В родном углу

— Эхъ, вы! Разв такъ можно? — поддразнилъ его докторъ. — Даже въ мальчишечью игру играть не умете. Ну, я подойду ближе. Жарьте!

Сухумовъ бросилъ еще колобокъ, но также не удачно.

— Руки окоченли, — проговорилъ онъ, отирая ихъ о пальто. — А въ дтств я никогда не игралъ въ снжки. Разв меня такъ воспитывали! У насъ были совсмъ другія игры. Будемъ такъ ходить.

— Ну, тогда давайте маршировать. Пойдемте до домика управляющаго, а потомъ обратно къ вашему крыльцу. Но на ходу махайте руками по-солдатски, — отдавалъ приказъ докторъ. — Вотъ такъ… Разъ, два, разъ, два.

Докторъ, размахивая руками, пошелъ впередъ. Сухумовъ, подражая ему, слдовалъ сзади.

Навстрчу имъ съ крыльца своего домика вышелъ старикъ управляющій Сидоръ Софроновичъ въ картуз и суконной шубк на овчин и съ удивленіемъ смотрлъ на марширующихъ доктора и барина.

— Дико вамъ смотрть, Сидоръ Софронычъ, что мы дурачимся? — спросилъ его докторъ. — Это вашему барину для здоровья. Да устройте ему здсь на двор гору ледяную, невысокую, чтобы онъ могъ для моціона на саночкахъ кататься.

— Да, да, вотъ этотъ спортъ для меня будетъ легче, — поддакнулъ Сухумовъ. — Я такъ и разсчитывалъ, дучи сюда. А саночки у васъ, Сидоръ Софронычъ, найдутся? — спросилъ Сухумовъ.

— У меня нтъ, но я спрошу у ребятишекъ нашего лавочника, у нихъ есть санки.

— Да вдь это пустяки и сдлать. Сколотить изъ дюймовой доски и набить вмсто полозьевъ обручнаго желза. Обручное желзо наврное у васъ имется, — проектировалъ докторъ. — А то можно и еще боле примитивнымъ способомъ кататься. Велите подмазать рогожу навозомъ, полейте навозъ водой, заморозьте и катайтесь на рогож, - прибавилъ онъ, улыбаясь. — Хлвнымъ навозомъ. Въ старину, мальчишкой, я у покойнаго отца всегда такъ катался на погост. И любо-дорого, бывало! Усядемся вдвоемъ, втроемъ. А ребятишекъ у насъ на погост у всего причта была тьма тьмущая. Духовенство плодливо.

— Да я найду для барина саночки. Въ крайнемъ случа въ посадъ нарочнаго пошлю. Тамъ есть въ лавкахъ, — сказалъ управляющій. — Не извольте безпокоиться. Санки будутъ.

— А лыжи у васъ есть? — задалъ управляющему вопросъ Сухумовъ.

— Какія лыжи?

— Да длинныя такія. Вотъ что охотники по глубокому снгу ходятъ. Деревянныя, въ Петербург я видлъ, что и солдаты ходили на нихъ по снгу на Марсовомъ пол.

— А вы-то сами, Леонидъ Платонычъ, ходили на нихъ? — въ свою очередь спросилъ докторъ.

— Н--тъ… Когда-же мн!.. Мой спортъ былъ единственный — маленькая паровая яхта, но управляли ею три матроса.

— Ну, такъ лыжи вамъ не годятся. Лыжи хитрая штука. Разв коньки…

— О конькахъ я думалъ и привезъ ихъ. Я попробую… Но я боюсь, не разучился-ли я на нихъ кататься.

— Такъ вотъ маленькую ледяную горку… и сдлайте мн небольшой каточекъ… — повторилъ Сухумовъ приказъ управляющему. — Пожалуйста…

— Однако, что-жъ мы стоимъ? — воскликнулъ докторъ. — Мы не стоять вышли. Вамъ нужны движенія, моціонъ… Налво кругомъ! Маршъ обратно! — шутливо скомандовалъ онъ и замаршировалъ къ барскому дому. — Руками махайте! Руками! Не отставать отъ меня!

Они дошли до крыльца барскаго дома. На крыльц стоялъ камердинеръ Поліевктъ въ порыжлой котиковой шапк, съ шеей, обмотанной краснымъ гаруснымъ шарфомъ и ежился отъ холода.

— Обдъ готовъ. Прикажете подавать? — спрашивалъ онъ.

