Уральская ёлка

И тут я буквально спинным мозгом уловила движение снаружи. На мгновение по позвоночнику прошлась волна ужаса, а дальше — я впала в какое-то небытие. Вернее, впал мой разум, а тело пришло в самостоятельное, отдельное от разума движение.

Не ощущая ни дискомфорта, ни боли, ни вообще ничего, я принялась утрамбовывать себя между душными, шуршащими пакетами. Вся тяжесть горы ткани тут же легла мне на спину, затрудняя дыхание, а я продолжила карабкаться среди мягкого плена дальше, уже обречённо слыша, как открывается замок.

Перестав дышать, я превратилась в зрение. Мне казалось, что из узкой щели, через которую я могла наблюдать за происходящим, мои глаза буквально торчат и светятся. И вообще — меня видно!

Дико захотелось кричать, шуметь, нестись к открытому входу… Но я могла только смотреть и из последних сил надеяться, что ничего не произойдёт…

Некрасивый мужик в расстёгнутой и куртке спустился внутрь. В его сжатой в кулак руке что-то было. Шаги отдавались у меня в голове. Конечно, он не идиот, и моё отсутствие его нисколько не смутило. Он не подумал, что я просто взяла и растворилась в воздухе. Очень холодно и по-хозяйски, переваливаясь толстыми ляжками, он прошелся по короткому открытому пространству. У края двери, который был мне виден, стояли две тени.

Поперхнувшись, мужчина пнул валяющиеся на полу вещи. Коротко и метко дёрнул глазами по сторонам. Не без настороженности нагнулся к дырке, которую я образовала и в которой нашла пакет с наркотиками. Его затылок с залысиной застыл прямо на уровне моих глаз. Если бы только под рукой было что-то тяжёлое…

Краем сознания хотелось верить, что это всё — не со мной, и сейчас я проснусь от страшного сна. А противоположный край сознания твердил, что сейчас мне придёт конец.

Мужчина выпрямился и, шурша чем-то, подошёл прямо к моему логову. Я видела растянутый ремень на его брюках и застиранный серый свитер. Я чувствовала опасность.

Сверху раздался скрип, и часть мужской фигуры, которая была мне видна, дёрнулась. Загрохотало, как если бы кто-то вывинчивал крышку у очень старой банки. Мне показалось, что затрясся пол — или это у меня закружилась голова?

Сразу и со всех сторон пахнуло холодом — не обычным зимним, а каким-то металлическим, с могильным оттенком.

Из меня сразу ушёл весь страх. Зрение стало очень чётким, и я будто смогла увидеть больше, чем положено с моего незавидного ракурса.

Я увидела недоброе существо. Будто сотканное из чёрного тумана и перетягивающееся им. Не слишком высокого роста — мне примерно по пояс. И оно что-то забирало из окружающего пространства, которое начинало рябить.

Мир будто наклонился на один бок, и мужчина, сбитый с ног, упал. Существо же, превратившись в стрелу, хищно ринулось в его сторону. Я видела, как что-то острое дымком вышло через дутую куртку мужчины сзади и сразу же вытянулось спереди. Лицо мужчины приобрело землистый оттенок.

Сверху нарастал шум — кто-то шкрябал и будто старался убежать. И голоса совсем не выдавали оптимизма своих обладателей. Мне вдруг стало спокойно. Я поняла, что совсем не представляю интереса для этой не совсем доброй силы, поэтому она меня не тронет.

Мужчина же начал вставать с пола неровными, но всё-таки уверенными и крепкими движениями. На его щеке я краем глаза заметила синяк, напоминающий отпечаток небольшой ладони.

Вдруг его вытянутые к вискам глаза вперились прямо в мои. Отяжелевшим движением он зашуршал чем-то, я и почувствовала неприятную лёгкость на спине — мешки с палью уже меня не защищали…

Я снова была в этом грёбаном подвале наедине с преступником.

Мелькнула короткая мысль, чтобы всё это поскорее закончилось. Я зажмурилась, как в детстве. А когда услышала новый шорох, растопырила глаза.

Я не сразу поняла, чьи ноги и торс увидела. Просто они возникли рядом с мужиком, после чего он тряпичной куклой обмяк. Грузное тело размазалось вниз и исчезло из поля зрения. А тело поджарое, наоборот, пришло в движение. Пометавшись, оно мелькнуло к выходу, а я, наконец, поняла, кому оно принадлежит.

Сглатывая пыль, я выдернулась из своего укрытия. Ни руки, ни ноги не слушались, а дыхание внутри дрожало. Оно будто бы передалось глазам, которые стали горячими и мокрыми. И выдохнуть у меня получилось с присвистом.

— Вить…

Когда Витька, стоя уже на верхней ступеньке, обернулся, лицо у него было чужое. Бледное, жёсткое и перекошенное гневом. Услышав оклик, он дёрнулся рукой в сторону, будто желая нащупать там что-то тяжёлое, чем можно обороняться. Я бы, наверное, даже испугалась, если бы у меня оставалась хоть капля сил на такое.

Витькины тёмные брови приподнялись, когда он разглядел меня, наверняка дурацкую и жалкую. Он соскочил на пол прямо с верхней ступеньки, а мне стало его очень жаль — такой он был растерянный и вообще напоминающий гномика.

А ещё мне очень, дико захотелось спать. Я почувствовала на своём лице дурацкую улыбку. И то, как мир покрывается каким-то пятнистым полупрозрачным тюлем, который окутывал меня с ног до головы и становился всё плотнее и темнее. Стало очень жарко и одновременно холодно, и мир отодвинулся за какую-то занавеску.

В следующий момент я узнала, что именно так теряют сознание.

Глава 11. Предвкушение весны

«Протокольная морда».

Такое выражение я раньше слышала, а теперь воочию наблюдала, что это, разглядывая мутноватые фотографии на стенде. Интересно, почему их повесили внутри отделения, а не снаружи? Видимо, чтобы сотрудники правопорядка не теряли бдительности.

Задев меня плечом, мимо прошла длинноволосая девушка в синей форме и на каблуках. Кажется, меня она в самом деле не заметила, но её плечо полоснуло меня чуть повыше локтя. Глядя на её стремительно удаляющуюся фигуру, я задумалась о тех, кто мечтает стать полицейским в детстве. Интересно, Витька хотел?

Можно, конечно, спросить — он сидит как раз недалеко на откинутом сиденье из коричневого кожзама, из-под которого местами пробивается цыплёночно-жёлтый поролон.

Витька — бледно-серый, и соскальзывает с меня взглядом, едва я смотрю в его сторону. Я делаю вид, что не чувствую затылком его глаз, а он делает вид, что совсем не переживает и не испытывает вину.

Честно — это глупо: чувствовать себя виноватым в произошедшем. К тому же, со мной ничего не случилось, а лёгкий обморок почти не считается.

Витька сказал, что ему позвонили соседи — как раз те, около которых припарковалась неизвестная машина — и сказали о троих неизвестных, которые проникли на нашу территорию. А до меня он не дозвонился — видимо, я уже ушла воевать с чертями. Тогда он сорвался с работы и сразу поехал домой. Обнаружил распахнутую настежь дверь и отсутствие в доме меня. Зашёл за угол и увидел двоих незнакомых и неприятных личностей. Дальше Витькино повествование было каким-то сумбурным, но у тех двоих потом обнаружили сотрясение мозгов или что у них там лежало в черепных коробках.