Узел вечности

— Молчать! — Сион решительно взмахнул рукой и повернулся ко мне.

— Ладно. Если я освобожу остальных, вы прикажешь пропустить нас, я правильно тебя понял?

— Даю слово, — твердо сказал я. — Но сначала отпусти их.

— Нет, Лью, — тихо взмолилась Гэвин. — Я тебя не оставлю.

Сион усмехнулся.

— О, семейная сцена. Интересно.

— Отряд ждет, — сказал я ему. — И уверяю тебя, долго ждать они не будут.

— Думаешь, меня это волнует? — он явно издевался. — Не хватало еще, чтобы мне приказывал какой-то пленный! — Он близко наклонился ко мне. На шее и лбу выступили вены. Дышал он тяжело. — Твои слова ничего для меня не значат! Ты для меня — никто. С тех пор, как ты тут появился, у меня от тебя одни неприятности. Но скоро я с этим покончу, старый друг.

Он отступил на шаг.

— Делай! — приказал Сион.

— Что мы должны сделать, господин? — растерянно спросил Паладир.

— Убей его, идиот! — истерично выкрикнул Сион.

Паладир колебался.

— А ну, выполняй! — Сион уже визжал.

Паладир пристально посмотрел на Сиона.

— Нет. — Он опустил клинок и отошел в сторону. — Отпусти остальных, иначе они убьют нас.

— Паладир! — негромко позвал Тегид; такое впечатление, что бард ждал именно этого момента, чтобы заговорить. — Услышь меня наконец! Ты потребовал науд, и Ллев дал тебе его, — сказал он, напоминая Паладиру, что он обязан мне жизнью. — Он не солгал тебе тогда; он и сейчас не врёт. Освободите нас всех, и вам не причинят вреда.

— Заставь его молчать! — закричал Сион Хай. Я услышал звук удара, и Тегид рухнул на пол.

— Я подарил тебе жизнь, Паладир, — сказал я.

— Да врет он всё! — неистовствовал Сион. — Убей его!

Паладир медленно покачал головой.

— Нет. Он говорит правду.

— Сион Хай! — сказал я тогда, — тебе довольно меня, так отпусти остальных. — Чтобы убедить его, я взялся за лезвие у него в руке, повернул его и приставил к своей груди.

— А-а, ну что же, так даже лучше, — неожиданно успокоился Сион Хай. Кошачьим движением он полуобернулся, отвел нож и вонзил его мне под ребра. Я даже не почувствовал, как оно вошло.

Гэвин закричала и вырвалась из рук охранников. Она не добежала до меня двух шагов, потому что Паладир схватил ее за руку.

Я посмотрел вниз и увидел клинок, торчащий из моего тела. С восторженным уханьем Сион вонзил нож глубже. Я почувствовал жжение под ребрами, а затем мое легкое опало. Из раны сначала вырвался воздух, а потом кровь. Сион вогнал лезвие еще глубже, а затем отпустил его. Трое воинов, державших меня, отступили.

Ноги внезапно ослабли. Я попытался шагнуть, и пол ударил меня по коленям. Руки сами нашли рукоять ножа, схватили ее и потянули. Возникло такое ощущение, что внутри у меня вспыхнул сигнальный костер, зажегся под грудью и рвется наружу. Я вытащил из себя нож и отбросил в сторону.

Темная и горячая кровь заливала руки. В глазах потемнело, но пока я осознавал все вокруг: Сион смотрит на меня со злобным ликованием; Кинан барахтается, прижатый к полу людьми Сиона; Паладир, мрачный и молчаливый, держит Гэвин за руку.

Запершило в горле. Я хотел откашляться и не смог, дыхание перехватило. Во рту стало сухо, как будто огонь в груди пожирал меня изнутри. Я не мог вдохнуть. Из моего горла вырвался странный, сосущий звук.

Я вытянул руку, чтобы ухватиться хоть за что-нибудь, но колени подогнулись, и я повалился на бок. Гэвин вырвалась из хватки Паладира, подбежала ко мне и схватила за руки.

— Ллев! О, Лью! — Она плакала взахлеб, теплые слезы падали мне на лицо. — Лью, любовь моя…

Я смотрел на любимое лицо. Больше я ничего не видел, да и не хотел видеть. Даже плачущая, она была прекрасна. В голове роились воспоминания… Казалось, все, что я вынес за нашу спасательную экспедицию, обратилось в ничто, главное, что она была рядом. Я так любил ее, что мне очень надо было сказать об этом, но я не мог. Жжение прекратилось, на смену ему пришло онемение в груди. Я попыталась сесть, ноги не слушались. Вместо этого я поднес руку к лицу Гэвин и погладил ее по щеке дрожащими пальцами.

