Умершее воспоминание

— Как это? Ты ведь не можешь сказать, где у неба конец…

— Не могу. Но когда ты смотришь на воздушный шарик, ты видишь, что у него нет концов, но в то же время понимаешь, что он не бесконечен.

Я задумался над её словами и спустя некоторое время тихо сказал:

— Ведь это страшно — жить, зная, что всему рано или поздно придёт конец…

— А тебе как кажется? — задала вопрос Эвелин и, взглянув на меня, приподняла брови. — Нам тоже придёт конец?

— Я думаю, что то, что мы делаем, никогда не закончится.

— Стало быть, если это делаем мы, значит, мы тоже бесконечны?

— Выходит, что так.

Эвелин улыбнулась и, взяв мою руку, переплела наши пальцы.

— Тогда я верю в нашу бесконечность, — сказала она. — Так и жить не страшно, правда?

Глядя на неё и на то, с какой нежностью она держала меня за руку, я силился понять, что она чувствовала ко мне, любила ли на самом деле. Да, я помнил тот вечер, когда Эвелин с усердием показывала Уитни то, какую значительную роль я играл в её жизни. Да, я помнил её ответ на мой, может быть, слегка эгоистичный вопрос, помнил, что она ответила, что любит меня. Несомненно, в те моменты моя уверенность в её любви была сильнее всего на свете, но… Эта уверенность была не в состоянии выдержать сокрушительные удары времени.

Стоило ли отождествлять сомнение с недоверием? Да, сомнение — это то же самое, что и недоверие! «Хватит сомневаться, — мысленно твердил я себе. — Если она долгое время не говорила о своей любви, это ещё не значит, что её вовсе нет… Просто взгляни на неё, она так на тебя смотрит, разве это не любовь? Не сомневайся! Любить — значит доверять!»

Но Эвелин, как будто с невероятной проницательностью догадавшись о моих мыслях, о том, что тяжёлым камнем лежало у меня на сердце, уничтожила все мои сомнения, не оставив от них и следа. Это случилось вечером, когда мы приехали ко мне домой, чтобы поужинать.

— Я помогу тебе с ужином, — сказала Эвелин с улыбкой, когда я начал доставать из холодильника всё, что мог там найти.

Я взглянул на неё.

— Уверена? Если ты устала, можешь немного отдохнуть…

— Нет, — настойчиво произнесла моя избранница, — я помогу. Люди всегда помогают тем, кого любят.

Не ожидая этого услышать, я неуклюже выронил из рук томат, и тот с неприятным звуком плюхнулся на пол.

— Ой… — вырвалось у меня, и я, нахмурившись и прижав руку ко лбу, посмотрел на Эвелин. Она смотрела на меня будто с ожиданием, её серо-голубые глаза были широко распахнуты, и я не мог оторвать от них взгляда. — Я…

— Да, Логан, я никогда этого не говорила… — неуверенно начала Эвелин, но по её тону я догадался, что этот разговор был уже давно ею подготовлен и что она, начав его, уже не собиралась прерываться.

— Нет-нет, ты говорила, — зачем-то оборвал её я.

Она взглянула на меня так, точно я сбил её с нужной мысли и теперь, чтобы продолжить говорить, ей необходимо было оставить в покое недосказанную мысль и переключиться на другую, менее важную. Я страшно разозлился на себя за своё поведение. «Олух! — подумал я. — Что ты делаешь? Она же сама заговорила об этом с тобой, кретин, просто слушай!»

— Нет, — замотала головой Эвелин, слегка сморщив лоб, — я не говорила. Ответить «да» на вопрос о чувствах — не значит признаться в этих чувствах. Это не по-настоящему, не искренне.

Мысли в моей голове совершенно перемешались, и я, вместо того чтобы ответить хоть что-то, указал рукой на пол и произнёс:

— Томат…

— Оставь это, Логан, — прервала меня Эвелин и, взяв мои руки, отвела меня немного в сторону. — Я так много думала о тебе и о том, что ты когда-либо делал для меня… И не сомневайся, я помню о твоём признании, я помню каждое слово из него и думаю теперь, что пришла и моя очередь высказать тебе всё.

