В чём измеряется нежность?

– Гэвин, оставь его в покое, - вмешался Хэнк.
– Предлагаю снова выпить за меня! Сегодня всё-таки мой вечер.
– Он улыбнулся с шутливым самодовольствием.

Домой вернулись глубокой ночью. Хэнк долго не мог лечь спать, всё наматывал круги по дому, как будто что-то обдумывал. И когда Коннор погасил свет в гостиной и лёг на диван, укрывшись одеялом, Андерсон присел рядом и громко выдохнул.

– Спасибо тебе. За всё.

Коннор готов был отшутиться насчёт пьяной сентиментальности, но в голосе Хэнка звучала серьёзность. То, что он сейчас говорил, было для него безмерно важно.

– Когда мне официально присваивали чин, я всё о тебе думал. О том, как много в моей жизни изменилось, когда ты в ней появился… Когда стал моей семьёй. Я сам в себе давно разочаровался, крест поставил на всём, к чему стремился, считал себя куском говна, которому только и осталось, что пулю в лоб пустить. Но ты верил, что я чего-то стою. Что я сумею жить дальше, и ты единственный помог мне это сделать. Я сегодня ясно осознал, что стал счастливым человеком. Без тебя у меня бы ничего не вышло.

Коннор молчал, лишь пристально вглядывался в темноту, ища в ней очертания Хэнка. Любые слова казались ничтожными, неспособными передать то, что он чувствовал в это мгновение.

– Ну, добрых снов тебе. Завтра на службу всё-таки.
– Андерсон поднялся и прошёлся в сторону коридора, но вдруг остановился.
– Ты не против, если твоим напарником вместо меня теперь будет Гэвин, м? Вы вроде последний год неплохо ладили.

– Нет, не против.
– Его голос чуть дрогнул.
– Ты всё равно останешься моим лучшим напарником.
– Коннор понимал, как по-детски это прозвучало, но ему было плевать.

Хэнк посмотрел в его сторону ещё немного и отправился к себе. Стихли шаги в спальне, и дом погрузился в усыпляющую тишину.

Тьма разрасталась, накрывая собою всё вокруг. Разум уносился куда-то далеко, бросался с разбега в несбыточные грёзы. В невесомой пустоте Коннор услышал шум океана, вдохнул свежесть налетающей волны, но самого океана было не видать. И вдруг он очутился в незнакомом баре, где не было ни единой души. Из окна, похожего на то, что в его гостиной, проливался бледный ровный свет, подхватываемый тусклым прожектором на потолке. Впереди, в черноте, что-то белело, двигаясь на едва брезжащий свет в центре комнаты. Косой луч прожектора упал на округлость обнажённой груди, на тёмно-алые губы, выхватил миниатюрные бёдра. К нему медленно и уверенно приближалась его Мари: смотрела тем же искренним смелым взглядом, протягивала цепкие обезьяньи лапки - самая желанная и сладкая, как грех. Казалось, что запульсировало всё его тело разом, стало целиком огнём. Руки Мари бесстыдно опустились на плечи Коннора и скользнули к затылку - его тело из огня сделалось вязким и тяжёлым. Тёплые мягкие губы прильнули к его губам. Крепче и глубже. Невозможно дышать от восторга.

Он может прикоснуться? Где пожелает? Как пожелает?

Терпение гасло вместе с искусственным светом прожектора. Кровь в висках стучала и выла «Мари! Мари! Мари!»

В каждом вдохе «Мари», в каждом движении. В этой густой темноте.

Его трепетные руки легли на её грудь и осторожно сжали…

Коннор глубоко вдохнул и открыл глаза, уставившись в потолок, исписанный отсветами уличных фонарей. Из его горла вырвался тихий неконтролируемый стон. Всё тело было подобно натянутой струне, готовой лопнуть, объято мокрым жаром. Следуя прежде непостижимому импульсу, спустился рукой вниз живота и крепко обхватил напряжённый член, энергично скользнув ладонью вверх-вниз несколько раз. Ещё и ещё. Сильнее и быстрее. Неискушённое тело ответило стремительной разрядкой. Приглушённо всхлипнул, вжавшись головой в подушку, крепко зажмурился, ощущая, как текучий огонь пронёсся сквозь каждую клетку, и через несколько секунд обмяк.