— Нтъ, нтъ, — отвчалъ за Сухумова докторъ. — Мы должны еще хоть раза два пробжаться туда и обратно. Этого моціона мало. Ну-съ, пожалуйте, Леонидъ Платонычъ… Теперь опять къ Сидору Софронычу замаршируемъ, — отнесся онъ къ Сухумову и снова замаршировалъ.

Послушный ему, Сухумовъ слдовалъ сзади и, запыхавшись, бормоталъ на ходу:

— Но мн, право, такъ совстно, докторъ. Вы со мной, какъ нянька съ ребенкомъ, возитесь. Это даже ужъ и не входитъ въ кругъ дйствій врача.

— Все входитъ… Долженъ-же я вамъ преподать, растолковать, научить. Зато я вамъ не прописываю никакого рецепта по части медикаментовъ, — отвчалъ докторъ, не останавливаясь, добжалъ до управляющаго, обернулся и продолжалъ маршировать обратно.

— Но все-таки вы такъ добры… Спасибо вамъ… Большое спасибо… Я не знаю, я затрудняюсь, какъ и отблагодарить… — опять началъ Сухумовъ.

— И не надо затрудняться. Будете неуклонно длать такой-же моціонъ передъ каждой дой въ мое отсутствіе — вотъ это я и сочту себ за благодарность. Вспотли? — спросилъ докторъ, видя, что Сухумовъ вынулъ изъ кармана носовой платокъ и отираетъ имъ съ лица потъ. — Вотъ это отлично, что вспотли. Это потъ здоровый. Онъ большое подспорье къ работ вашихъ почекъ. Вдь раньше мало потли.

— Какое! У меня все время какъ-бы ознобъ и гусиная кожа.

— Ну-съ… Еще разъ туда и обратно, да и довольно. А придя домой, сейчасъ-же переодньте блье… Жарьте за мной! На приступъ! Ура! — шутливо кричалъ докторъ.

Наконецъ моціонъ былъ конченъ, и докторъ и Сухумовъ вошли въ домъ.

XI

Съ большимъ пріятнымъ впечатлніемъ посл своей прогулки слъ Сухумовъ вмст съ докторомъ обдать. Онъ чувствовалъ даже, что у него прибавилось силъ, бленыя точки въ тл исчезли, хотя моціонъ былъ очень кратковременный. Ему казалось, что даже самый пріздъ доктора подйствовалъ благопріятно на его недугъ. У Сухумова и аппетитъ явился. Онъ полъ борща, сълъ кусочекъ филейчика жареной курицы и немножко отварнаго поросенка. Ему даже захотлось пить.

— Можно стаканъ Виши выпить? — спросилъ онъ доктора. — Я привезъ съ собою нсколько бутылокъ.

— Погодите со щелочами, — отвчалъ докторъ, слегка поморщившись. — Повремените съ недльку, дайте мн посмотрть, какъ на васъ будетъ дйствовать сама природа… природа безъ подмса. Я даже совтовалъ-бы вамъ покуда не кушать слишкомъ солоно, ближе становясь къ природ. Соль — хлористый натръ. Вс натровыя соли усиливаютъ жажду, а слдовательно и задаютъ ненужную лишнюю работу сердцу для поступленія жидкостей въ кровь. А ваше сердце не слдуетъ слишкомъ утруждать. Въ немъ есть изъяны.

— Но простой-то воды все-таки можно?

— Само собой. Нельзя-же организму быть безъ воды. Да вы пейте, если будетъ хотться, но отъ щелочныхъ-то водъ остерегайтесь покуда. Дня черезъ два я пріду къ вамъ и посмотрю на васъ. А у васъ питьевая вода хорошая. Выпьемъ по стакану, за ваше здоровье.

Докторъ налилъ два стакана воды и чокнулся съ Сухухмовымъ.

Сухумовъ выпилъ стаканъ и улыбнулся.

— Боже мой! Кто-бы могъ поврить десять-во семь лтъ тому назадъ, что я буду чокаться стаканомъ съ простой колодезной водой! — сказалъ онъ. — Никто-бы не поврилъ. Какъ жизнь-то перестраивается! Но во всякомъ случа сто разъ вамъ спасибо, докторъ, что вы меня такъ наглядно учите лчиться природой. Это какой-то новый методъ. Да и вообще врядъ-ли всякій другой докторъ отдалъ-бы столько времени на это.