Умершее воспоминание

— Но Логан…

— Замолчи, — попросил её я, чувствуя, что раздражаюсь. — Я выпью совсем немного.

Кортни отвернулась к окну, делая вид, что ей всё равно. Я смотрел вперёд, пытаясь потушить загоревшееся в душе пламя гнева. Может, мои слова прозвучали слишком резко для Кортни. Но в тот момент мне это было безразлично, я всего лишь хотел спрятаться от угнетающих меня мыслей.

Через несколько минут мимо нас прошла стюардесса. Она принесла чай какому-то мужчине в сером костюме. Когда бортпроводница возвращалась обратно, я резко схватил её за руку.

— Где мой бренди? — спросил я стюардессу. Она смотрела на меня испуганными глазами, потом попыталась высвободить руку. Но я крепко сжимал её запястье, так, что пальцы побелели.

— Извините, — выдавила из себя побледневшая девушка. — У меня, кроме вас, есть и другие пассажиры…

— Я не спрашивал о том, сколько в салоне пассажиров. Я просто спросил, где мой чёртов бренди!

— Логан, — шепнула мне Кортни, положив руку на моё плечо. — Остынь. Мне за тебя стыдно.

— Заткнись, Кортни, я не с тобой разговариваю.

Её рука всё ещё лежала на моём плече. Это раздражало меня, но я старался не подавать виду.

— Из-звините, сэр, — тихо заговорила стюардесса, — сейчас я принесу ваш бренди…

— Давно бы так, — более мирным тоном сказал я и отпустил её руку. — Надо отвыкать обслуживать только тех людей, которые больше тебе заплатят.

Она глубоко вздохнула, словно набираясь смелости ответить что-нибудь, но всё же промолчала и, поправив свой тёмно-синий пиджак, вновь скрылась за шторками.

— Это было ужасно некрасиво, — сказала Кортни. Её тон был не из тёплых.

— Я не нуждаюсь в чужих комментариях.

— Мне всё равно, Логан! Ты унизил эту несчастную девушку и только что очень больно упал в моих глазах.

— Ну, не всегда же мне быть на высоте.

— Ты слишком высокого мнения о себе, Логан. Будь проще. Не думай, что ты лучше остальных, потому что это далеко не так.

— В таком случае ты ни черта не лучше и не умнее меня. Хватит наставлять меня, ты не мой учитель по математике.

Кортни убрала в сумку свою папку с рисунками и встала.

— Куда ты идёшь? — спросил я.

— Отыщу свободное место и попрошу пересесть. Потому что находиться рядом с тобой сейчас невозможно.

— Мне тоже невозможно находиться рядом с тобой сейчас, — продолжал обороняться я. — Меня просто бесит, когда люди требуют к себе повышенного внимания.

— Я ничего от тебя не требую. Я просто говорю, что ты ведёшь себя непозволительно грубо. Впервые вижу тебя таким.

— Может, это потому, что мы знакомы всего лишь третий день?

Кортни больше ничего не сказала. Она ушла.

Сидя один и многое обдумывая, я понял, что Кортни смелая девушка. Она видела, что я дико зол, но не переставала говорить со мной, как обычно это делали другие. Конечно, она не знала о моём расстройстве, но всё равно не пыталась говорить со мной мягче, не пыталась взять под контроль мой гнев. Это понравилось мне, однако я всё равно нагрубил ей. Позже мне стало неприятно из-за этого, и я решил извиниться. Только позже. Потом. Когда мы прилетим в Нью-Йорк.

По пути к отелю я вспомнил про лекарства и спросил Мика:

— Не знаешь, где здесь ближайшая аптека?

— Зачем тебе аптека? — поинтересовался он. — В моей аптечке есть всё необходимое.

— Боюсь, у тебя не найдётся того, что нужно мне.

Джеймс бросил на меня многозначительный взгляд, и его брови затанцевали.

— Мик, покажи ему, где здесь ближайшая аптека, — сказал ловелас нашему менеджеру и рассмеялся. – Ух, мне кажется, у кого-то будет бессонная ночь.

Дурак. Я имел в виду совсем не это. Хотя здесь нечему было удивляться, это же Джеймс, у него всегда только одно на уме.

Кортни, которая тоже сидела в салоне автомобиля, смущённо опустила глаза. Парни, увидев это, дружно захохотали. Мне почему-то стало жаль эту девушку, и я смерил друзей недовольным взглядом. Они замолчали, но не переставали улыбаться.

Я всё же нашёл в этом каменном лабиринте аптеку и купил там то, без чего, казалось, я мог рехнуться. В салоне самолёта мне не удалось поспать: меня одолевали беспокойные мысли, к тому же без своего лекарства я не мог нормально уснуть. Парадокс какой-то! Принимая эти таблетки, я становился сонной мухой, а без них сходил с ума от бессонницы. Долгое отсутствие отдыха сказалось на моём внешнем виде: под глазами образовались сильно заметные тёмные круги. Парни не смогли этого не заметить.

— Ты что, подвёл глаза? — спросил Карлос, указывая на мои веки.

— А я что, похож на трансвестита?

— Что тут непонятного? — вступил в разговор Кендалл. — У него началась старческая бессонница, отсюда и эти круги.

— Никакая это не бессонница, — махнул рукой Джеймс и бросил взгляд на Кортни. — Я сказал бы, но не хочу снова смущать эту прелестную даму.

— Да хватит тебе, — напомнила о своём присутствии Алекса. — Сколько можно говорить об этом?

Маслоу, рассмеявшись, передёрнул плечами. Кортни и слова не сказала с тех пор, как отсела от меня в самолёте. Я тоже не спешил заговорить с ней. Но это не могло продолжаться вечно. Я сильно устал, потому не видел смысла говорить с ней прямо сейчас. Мне нужно было поспать, отдохнуть, расслабиться, а потом уже и подумать о разговоре. Итак, я сидел, отвёрнутый к окну, и сжимал в руках полную пачку лекарства.

Запись концерта началась в семь часов вечера. Зал был полон. На сцене стояла большая искусственная ёлка, украшенная белыми огоньками. В этом громадном помещении царила рождественская атмосфера, но в душе таковой не было. Даже близко.

Приехав в отель, я сразу же принял таблетки и, дождавшись их действия, лёг спать. Меня разбудил Мик, он сказал, что нам пора выезжать. Кортни и Алекса поехали вместе с нами, но для них мест в зале не нашлось, все билеты уже были распроданы. Поэтому девушки стояли за кулисами и смотрели, как мы поём.

Несомненно, одной из первых мы исполнили песню «Beautiful Christmas». Затем по списку шли песни из третьего альбома. Несколько песен пришлось спеть заново, таково было желание Мика. Ему казалось, что мы не выкладываемся на полную, ему хотелось, чтобы мы пели с чувством, вкладывая в исполнение всю свою душу.

После концерта я чувствовал себя уставшим, но счастливым. Наше выступление удалось, и мы с парнями решили это отметить, так мы поступали часто. Но перед этим я подошёл к Кортни и решил положить первую дощечку нашего моста примирения.