В сети
Шрифт:
Дорога к дому родителей стремительно сокращается, и мне уже хочется свернуть обратно — в более безопасное русло. Туда, где тихо, привычно и спокойно.
— Сомневаюсь, что неудобнее, чем во время допроса, — парирует Устинов.
— Поверь, почти так же.
— Оль, я прекрасно помню, кто твои родные. Но ты ведь уже согласилась выйти за меня замуж — так что если я им не понравлюсь, придётся смириться. Им, не мне.
Слова Саши успокаивают ровно до того момента, пока автомобиль не въезжает за ворота, которые я открываю своим автоматическим пультом.
Здесь много места, несмотря
За окнами дома видна суета. Пока мы открываем багажник, доставая пакеты с покупками, на улицу змейкой выходит сначала мама, а потом Ира с Захаркой на руках.
Сегодня ясно и солнечно, поэтому день мы собирались провести в беседке на заднем дворе. По крайней мере, таким был план, когда я сообщила родным, что выхожу замуж. Саша прав: мой выбор не должен зависеть от чьих-то ожиданий. Но я всё равно действую с осторожностью, будто ступаю по тонкому льду.
— Мы вас заждались, — радушно произносит мама, стоя под навесом веранды и взмахивая рукой.
Я замираю, как вкопанная, когда с глухим стуком захлопывается багажник, а Саша неторопливо обходит машину. Его фигура — выверенная, уверенная — будто прорезает вязкий, тягучий воздух предчувствия одним только своим появлением.
Устинову приходится прижаться грудной клеткой к моим лопаткам, чтобы наконец привести меня в движение.
— В городе жуткие пробки, — сбивчиво оправдываюсь, ступая по выложенной плиткой дорожке. — Простите за задержку.
В моих руках пусто, зато Саша несёт и пакеты с покупками, и цветы для мамы, которые вручает ей, как только она начинает целеустремлённо идти навстречу, глухо цокая каблуками по камню.
Платье на ней слегка колышется на ветру, а лицо остаётся напряжённым — будто она ещё не решила, кого встречает: будущего зятя или потенциальную ошибку младшей дочери.
Мы с ней не похожи. По крайней мере, внешне. На маму больше похожа сестра — чертами лица, формой глаз и тоном кожи. Женственностью и кокетством. Умением выгодно подать себя. Я всегда немного завидовала этому, ведь во мне больше от отца.
— Ой, спасибо вам, — мама широко улыбается, принимая букет и наклоняясь, чтобы вдохнуть лёгкий цветочный аромат. — Мы всегда рады гостям. Проходите, пожалуйста, в дом.
Знакомство с сестрой и мелким проходит, как в тумане. Мы проходим через прихожую, даже не снимая обуви, и направляемся на кухню, где выкладываем покупки на круглый обеденный стол.
В доме пахнет едой и свежей выпечкой. Тепло, сытно.
Мои щёки пылают, когда я пытаюсь собраться и включиться — представить родным мужчину, которого они столько раз обсуждали, но впервые видят рядом со мной.
Я до сих пор хорошо помню, как всё было с Костей: мило, обыденно, комфортно. Я искренне верила, что выйду за него замуж, и не раз рисовала в голове картину нашей свадьбы. Родители смотрели на него снисходительно, словно уже тогда понимали, что это не всерьёз и не надолго.
Поразительно, как быстро это померкло. Как нечто, что когда-то казалось важным, а теперь не имеет веса. Без сожалений. Без оглядки. Без следа. Потому что рядом есть настоящее: яркое, зрелое, очень-очень
осмысленное.— Какое у тебя красивое кольцо, — восхищённо говорит сестра, подступая ближе и взяв мою руку. — Это бриллиант?
— Да.
— Выглядит просто вау, — цокает языком Ира и поднимает взгляд на Сашу, улыбаясь ему во весь рот. — Александр, дорого такое стоит?
За грудной клеткой бешено пляшет сердце, потому что она может быть как доброжелательной, так и стервой. Что сейчас преобладает, я не пойму, но заранее паникую.
— В пределах здравого смысла, — сдержанно отвечает Устинов.
— Если не ошибаюсь, конфискация в вашем случае не применялась. Значит, это кольцо из тех сомнительных доходов, происхождение которых осталось за скобками?
— Сомнительные я приберёг на свадьбу. Вы же придёте?
— Ну разумеется.
Эта перепалка звучит шутливо, но я вспоминаю, как в детстве мы с сестрой дрались не на жизнь, а на смерть — и едва сдерживаюсь, чтобы не вцепиться ей в лицо прямо сейчас. Я и сама умею поддеть Сашу на эти темы, но из её уст даже безобидная фраза воспринимается как провокация.
Ситуацию спасает Макс: он распахивает стеклянную дверь и врывается на кухню, как ураган — обегает остров и замирает прямо перед новым для него человеком. Чтобы взглянуть ему в лицо, приходится сильно запрокинуть голову.
— Привет, ты Саша? — спрашивает с интересом.
Я никогда не видела, как Устинов общается с детьми, но моё сердце трепещет, когда он опускается на корточки перед моим племянником и протягивает ему руку. Мяч, который мы купили в торговом центре, оказывается как нельзя кстати.
— Привет. Да, я. А ты Макс?
Ребёнок смотрит на него, чуть сощурившись. Затем принимает подарок и расплывается в открытой, солнечной улыбке.
— Ага.
— Приятно познакомиться.
— Мне тоже, — вполне искренне кивает. — Дед сказал, что тебе пора идти жарить мясо. У нас мужики без дела не сидят.
— Весомый аргумент. Покажешь, где у вас мангал?
Я смотрю вверх, провожая резкое движение, когда Саша поднимается во весь рост.
Я сильно привязана к семье и чту традиции — пусть даже в самых простых вещах: совместных ужинах, праздниках, посиделках на кухне. Но сейчас все мои желания сводятся к одному — не возвращаться на порог родительского дома до тех пор, пока это будет восприниматься как стресс.
57.
***
— Оль, на какую дату вы назначили свадьбу? — спрашивает мама, суетясь у плиты и доставая из духовки румяный пирог.
Позавтракать я не успела, поэтому желудок с предательским урчанием напоминает, как сильно я хочу есть.
— Двадцать второе октября.
— А сколько планируется гостей?
— Немного. Несколько друзей Саши, его брат, мои родственники и Карина. Думаю, этого будет вполне достаточно.
Мама взмахом руки убирает выбившуюся прядь волос и бросает на меня цепкий взгляд. По лицу видно — шок от новости ещё не прошёл, но она изо всех сил старается принять и смириться. Как бы сложно ей ни было, мама — единственный человек в нашей семье, в чьей поддержке, пусть даже самой минимальной, я никогда не сомневалась.