— Гэвин, любимая… — с трудом произнес я сухими губами. — Я тебя люблю… прощай…

Гэвин склонилась ко мне. Ее губы, теплые и живые, дарящие ласку, были последним ощущением, которое я испытал.

А потом была тьма. Глаза у меня оставались открытыми, только я уже ничего не видел за черным туманом, сгустившимся вокруг меня. Я вроде как плыл в нем, и в то же время тонул. Я слышал, как плачет Гэвин, как зовет меня, а затем послышался отдаленный рокот, похожий на шум прибоя.

Звук нарастал, пока не покрыл все другие звуки. Он стал настолько сильным, что у меня мелькнула мысль: не лопнет ли голова от этого шума. На одно мгновение я даже испугался, как бы этот звук не поглотил меня всего, не уничтожил то, что у меня еще осталось. Я сопротивлялся, хотя и не мог сказать, что я для этого делал. Я не мог двигаться, не мог говорить, не мог видеть.

Но когда терпеть стало уже невозможно, звук вдруг резко прекратился, и темный туман рассеялся. Я снова мог видеть и слышать, даже еще яснее, чем прежде. Правда, ракурс, с которого я смотрел, несколько изменился. Я видел, как Гэвин склонилась надо мной, прижимая к себе неподвижное тело, ее плечи вздрагивали, она плакала. Я увидел, как Сион и Танвен смотрят на меня с отвратительным злорадством, раздуваясь от гордости. Я видел Паладира, стоящего немного в стороне, подавленного, с безвольно опущенными руками. Я видел Воронов и Тегида, ошеломленных и потрясенных зрелищем моего убийства. На их лицах явно читалась мысль, что они уже ничем не могут мне помочь. Я видел Кинана на полу, его держали четверо, и он не верил в мою смерть, но сильнее этого гневался на себя, ведь это его жена предала нас всех, обманула нас с самого начала; и бремя этого позора ему нести теперь до конца жизни, хотя он этого вовсе не заслужил. За что ни возьмись, он был мне хорошим другом; жаль, что я не попрощался с ним.

— Мир, брат, — сказал я, но он меня не услышал.

Сион приказал своим людям связать Кинана. Затем он повернулся к Паладиру. — Возьми тело и вынеси вон, — приказал он.

Паладир шагнул вперед, но Гэвин обхватила меня за плечи и закричала:

— Нет! Нет! Не трогайте его!

— Мне жаль, — пробормотал Паладир, наклонившись над ней.

— Да вытащите его! — рявкнул Сион. Двое его приспешников бросились вперед, оторвали Гэвин от меня. Она кричала, колотила их кулаками, но они крепко держали ее и в конце концов оттащили.

Паладир наклонился и поднял мой труп на руки. Я видел, как напряглись его мускулы.

— Держитесь за мной! — бросил Сион Хай, развернулся на каблуках и вышел из зала, прихватив факел из ближайшего кольца в стене. В сенях Сион остановился, пропуская Паладира вперед. — Они ждут своего короля, — ухмыльнулся он. — Так они его получат.

Паладир вынес мое тело из зала, прошел через пустой двор и вышел за ворота к отряду. За ним шли Сион и Танвен, а дальше Кинан и Гэвин, в сопровождении охранников, державших их за руки, хотя Кинан уже не сопротивлялся. А вот Гэвин приходилось поддерживать, сама она идти не могла. Тегид и Вороны, наоборот, шли уверенно, чтобы не ронять достоинства. Уэстон со своими людьми шел явно испуганный.

Процессия вызвала бурное оживление среди уставших ждать воинов, но при виде моего безжизненного тела все замолчали. Ската бросилась к дочери, но Сион крикнул:

— Стоять! Никому не шевелиться! — и приказал Паладиру положить мое тело на землю. Он стоял с факелом надо мной. — Вот вам ваш король! — крикнул он.

— Сион Хай! — гневно обратилась к нему Ската. — За это ты умрешь! Ты и все твои люди.

Но Сион только рассмеялся.

— Хочешь его получить? Забирай!

Ската и двое воинов шагнули вперед. Сион подождал, пока они подойдут, достал из-под брони флягу и вылил на меня ее содержимое. А затем, когда они уже готовы были склониться над телом, тронул факелом лужу вокруг моего трупа.