Узы крови

А потом произошло то, что окончательно выбило дух из уже прославленных воинов Лорда Тьмы. Обернувшись, Тинон заметил, как вены на теле господина вздулись зелеными змеями, пульсирующими чистой энергией природы. В момент, когда изумрудное мерцание достигло пика своей частоты, Альм, вдруг, что-то прорычал и взорвался непроницаемой Тьмой. Гудящим потоком она рванула к надвигающимся сектантам над головами шокированных воинов. И в тот момент, когда отчаяние в сердцах бывших рабов и хаоситов, ставших соратниками, подстегнутое страхом перед уже различимыми силуэтами «черных» демонов, Тьма каким-то чужеродным голосом прошептала: – Б-о-о-о-ой!

Глаза ближайших к Тинону воинов зажглись безумной яростью. На миг варкийцу показалось, что Тьма подавила волю его подопечных, обратив безвольными болванчиками, но счастливые улыбки двух его любимых женщин, освещенные сиянием стихии в их глазах, разорвали в клочья предательское сомнение его дрогнувшей души.

– Все-таки, он соврал... – с улыбкой прошептал Тинон, – ...сказал, что останется в арьергарде, а в итоге первым ринулся в бой.

– Командуй! – Прорычала желтоглазая бестия, чья воинственная поза недвусмысленно намекала о нетерпении. Верия едва сдерживала себя, поэтому ее огрубевший голос вызвал у Тинона лишь улыбку. Как не уповай на судьбу, а ему повезло: сестра рядом, жива и здорова, а жестокий мир, который сулил лишь страдания, подарил ему женщину, и в постели с ней так же горячо, как и на поле боя.

Взгляд варкийца мазнул по бурлящему стихиями небу. В гуще черного марева пульсировал источник зеленого цвета. Тусклый, и едва заметный, но сердце Тинона, при виде этой маленькой искры стихийной энергии, завибрировала от накатившейся гордости:

– Ты вызвал бурю, а я усмирю ее и направлю на головы врагов, во имя нашей победы, господин... – его слова едва тронули губы, беззвучным шепотом утянутые в пустоту. Варкиец отвесил глубокий поклон образу своего господина и, резко выпрямившись, обратил взор на сборище разбойников, на которое сейчас походила его армия. Бледно-голубые глаза зажглись гневом, и уже следующую его реплику не сумела заглушить даже какофония буйства стихий:

– Держать стр-р-р-о-о-о-ой, грязные оборванцы! Ни шагу без команды! – Завывающий ураганом голос командующего заставил воинов на ходу дернуть головами. Некоторые из них, не отличающихся особой ловкостью, кубарем покатились вниз с песчаного холма. Благо, место для сражения было выбрано с умом, и рельеф не скалился смертоносными клыками и крутыми провалами. – Фланги! Закручиваем полукольцо! И чтобы мимо вас даже песчинка не смогла проскочить! Центр! Построение два! Колем вражье войско! – Сердце опытного воина клокотало в груди, горячее дыхание обжигало глотку, но он улыбался, как и две его верные спутницы. Лишь на миг они переглянулись и сорвались на помощь первой линии, в задачах которой значилось разделение врагов на две группировки, а после... да поможет им господин.

*****

– А-а-а-а-а! – Боль. Никогда прежде я не погружался в нее с таким упоением. Она пронзила каждую клетку моего тела, мгновенно расщепляя тело и разум, а энергия Лу, подобно ловчему душ, возвращала целостность моему телу, когда оставался последний шаг, чтобы оказаться за гранью. Я будто умирал и тут же воскресал сотни, если не тысячи раз ежесекундно. Мне казалось, что я знаю, на что иду, но сейчас я орал от боли, а в голове набатом отзывались хохочущие голоса. Словно клоны из параллельных вселенных, чья жизнь уже оборвалась, насмехались над каждой версией меня, что готовились присоединиться к их гомонящему театру безумия.

– Бестолочь! Бестолковая, безмозглая бестолочь! – В такт им орала Богиня. Только голос ее, наполненный болью и отчаянием, выражал лишь сочувствие и злость. Лу едва справлялась с теми, чтобы не дать нам обоим умереть. Я чувствовал, как надрываются ее божественные жилы, как хрипнет от натуги ее голос, и как стремительно гаснет изумрудное сияние ее силы.

