали? — спросил я, нахмурившись.

— Да. Я не знаю, как всё это получилось. Она приглашала меня на свой день рождения, я в ту ночь не пил и даже не думал о Мэрилин в… в этом плане. А вчера она пришла ко мне, принесла вино, мы выпили… И я даже удивился, что не видел в ней девушку до сих пор!

— То есть вы теперь вместе, что ли? — неуверенно задал вопрос я.

— Я не знаю. Правда. Посмотрим, как дальше пойдёт…

— Она нравится тебе? — поинтересовался Мик, глядя на дверь.

— Да… Да, она милая.

— Милая? — злобно усмехнувшись, переспросил наш менеджер. — Да она сопливая! Ты спрашивал, сколько ей лет?

— Как-то не интересовался…

— А вот возьми и поинтересуйся. А то того гляди, окажешься по другую сторону решётки.

Когда мы приступили к работе, я смотрел на Кендалла и мысленно за него радовался. Да, я был счастлив осознавать, что в жизни друга кто-то появился, что он не зацикливался на Эвелин и не пытался найти ответ на свои чувства в алкоголе и сигаретах, например. Может быть, он уже освободился от своих чувств и давно отпустил Эвелин… Может быть, меня совсем скоро покинет гнетущее, не отпускающее чувство вины.

Интересно, был ли Кендалл счастлив? В его взгляде сверкали изумруды, с лица почти не сходила улыбка, но я старался не поддаваться внешнему облику, он часто бывал обманчив. Кто знает, что творится в самых глубинах немецкой души? Может, на языке у него одно, а в мыслях совсем другое? Шмидт умел прятать свои истинные чувства, я хорошо знал это, но…

Хватит! Сколько можно думать об этом? Как вообще можно думать о чужом счастье, когда я, кажется, обрёл своё, настоящее?..

Комментарий к Глава 18. “Дьявол в юбке”

Фух, думала, что до Нового года не успею дописать. Получается, это последняя глава в этом году. Надеюсь, у вас от неё останутся хорошие впечатления ;) Пронесите их и в год грядущий!

========== Глава 19. “Веришь ли ты, что завтра никогда не наступит?” ==========

Быть уверенным в близком человеке — это как пить горячий чай, завернувшись в плед, — но только без насморка и больного горла. Счастье — это когда ты окружен любимыми людьми и знаешь, что они чувствуют к тебе то же самое. Время никого не лечит, оно приносит умиротворение.

Евгения Кос, «Карусель страданий»

Мой дом уже давно перестал быть моим домом. Нет, я не хочу называть домом то место, в котором только провожу ночи и изредка обедаю! Даже теперь, в упор глядя на белую, как снег, стену, я думал только о своём настоящем доме — доме Блэков. Да, пусть я там не живу, пусть там сейчас, возможно, никого нет, но в тот момент мне больше всего хотелось домой, к Эвелин. «Боже… — думал я, хмуря брови, — поскорее бы уйти отсюда, поскорее бы!»

— Итак, я полагаю, что с причинами вашего обращения за помощью врачей вы с мистером Дэниелсом уже разобрались, — сказала миссис Мелтон, психиатр, которого привлёк к своей работе мистер Дэниелс. — Ваше желание избавиться от своих проблем намного облегчает нашу работу.