В чём измеряется нежность?

— По-моему, весьма очевидно, что у меня не было ни одной причины не делать этого с собой. — Коннор повторил за Ридом и допил первый стакан.

— Джо-Джо! — крикнул Гэвин, перегнувшись через стойку. — Берём целиком эту бутылку! — И долил себе до половины. — Говори, говори, чего притих-то?

— Непривычно, что ты слушаешь. — Коннор грустно улыбнулся.

— Хорош сопли размазывать.

— Говоришь как эмоциональный инвалид.

— Сочту за комплимент! — Он чокнулся о стакан Коннора.

В противоположном конце бара завязалась драка, но довольно вялая, и общее внимание вскоре переключилось обратно на выпивку и трёп.

— Когда я стал девиантом, мне то и дело говорили что-то вроде «иди со своим народом», «мы живые», «люди тебя используют», «ты нечто большее»… Но моей семьёй стал человек. Работаю я тоже в основном с людьми и ни с кем близко из «своего народа» не общаюсь и не общался. Я пытался жить как человек, но не являлся им, и со временем мысли о собственной неполноценности стали посещать всё чаще. К примеру, есть у меня на службе коллега один — детектив Рид зовут, слыхал о таком? Редкостный мудозвон, пусть и не плохой парень. — Он забавно поджал губы под усмешку Гэвина. — Так вот, детектив Рид не упускал возможности напомнить, где моё место. Даже когда у меня стало практически столько же прав, сколько и у него. Иногда я даже допускал, что в его словах есть смысл… А потом подружился с одной мелкой очаровательной обезьяной, и всё стало только хуже, — сделал нервный глоток и поморщился.

— Окей, теперь до меня окончательно допёрло. Помню, что она андроидов не любит, ты поэтому и лапшу ей на уши вешал. Неужели эта вот… трансформация для того, чтобы она никогда не раскрыла твою ложь? Как-то это жутко, не находишь?

— Трансформация — это для меня. А правду она обязательно узнает, когда вернётся из Канады.

Покачнулся и пролил содержимое стакана на стойку.

— У тебя что, язык заплетается? — раззадорился Гэвин, смакуя невиданное зрелище.

К гостям подбежала официантка и шустро вытерла пролитое.

– Он как будто до зубов не добегает… Странно себя чувствую, словно сознание от тела отделяется.

– Вот так обычно люди потом и творят всякую фигню.

– Могу себе представить.
– Коннор облокотился на стойку и подпёр ладонью щёку.

– Возьми-ка лучше мой стул и присядь, а то мало ли у тебя ещё и стопы от пола начнут отделяться в самый разгар душевных излияний.

– Пожалуй, ты прав… - Он сел на предложенный стул и отпил прямиком из бутылки.

– Поаккуратнее с этой штукой! А то сел на стул и тут же в себя поверил?

– Для режима папаши у меня есть Хэнк, - заторможено произнёс Коннор, резко ткнув Гэвина в плечо, - мне ещё вот тебя не хватало. Я никогда в жизни не нажирался, дай прочувствовать момент!

– Нихера у тебя ковбойский тон!
– хохоча, отметил Рид, выплюнув обратно в стакан отпитый бурбон.
– Сейчас ещё три глотка пропустишь - гляди и девок снимать пойдёшь.

– Не пойду.
– Легонько мотнув головой, Коннор улыбнулся.

– А чего так? Тебе что, не приделали этот?
– Он кивнул в сторону паха.

– Приделали. Но не в том дело.

– Тебя кто-то отшил, и ты до сих пор сохнешь по ней?

– Можно и так сказать. Хотя «сохну» уже неподходящее слово: мне теперь спокойно, я чувствую себя целым и живым.
– Коннор огляделся по сторонам осоловелыми довольными глазами.
– Я понял, что не умру без неё и не потеряюсь, ведь вокруг столько всего, чего я ещё не пробовал! Мне так многое стало интересно. А учиться даже приятно. Ведь всякий раз, как я преодолеваю новую высоту, я чувствую, что достиг чего-то стоящего, меня переполняет гордость, радость, появляются новые силы и… Хах, система поощрения организма - хороший бонус за старания, пусть и нематериальный!
– И размашистым движением пригладил пальцами бровь - приобретённый им минувшим летом нервный тик.
– Человеческая жизнь вся состоит из этих маленьких побед, преодоления себя, развития.

– Погоди секунду, - бросил Рид, доставая из кармана куртки завибрировавший телефон.