– А-а-а-а! – Я орал, едва цепляясь разумом за реальность, но стихийная буря преобразовывала мой голос раскатистым громом. Словно я стал единым целым с зарождающимся коллапсом. Он с остервенением пожирал мою жизнь, набираясь сил, а я безвольно отдавал ему самого себя. У всего есть цена, важно лишь то, что ты покупаешь. Сейчас на прилавок в лавке Судьбы, торговец выставил сотню лотов, где каждый из них представляет собой жизнь одного из моих людей. Я покупаю их болью и страданием, рискую проиграть, но сдаваться уже нельзя.

– Остановись! – Кряхтела Богиня, чей голос уже давно не разливался певучими ручьями.

Я вновь проигнорировал спутницу своей души. Все мое внимание было устремлено вниз, туда, где время будто замерло. Сквозь пылевую завесу я видел, как сотни разномастных силуэтов создали образ хищной птицы, чей острый клюв вот-вот достигнет черного купола. Она сгинет в нем, сгорит, так и не осознав тщетность своей агрессивной воинственности. Если... если я сдамся. Поэтому потерпи, Лу, я сейчас...

– Сейча-а-а-ас! – Проревел я, и обрушил всю накопленную силу на головы разрисованных монстров. В их бездонных глазах не было страха или сомнения. Они не жалели даже самих себя, поэтому с предвкушением ждали жатвы... своей кровавой жатвы. Она позволит им, наконец, заявить о себе во всеуслышание. Лорды не желали враждовать с ними поодиночке, прогнулись под чужеродной силой Тьмы, оправдывая свою слабость предусмотрительностью. Они отказались от борьбы в угоду какой-то надуманной полезности, приписывая себе иллюзорную покорность со стороны «черных». Глупо... Я не жалею этот мир, но раз он существует, то мироздание его приняло, я так считаю, несмотря на то, что бы там не говорили остальные люди, и даже Боги.

Моя воля прорывала заслон мира Пустошей с тягучей медлительностью, я даже испугался, что не успею вовремя, и медный песок пожнет алую жизнь моих воинов, но нет. Ровно в тот момент, когда волна Тьмы, готовилась взорваться по велению сектантов, я размашистым ударом расщепил ее, и поглотил без остатка. Впервые в жизни я пошел против своей стихии. Я любил ее как родную, создавая в душе образ члена семьи. Мать, сестра, любимая женщина... не важно. Я ударил ее, осознанно, не сдерживая ярости.

Тьма осуждающе заворчала, подобно капризному ребенку. Она охотно собралась в единый кулак, чтобы ответить обидчику, наказать его за дерзость. Никто, даже в Боги не смеют называть себя повелителями стихий. Они благословлены, стихия приняла их и позволила черпать из нее силы, но это не покорность. Это сделка, дружба, просто союз, все что угодно, но точно не служение. И любой ответит за то, что по глупости своей решил перечить стихии.

– А-а-а-а! – Заорал я, собирая силы для нового удара. Я не сумел подавить напор противоборствующей стороны, но с радостью отметил, что энергия покинула сектантов и, игнорируя моих воинов, устремилась прямиком вверх. На мгновение я даже перестал кричать, улыбнувшись представившейся картине.

Мои карманы потяжелели на сотню кристаллов душ. Я будто увидел перед глазами причудливую торговую лавку, и довольно улыбающегося торговца. Плата принята... Наверное, моя радость сейчас неуместна, ведь по жизни я иду, ведомый своими целями, но в моментах, таких как этот... я с легким сердцем закрываюсь от грандиозных планов, и погружаюсь в настоящее. Может, это и есть путь воина? Зачем думать о том, одержит ли твое войско победу, или нет, если прямо перед тобой встал личный враг? Ведь именно он является следующей ступенью лестницы жизни. И неважно, что перешагнув ее, ты можешь рухнуть в пустоту, это все случится потом...

За мгновение до того, как черная смерть настигла меня, я увидел, что клюв хищной птицы разорвал на две части черное покрывало и с упоением терзал его клочья. Не все мои люди выживут, но теперь все зависит от них... Эмоции поднялись откуда-то из глубины моего сознания и заплясали яркими вспышками. Казалось, что ничто не сможет омрачить это чувство, и я, попытался выкрикнуть что-то воинственное и подбадривающее. Хотелось сообщить соратникам, что я рядом, но тело, обратившееся маревом Тьмы, вмиг растворилось в безумии стихий.