Уральская ёлка

У третьего, который торчал в подвале — перелом челюсти.

Сейчас следствие вроде как подходило к концу, так что ходить в участок нам недолго.

Пропустив ещё двоих полицейских, я пересекла узкий коридор участка и опустилась на соседнее с Витьком кресло. Тот не успел проконтролировать лицо, я взглянул на меня с откровенно-взбаломошной тревогой. А потом опустил лицо и потёр ладони друг об друга.

— Ви-ить, — позвала я, заговорщицки наклоняя к нему голову.

Он развернулся ко мне всем корпусом, отчего под парнем будто сделала выдох кресельная обшивка.

— Вот скажи: все добрые люди такие? — издалека начала я.

— Чего? — конечно же, не понял Витька.

— Проблема добрых людей, — деловито продолжила я, — в том, что они считают себя виноватыми там, где нет.

Витька насупился, отворачиваясь.

— Я не считаю себя виноватым, — протараторил он. — Но я не должен был оставлять тебя одну…

— А я не должна была выходить из дома, — прервала я. — Хватит, а? Глядя на тебя, я чувствую себя какой-то придурочной. Не, ну так оно и есть по факту, но сколько можно себя грызть? Ты не виноват, я не виновата — виноваты эти козлы, которые, слаба Богу, побывали в больнице.

Про больницу я, наверное, зря — Витька, кажется, начал грызть себя ещё и по этому поводу, так что я поспешила продолжить:

— И вообще, если тебе будет легче — просто наори на меня и давай замнём.

Теперь Витька откровенно удивился:

— Почему мне надо на тебя орать?

— Потому что я совсем не думаю ни о себе, ни о других и только подвергаю всех опасности, — в моём голосе, наверное, впервые в жизни прозвучали мамины интонации. И я почувствовала, как щёки начинают глупо гореть.

Витька долго и пристально на меня посмотрел. И примерно через полминуты у него исчезла складка между бровями.

— Это случайность, — уверенно проговорил он. — С каждым могло случиться. И вообще — всё хорошо, что хорошо кончается.

— Вот и порешили, — поспешила подытожить я, обнаглев и коротко оглядевшись по сторонам, я плечом улеглась Витьке на коленки.

Мир вместе с ракурсом моего зрения тут же изменился, а Витькина ладонь торопливо легла на мой висок.

Впервые с тех событий я ощутила, как тело начинает нормально расслабляться.

Нас пригласили к следователю примерно через двадцать минут. В его кабинете, как и в его облике, настолько не было ничего примечательного, что я решила, что это маскировка — шпион всегда должен быть незаметным.

Буква закона диктует свои правила, и беседа вышла очень формальной, гладкой и совершенно не запоминающейся. Понятно только, что превышение самообороны Витьки вменять не будут. А ещё что в деле вроде бы была речь только об изготовлении и сбыче фальсификата.

— Подождите, а наркотики? — прервала я гладкую речь одновременно строчащего что-то следователя.

Он поднял на меня светлый взгляд, в котором даже промелькнуло что-то человеческое.

— Какие наркотики? — сразу насторожились они вместе с Витькой.

Я сразу ощутила, что сболтнула лишнего. Покраснела, наверное. Но продолжила.

— Наркотики в полиэтилене… — зачем мне понадобилось упоминать именно про полиэтилен? — Белые…

Повисла тяжёлая пауза. Наверное, в этот момент следователь думал о том, что ему сейчас придётся рвать начирканное и начинать с самого начала — «Ваши фамилия, имя и отчество…».

Но вместо этого его рука молнией метнулась под стол и коротко вытащил что-то.

— Это? — спросил следователь, кладя передо мной фотографию того самого пакетика.

— Да, — кивнула я.

Тут следователь впервые позволил себе улыбнуться в усы.

— Это краситель — «жемчужно-белый». Для ткани.

— А-а, — повержено протянула я.

Значит, накрыть наркопритон у меня не получилось. Обидненько, но ладно.

— Ваш дом уже давно использовали, как место хранения фальсификата — ещё до его покупки. Потом эти друзья затихарились, выжидая. А позже, когда поняли, что всё спокойно, решили спокойненько вывезти остатки в другое место. Но наткнулись на вас, — следователь встретился со мной глазами. — И на вас, — с Витькой.

Дальше он задал ещё несколько уточняющих вопросов, на первый взгляд казавшимися глуповатыми, потому что ответы сами собой разумеются, но, по-видимому, так только кажется. И, наконец, отточенным жестом, от которого стразу распрямился его следовательский пиджак, поднялся над столом, показывая, что аудиенция окончена. Не знаю, как положено по этикету, но руку он протянул сначала мне, и я, как смогла её пожала (скорее всего — не очень хорошо). А вот у Витьки получилось справнее, и со стороны могло показаться, что прощаются между собой два давних приятеля. С небольшим чувством, что покидаешь кабинет завуча, я вышла из комнаты первой.

На улице задышалось как-то легче, несмотря на мороз, который отражался в коротких снежных искрах и от которого немного слепило глаза. Сзади раздался тяжёлый хлопок металлической двери — надеюсь, что в последний раз — отделяющий нас с от отделения. Глядя в безоблачную синеву, я раскинула в стороны руки и поторопилась сбросить их обратно — не хватало ещё, чтобы меня приняли за только выпущенную из-под стражи.

Нет, я бы не хотела здесь работать даже в красивой форме — внутренний воздух всё равно гнетёт и прижимает к земле.

Витька обхватил меня сзади за талию и, что без перерыва весело рассказывая, умело направил в сторону автобусной остановки. Нам сегодня повезло, и нужный маршрут подъехал почти сразу, но только я дёрнулась к приветливо присевшему на бок автобусу, как почувствовала, что Витькины руки, всё ещё смыкающиеся вокруг меня кольцом, превратили это самое кольцо в металл.

Растерянно обернувшись, я уловила хитринку в его коньячных в солнечном свете глазах.

— Ты чего? — сразу уточнила я.

— Давай подождём следующего, — беспечно отозвался Витька, запрокидывая голову вверх и щурясь, отчего кожа у его висков пошла гусиными лапками.

А автобус тем временем, не дождавшись нас, но усадив всех желающих, будто невидимо пожал плечами и прикрыл двери.

Всё ещё глядя на улыбающегося Витьку, я тихо спросила:

— Там опять следственные действия?

Витька удивлённо переметнул на меня взгляд:

— Что? Нет, — врать Витька мне никогда не пытался, так что я легко ему поверила, — просто мы, кажется, и так слишком много сидим дома. Давай немного развеемся?