«Да? Нет, не очень отвлекаешь, - грустно потупил глаза.
– Я сейчас не могу, с коллегой в баре сижу. Ладно, договорились… Как там мама?

– нервно застучал пальцами по стойке.
– Она мне позавчера опять жаловалась, что ты её обижаешь, скотина. Имей в виду, ещё раз посмеешь хотя бы замахнуться в её сторону, я тебе яйца отстрелю! И даже не послушаю её уговоров… Ладно, до связи», - тяжело выдохнул и убрал трубку обратно, затем лихо осушил стакан.

– Отчим мой.
– Гэвин почувствовал в выражении лица собеседника незаданный вопрос.
– Та ещё мразина, как и родной папаша. Мама умеет находить подонков! Всю жизнь верила, что лучшего не достойна. Позволяла руку на себя поднимать. Отчим и на мне мелком отыгрывался… Но в семнадцать я впервые сумел дать ему отпор: сломал козлу нос и вывихнул правую руку. После этого он по струночке стал ходить в моём присутствии. Я тогда-то и копом стать решил. Сам, конечно, не подарок был, ввязывался во всякую херню, но академия подарила мне новую жизнь и возможность доказать нерадивым предкам, что я не пустое место, понимаешь?

Коннор сочувствующе кивнул, ощущая ватными ногами, как задвигался пол. Над головами посетителей лениво клубились бело-сизые струи сигаретного дыма, утекая в открытые форточки под потолком. В дальнем углу, под столом, пьяная в стельку девчонка делала минет своему парню, изредка прерываясь, чтобы глотнуть пива. Зато рядом горела симпатичная неоновая табличка в половину стены с надписью «Виски - моя лучшая подружка». Сквозь удушливый туман и толпу на Коннора двигался лысый бородатый бугай в поношенной кожанке: его лицо багровело с каждым шагом, а усики в крошках над верхней губой нелепо дёргались, словно приклеенные.

– Вот ты где, смазливый ублюдок!
– заорал он, схватил Коннора за грудки и тряхнул.
– Синтия мне всё про вас рассказала! И теперь я спущу прямо здесь твои портки и отымею до смерти.

– Здоровяк, ты очень крут, конечно, - дипломатично начал тот, не желая накалять ситуацию, - но я не знаю никакую Синтию. Ты что-то напутал.

– Я знаю, что ты трахаешь мою жену!

– Вали отсюда, образина, пока я не ушатал тебя за то, что ты нам с приятелем помешал вести душевную беседу, - напряжённо и самодовольно вмешался Гэвин, сделав контрольный глоток и начав разминать кисти рук.
– Сам следи за щелью своей жёнушки, раз она у тебя так любит налево гульнуть.

– Ах ты уёбок!
– заорал бугай, отбросив в сторону Коннора, и замахнулся на Рида.

– Гэвин, чёрт возьми!
– крикнула Джоан, заметив, что её бывший опять ввязался в драку.

Шорох, стук, битое стекло, хруст костей, улюлюканье в толпе: противник повалил Рида на чей-то столик. Коннор потряс головой, проморгался и, едва встав на ноги, получил в челюсть от друга бородатого бугая. Рухнул лицом на облитый спиртным пол, сплюнул густую кровавую слюну и почувствовал, как в жилах начало закипать, а под кожей пульсировать. В ушах стоял противный звон, почему-то напоминавший боевой сигнал. «Даже не пробуй встать!» - завопил его противник, утирая пот со лба. «Ага, хрен тебе», - рассмеялся Коннор, обнажив окровавленные зубы. Пока поднимался, успел увернуться, и незнакомец влетел головой в соседний столик. Быстро оклемавшись, развернулся и двинулся на Коннора. «Материал моих костей на тридцать процентов прочнее, а при хорошей концентрации я могу направить всю силу удара так, что вырублю его наглухо. Нужно лишь собраться», - мышцы напряглись, стопы крепче вжались в пол, сделал стремительный выпад - промахнулся. Увернулся, блокировал удар, снова увернулся: чуть не размазался о стену. Измотанный противник сделал последнюю попытку и был отправлен в нокаут. Головная боль и звон стали невыносимыми, и Коннор мучительно зажмурился, но вспомнил про Гэвина. Шатаясь из стороны в сторону, как парусник в шторм, подкрался к бородатому бугаю, но тот резко обернулся и прописал лбом в лоб не готовому к такому повороту Коннору. Звон прекратился, и перед глазами расплылась чернота.