Не понял, как отключился, и вздрогнул, очнувшись в семь утра. Живо собрал в охапку постельное бельё, запихнул в стиральную машинку, а сам встал под душ. Воспоминание о том, что случилось ночью, впилось под кожу сотнями игл. Он не смог удержать жаждущих рук и повторил всё снова. Прижался лбом к холодному кафелю стены и издал нервическую усмешку: «Как я только раньше без этого жил?»

Вышел из ванной разморённым и безразличным ко всему вокруг. Всё, чего хотелось, - снова почувствовать это невыносимо острое желание, дотронуться до собственного тела как-нибудь иначе. А часы неумолимо приближали отъезд на работу. Когда пробудился Хэнк и вышел в кухню, Коннор не поверил своему лживому рту, столь мелочно и хитро пробормотавшему что-то про плохое самочувствие и отгул.

Он посвятил себе остаток дня в комфортном одиночестве. Ситуация виделась Коннору просто смехотворной, но в этих коротких мгновениях самоудовлетворения он внезапно познал ещё одно крохотное человеческое счастье. Он позволял себе думать обо всём, о чём хотел. Новизна ощущений не загоняла далеко его фантазии, и обыкновенная мысль о возможности обладать обнажённым телом возбуждала просто и пламенно. Коннор воображал множество разных изгибов, безликие образы заполняли его сознание. Но, несомненно, любимейшим из них стал тот единственный, что имел лицо: «Мари!.. Мари!» - чуть дыша молил он, растворяясь в блаженстве снова и снова, будто она могла услышать и вернуться к нему.

– Коннор… - шептала она в забытьи под красивым чужим телом, упираясь пятками в скомканные простыни.
– Коннор!
– вскрикнула Мари, сжав в кулачок взмокшие чернильные пряди на затылке Марселя.

– Чего, блядь?
– Он усмехнулся в её шею сквозь пик наслаждения.

– М? Чего?
– сглотнув, спросила она.

– Что ещё за Коннор? Прыщавый мальчонка из твоей родной школы?

Откатился в сторону и тут же закурил.

– Я что, так тебя назвала?
– Она изумлённо заморгала.
– Сама не понимаю, как это вышло… Он не из школы, гораздо старше. Мой лучший друг.

– Ты трахалась с лучшим другом?
– Марсель прикурил для Мари ещё одну сигарету и вложил в её пальцы.

– Нет. Ничего такого. Никогда.
– Она глубоко затянулась и прикрыла веки.
– Не знаю… Мне было так хорошо, и я, наверное, вспомнила его… Неосознанно.

– Вспоминать лучшего друга при оргазме как-то странновато.
– Марсель улыбнулся и прогладил Мари по колену.

– Да, пожалуй.

Она взглянула в окно, на пасмурное утро, умытое ледяным дождём, и тоска сдавила сердце уродливыми, ржавыми клещами.

Комментарий к Часть XIII

* Квебек?— 1-я по площади и 2-я по населению провинция Канады. Административный центр — город Квебек, крупнейший город — Монреаль. Официальный язык провинции — французский, который является родным более чем для 80% населения.

* Монреаль? — самый крупный город в провинции Квебек и второй по величине город в Канаде.

* Вилль-Мари? — город Марии. Первоначальное название Монреаля.

Пост к главе: https://vk.com/wall-24123540_3585

Группа автора: https://vk.com/public24123540

========== Часть XIV ==========

«Всё потеряло смысл. Два года без моей любимой девочки похожи на нескончаемую прогулку в чистилище. Нам двоим там самое место. Уехала далеко-далеко, попорченная этим дрыщавым мальчишкой. Зацелованная его мерзкими губёшками, лишённая драгоценной чистоты, которую я мечтал пить без остановки!.. Я ничего не хочу. Ничто больше не интересно. Даже разговоры с Фредом осточертели. Да и, по справедливости, мой любезный друг - извращённый своим грязным недугом человечишка, охотник за нимфеточной плотью, мне это противно. Я не такой. Я люблю лишь Марию и никогда не насиловал её. Но я благодарен Фреду и никогда не выдам его секретов… Меня пожирают фантазии. Как я приезжаю за моим сокровищем, краду из чужого дома, привожу к себе и закрываю на тысячу замков, чтобы пировать над её телом».