«Это не сон? — пронеслось у меня в голове, когда я смотрел на Эвелин. Вся она, казалось, была переполнена нежностью. — Неужели я дождался прямых слов, неужели больше не будет намёков, неверных догадок, сомнений? Она действительно говорит мне всё это?.. О боже, неужели я услышу то, чего одновременно так хочу и так боюсь?..»

«Она помнит! — прервала предыдущую мысль новая, внезапно закричавшая в голове. — Получается, она всегда помнила о моём признании, даже тогда, когда таким обыкновенно-доверчивым взглядом смотрела на меня после него? Даже тогда, когда я готов был со стыда сгореть, разговаривая с ней и полагая, что она говорила со мной лишь из жалости?..»

— Я не знала, правильно ли толковала моё отношение к тебе, — говорила Эвелин, смущённо опустив взгляд, — я не знала, действительно ли люблю тебя, потому что, Логан, прежде мне такого испытывать не доводилось… Теперь у меня нет сомнений в том, что это любовь, и она живёт в моём сердце, как я думаю, с тех самых пор, когда мы с тобой впервые встретились… Да, я думаю, что сразу поняла, что ты мой. Вот здесь, — она положила ручку на мою левую грудь, — бьётся моё сердце. Самое родное.

Я слушал её, глядя на неё во все глаза. Пульс в висках бешено колотился, моё лицо покраснело — то ли от смущения, передавшегося мне от Эвелин, то ли от непонятного облегчения, которое я ощущал всё сильнее с каждым сказанным Эвелин словом. Я так долго думал о её любви, так долго пытался понять, есть ли она, так сильно хотел верить в то, что порой казалось мне паранойей, что теперь выслушивать свою избранницу мне казалось невыносимым. «Я не вынесу, — думал я, глядя ей в глаза, — я же в обморок упаду, когда услышу от неё «люблю»»…

— И это время, что мы знакомы, — продолжала она, глядя в пол, — с одной стороны, кажется вечностью, но на самом деле это только миг. Подумать только… Мне уже двадцать два, а по-настоящему я живу только миг.

Я заметил, что дрожь забилась в её руках, и, крепче сжaв их, слегка приблизился к Эвелин.

— Моя хорошая, — прошептал я, хмуро глядя на свою избранницу, и, прижав её ручки к своим губам, с нежностью поцеловал их, — почему… почему ты так долго молчала?..

Она вздохнула, её дыхание дрожало.

— Мне нужно было время для того, чтобы созреть и понять, что моей жизни без тебя уже нет. Но, думаю, я слишком много времени потратила на бессмысленные сомнения… Когда я была полностью готова, ты, Логан, ты… ты был уже чужой. Я не считала, что вправе была делать это, к тому же… к тому же я пыталась делать тебе трусливые признания.

— Стихи? — со слабой улыбкой спросил я, глядя прямо ей в глаза.

— Да, — прошептала моя избранница, кивнув. «Значит, я всё правильно понимал, — с восторгом подумал я, — значит, всё это время я был прав, и Джеймс, когда убеждал меня в её любви… Я не ошибался!» — Да, но ты… ты как будто был слеп, будто нарочно не понимал того, что я пыталась сказать, а может, действительно не понимал. Но меня уязвляло твоё безразличие, особенно когда у тебя появилась Дианна… Я не ревновала, я просто понимала, что не всё в мире будет так, как мне хочется… Я пыталась принять это как неоспоримое.

Чувство вины и чувство жалости подступили ко мне со всех сторон и наполнили собой мою душу. Я, с сожалением подняв брови, прижал Эвелин к себе и поцеловал её в макушку.

— О, милая… — проговорил я, поглаживая её волосы. На сердце мне легла необъяснимая тяжесть от того, что Эвелин только что мне сказала, и я подумал, что слёзы смогли бы облегчить эту тяжесть… «Нет, — сурово сказал я себе и начал часто моргать, чтобы прогнать слёзы, — не становись сентиментальным». Снова поцеловав Эвелин, я спросил: — Зачем ты так терзала себя? Почему ты не исключила меня из своей жизни, если моё б-безразличие причиняло тебе столько боли?