В родном углу

Сухумовъ разсказывалъ быстро, торопясь и воодушевляясь, и на щекахъ его блднаго, сро-лимоннаго цвта лица выступили пятна румянца. Говоря, онъ даже схватился на одно мгновеніе за сердце…

Докторъ слушалъ его внимательно, наклоня голову на бокъ, расчесывая пальцами правой руки свою косматую бороду, и наконецъ перебилъ его.

— Все это прекрасно, но главнымъ образомъ сообщите мн симптомы настоящей вашей болзни, — сказалъ онъ.

— Сейчасъ. Пріхавъ сюда, обращаюсь къ вамъ и прошу васъ взять меня подъ свое наблюденіе и полчить… Я изврился въ полномъ исцленіи отъ моего недуга, но думаю, что хоть нкоторая поправка моего здоровья возможна.

Докторъ поклонился, какъ-бы благодаря за довріе, и произнесъ:

— Но зачмъ-же такой пессимизмъ-то? Отчего не врить въ полное исцленіе? А вы врьте. Иногда и одна вра во что-нибудь чудеса длаетъ и исцляетъ. Это еще Шарко замтилъ. Въ Петербург у васъ былъ одинъ раззоришійся баринъ-шарлатанъ, который простой невской водой лчилъ… пить воду невскую давалъ. Его паціенты врили въ его будто-бы чудодйственную воду и нкоторые изъ нихъ исцлялись. Вра и организмъ длали свое дло.

— Ахъ, я знаю, о комъ вы говорите. Мн разсказывали, — улыбнулся Сухумовъ.

— Такъ вотъ-съ что длаетъ вра. На этомъ иногда основанъ успхъ самыхъ невжественныхъ знахарей, — сказалъ докторъ и повторилъ:- такъ припадочки-то, припадочки ваши сообщите поскорй.

— А что до припадковъ — постоянное недомоганіе… Встаешь по утру — тяжелая голова… По вечерамъ повышенная температура, — разсказывалъ Сухумовъ. — То и дло чувствуешь ознобъ… Потеря аппетита. Даже непріятно глядть на ду. Прибгаю къ пепсинмому вину и къ настойк Chinae compositum — и то не помогаетъ. Сна нтъ… и… и даже какія-то галлюцинаціи. Вчера, напримръ, мн показалось, что мн подмигнулъ съ портрета мой праддъ… Подмигнулъ и даже головой кивнулъ. Я испугался. Мн сдлалось даже дурно. А отчего? Я очень хорошо знаю, что портреты ни мигать, ни кивать не могутъ, а испугался. Понятно, что это болзнь. Вотъ все. Затмъ, вообще, я чувствую хилость и эту хилость можно выводить, какъ мн кажется, изъ родственнаго брака моего дда и моей бабушки. Бабушка приходилась двоюродной сестрой моему дду Сухумову-Подгрудскому, — закончилъ Сухумовъ.

— Ну, это еще вопросъ нершенный, — сказалъ докторъ.

— А вы знаете работу французскаго врача Вуазена о родственныхъ бракахъ среди испанскихъ грандовъ и грандессъ? — спросилъ Сухумовъ. — Онъ прямо доказываетъ у нихъ вырожденіе, отмчая у потомковъ шестипаліе, глухо-нмоту, микроцефализмъ, недолговчность и невдь сколько другихъ пороковъ.

— Ну, а я въ возраженіе вамъ приведу евреевъ въ маленькихъ мстечкахъ Западнаго края, которые также скрещиваются въ родственныхъ бракахъ и потомство ихъ нисколько не терпитъ ущерба. Напротивъ, является приплодъ съ отличнымъ музыкальнымъ слухомъ, выдляетъ изъ себя талантливыхъ, выносливыхъ и долговчныхъ особей. Вы врачъ? — спросилъ докторъ Сухумова.

— Нтъ, но я люблю естественныя науки, занимался ими и теперь иногда слжу за ними, — далъ отвтъ Сухумовъ.

— Такъ. Съ такимъ паціентомъ пріятно дло имть и можно боле разсчитывать на успхъ. А вы въ возможность исцленія-то все-таки врьте. Это будетъ большимъ подспорьемъ къ возстановленію вашихъ силъ, — прибавилъ докторъ, поднялся съ кресла, вынулъ изъ бокового кармана своего сюртука стетоскопъ и перкуторный молотокъ и сказалъ:- Ну-съ, снимите съ себя пиджакъ и жилетъ и прошу васъ прилечь вотъ хоть на эту кушетку, что-ли. Я долженъ васъ выстукать и выслушать.

Сухумовъ повиновался. Докторъ началъ выстукивать и выслушивать его грудь, затмъ перевернулъ его и прошелся со стетоскопомъ по спин

Не довольствуясь этимъ, прикладывалъ и свое ухо прямо къ тлу. Затмъ посадилъ Сухумова, взялъ за руку, выслушалъ пульсъ и проврилъ его на ше по соннымъ артеріямъ.

