В сети

Саша кивает, давая мне возможность продолжить. Я опускаю глаза на уровень широкой грудной клетки, чувствуя, как горло сжимает тугим кольцом.

— Я знаю, о чём говорю. Знаю, потому что многое прошла в одиночку. Меня уже давно не трогает то, что пары в клинике поддерживают друг друга и совместно ходят на УЗИ.

— С тобой можно будет сходить в следующий раз?

— Можно, — отвечаю на выдохе.

Халат соскальзывает с моего плеча, когда я резко дёргаю головой в сторону. Вместо того чтобы вернуть его на место, Устинов наклоняется и касается губами моей ключицы. По телу проносится дрожь. Он прижимается чуть сильнее, щекочет кожу щетиной, оставляя невесомый, почти неуловимый след.

— Что ещё мне можно? — продолжает напирать с вопросами. — Выбирать вместе коляски и пелёнки? Привозить витамины? Держать за руку, когда страшно?

— Всё это можно.

Я вскидываю подбородок в тот момент, когда Саша отстраняется от моего плеча, и наши взгляды встречаются. Его — колет, почти печётся. Мой… не знаю, что в нём.

— Замуж тебя тоже позвать можно? Или ты какую-то другую роль для меня определила?

Это не выглядит как романтическое предложение, но романтика — это не то, что подходит нашим отношениям. Несмотря на спонтанность, которая толкала меня на встречи с Сашей, где-то подсознательно я давно чувствовала: как бы мы ни притворялись, что эти встречи — не свидания, между нами всё равно что-то строилось.

Летом, у реки, он сказал, что хотел бы видеть меня своей женщиной. Сказал об этом без шуток. Как умеет — прямо. Иногда, чтобы двум людям быть вместе, не нужны грандиозные поступки. Только желание. Компромиссы. Достаточно просто этого захотеть.

Нервно сглотнув, я черчу взглядом линии по красивому мужскому лицу. Азарт и эйфория — это то, что сейчас кипит у меня внутри, ускоряя пульс и заставляя напряженно вибрировать грудную клетку.

— Можешь попробовать позвать, — машинально выпаливаю. — Но учти, что у моего отца на тебя целое досье, и он вряд ли будет рад такому родству.

— Меня это не пугает. У меня на него тоже есть.

Я невольно улыбаюсь, сгребаю ворот белоснежной рубашки в кулаки и притягиваю Устинова ближе. Его лоб бодает мой, дыхание греет, губы задевают, дразнят, а затем захватывают мои в требовательном поцелуе. Это совершенно точно про признание, про шанс и совместные планы.

И один из таких планов уже намечен на ближайшие выходные: мы едем знакомиться с моими родными.

56.

***

Из-за плотно завешенных штор сложно понять, который сейчас час, но по ощущениям — раннее утро, потому что спать хочется адски.

Пробуждение приятное, особенно когда мужские губы начинают покрывать моё тело, съезжая с груди к лобку, пока язык не погружается в меня глубоко и точно, заставляя выгибаться и жадно хватать воздух.

Саша ласкает меня уверенно, напористо, скользнув ладонями под ягодицы. Бёдра подрагивают от нарастающей волны наслаждения.

Мои пятки упираются в его плечи. Грудь высоко вздымается.

Я зажмуриваюсь, поддаваясь каждому движению, растворяясь в прикосновениях, выгибаясь навстречу его рту и сминая простынь в кулаках.

Это не длится слишком долго — Саша поднимается, вытирает губы тыльной стороной ладони и смотрит на меня сверху вниз, проверяя, насколько далеко меня унесло.

Взгляд тяжёлый, взволнованный.

Он откидывает одеяло, раздвигает мои колени и ложится сбоку, притягивая меня к себе за бедро. Проходит несколько секунд прежде чем он направляет головку к входу и проникает одним плавным, сдержанным движением.

Я сгибаю ногу в колене и срываюсь на стон, когда Устинов нарастает в темпе от медленного до интенсивного. Его губы впечатываются в мои, и я завожусь с полоборота от собственного вкуса на его языке.

Выбор поз у нас невелик, но с каждой — я всё так же влажная, тугая, и жажду его внутри. С каждой — остро чувствую, как он двигается во мне, как заполняет до предела. Как эйфория разливается внизу живота, пульсирует в венах и стреляет прямиком в сердце.

Перекатившись на спину, Саша тянется к телефону, впервые глядя на часы с того момента, как мы проснулись. Его нагота подбрасывает угли в жар моего неостывшего после оргазма тела. Член всё ещё напряжённый, словно ему мало. Волосатая грудь, рельеф живота, запах кожи — всё это действует на меня, как гипноз.

Прошла всего неделя с тех пор, как Устинов живёт у меня, но кажется, он был здесь всегда. Он стал частью моей жизни, мыслей, желаний. Пророс во мне мягко, без борьбы. Как само собой разумеющееся. Нечто естественное.

— Ты заводила будильник? — хмурится он, глядя на светящийся экран.

— Кажется, нет. Забыла.

— Уже почти полдень. Твои родители будут ждать нас… через полчаса.

Так быстро, как этим утром, я ещё не собиралась. Контрастный душ, минимум косметики, выбор одежды. Обычно на всё требуется больше времени, но сейчас я укладываюсь в десять минут.

Подкрашивая ресницы у зеркала, краем глаза замечаю, как Саша выглаживает сначала мою футболку, потом — свою.

После Кости я была уверена, что мужчины беспомощны в быту. Таким был и мой отец. Но Саша — совсем другой. Он по натуре самостоятельный, привык заботиться о себе сам. В детстве за него этого просто никто бы не сделал.

По дороге в коттеджный посёлок мы заезжаем в торговый центр — купить продукты, напитки и всякую мелочь, которая может пригодиться в гостях.

Не знаю, как Саша, но я дико волнуюсь.

Это наш первый совместный выход в свет. К людям, в общество. Уже не нужно скрываться, держать анонимность и кататься на встречи в гостиницу, чтобы просто побыть вместе.

На моем безымянном пальце сверкает помолвочное кольцо с безупречным бриллиантом в оправе из белого золота. Сдержанная роскошь, в которой нет ни капли показухи.

Я получила его — и огромный букет цветов — на следующее утро после того, как Саша узнал о моей беременности. Этот факт подтолкнул его ускориться, поэтому заявление в ЗАГС мы подали тоже в тот же день.

Всё происходит импульсивно. По наитию.

Достаточно было просто захотеть — и я захотела. Быть его женой. Разделить ответственность, горе и радость, утренние поцелуи и ночные споры. Без иллюзий о беззаботной жизни, но с полной уверенностью в нём. В Саше.

Я уже приняла решение сказать «да». Решение, укрепившееся в моей голове, как в граните.

— Будет много вопросов, — на всякий случай предупреждаю, нервно комкая низ футболки. — Очень много неудобных вопросов.

Не понимаю, почему Саша не нервничает, потому что я — очень.