— Сердце не плохое, но дйствительно переутомленное. Есть и перебои, — сказалъ онъ. — Печень опухши, и я прощупываю ея края ниже ребра. Селезенка тоже немного увеличена. Вы мрили температуру? — задалъ онъ вопросъ паціенту.

— По вечерамъ бываетъ тридцать восемь съ долями… Доходитъ и до тридцати девяти.

— А утромъ?

— По утрамъ я давно не мрилъ.

— Надо измрять по вечерамъ и по утрамъ и записывайте. Въ почкахъ я ничего не усматриваю. Анализъ длали?

— Давно ужъ не производилъ. Но раньше были и слды сахара, былъ и блокъ. У меня есть аппаратикъ и приспособленія… Я могу и самъ сдлать анализъ, — предложилъ Сухумовъ.

— Пожалуйста…

Докторъ подвелъ его къ окну, протянулъ руку къ его глазу, отвернулъ нижнее вко, посмотрлъ на внутреннюю сторону его, на самое глазное яблоко, а затмъ сталъ разсматривать високъ.

— Склерозики маленькіе уже водятся, — сказалъ онъ. — Да у кого ихъ нтъ! Это все чрезмрное употребленіе мясной пищи. Вамъ сколько лтъ?

— Двадцать девятый годъ.

— Гмъ… Рановато немножко… Вы виномъ не злоупотребляли?

— Былъ тотъ грхъ, — покаялся Сухумовъ. — И виномъ, и… всмъ злоупотреблялъ.

— Женаты?

— Куда! Холостой.

— Гмъ. Сожмите-ка мою руку пальцами. Жмите, жмите… хорошенько жмите. Ну, что? Устали? Какъ ваше сердце теперь? Дайте пульсъ посмотрть… Ничего… Живемъ еще… — бормоталъ докторъ. — А ну-ка, присядьте на стулъ и заложите ногу на ногу… Вотъ такъ… Хорошо…

Докторъ подошелъ къ Сухумову и ударилъ его ребромъ ладони по колнному суставу лежавшей сверху ноги. Берцовыя кости со ступней вздрогнули, поднялись и описали радіусъ.

— Гмъ… Ничего… Поживемъ еще… А главное, не унывайте и надйтесь на исцленіе. Вры, вры побольше… Уныніе откидывайте… прочь его, прочь… — утшалъ докторъ Сухумова, улыбаясь, и прибавилъ:- А теперь давайте завтракать. О лченіи во время завтрака поговоримъ.

И онъ подслъ къ столу.

IX

Сухумовъ позвонилъ и веллъ было подать водки и вина.

— Не пью, — сказалъ докторъ. — Аппетитъ у меня и такъ хорошъ, стало быть незачмъ его раздражать, а въ опьяненіи не нахожу никакого удовольствія. Но не отрицаю иногда вино, какъ лкарство для подъема силъ. Палліативъ недурной для этого, хотя вслдъ за подъемомъ слдуетъ сейчасъ и упадокъ силъ.

Онъ сълъ кусочекъ ветчины, немного яичницы и выпилъ чашку кофе.

Сухумовъ, извиняясь, что завтракъ не обиленъ, объяснилъ, что онъ не ждалъ доктора къ завтраку и прибавилъ, что черезъ часъ, а можетъ быть и меньше, обдъ будетъ готовъ. И точно, изъ столовой доносился стукъ ножей и посуды. Поліевктъ, очевидно, накрывалъ на столъ.

— А алкоголь вообще ядъ, — продолжалъ докторъ закуривая предложенную ему Сухумовымъ сигару.

— Я знаю… — кивнулъ Сухумовъ. — Онъ увеличиваетъ число блыхъ кровяныхъ шариковъ въ ущербъ краснымъ.

— Нтъ, онъ длаетъ еще большія разрушенія въ нервной систем. Ну, да это сюда не идетъ. Вы чмъ-же теперь пичкаетесь? Какія у васъ лкарства?

— Бромъ, ландыши, валерьянъ… Безъ брома я заснуть не могу… — разсказывалъ Сухумовъ.

— А надо стараться спать безъ брома, — перебилъ его докторъ. — Пость на ночь чего-нибудь легкаго и ложиться спать. И вообще… стараться даже посл обда спать. Вы удивляетесь, что я совтую вамъ длать то, что другіе врачи запрещаютъ? Вамъ это надо… Надо для укрпленія силъ… Да-съ… Я въ этомъ случа слдую отчасти указаніямъ природы. Возьмите звриный обычай… возьмите животныхъ… Ну, хоть собаку для примра возьмите, кошку что-ли… Какъ собака постъ — сейчасъ она сытая свертывается калачикомъ и спитъ. И никакого ущерба для нея отъ этого не происходитъ. Не смйтесь, не смйтесь… Для тучныхъ субъектовъ, пожалуй, это и вредно, то-есть для упитанныхъ, а для истощенныхъ — польза. Такъ вотъ-съ… Такъ и поступайте. Но прежде всего позвольте васъ спросить, вы моихъ совтовъ-то слушаться будете? Вдь я вамъ буду предписывать, можетъ быть, совсмъ другое, что вамъ до сихъ поръ предписывали другіе врачи.