Вечно 17
Шрифт:
– А что он делал с моими друз… с Коди и Беном? – надо запомнить, что они мне больше никто.
Машина останавливается на светофоре. Эрик отпускает руль и вытирает пот со лба.
– Вот это я и хочу выяснить. В любом случае, тебя это не должно тревожить. Просто держись от этих парней на расстоянии, а лучше вообще не общайся. Там, где Крис всегда проблемы. Знаешь, как этого парня называют в народе?
– К-как? – испугалась я.
– «Ротвейлер младший», – отвечает Эрик, – ужасней него, только его брат. Поэтому лучше сторониться этих парней.
Светофор показал зелёный свет, и машина снова находилась в движении. Я пытаюсь сдержать себя и не сойти с ума. Если бы Эрик знал, что я уже знакома с этим «Ротвейлером»… Мне до боли страшно. Если этот парень псих, а он псих, то мне срочно нужно превратиться в невидимку. Мучает только одно: что есть общего между Крисом и моими бывшими друзьями?
Это мне и стоит разузнать до конца учебного года.
Глава 14
Эти два дня были полны неудач и желанием сто раз сдаться, надеясь на лучшее. Я напоминала себе своего двоюродного дядюшку Джима, в доме которого вся наша семья проводила
«Мечтай, моя индейка будет быстрее твоей, даже, если её сварить в кипятке», – отвечал Джим.
Вся семья выходила на задний двор дома и с нетерпением ждала начало гонок. Более молодые члены семьи видели в этих бегах финансовую прибыль, потому-то все делали ставки. Во многих случаев побеждала «старушка Каролина», и тогда дядя Джим, проклиная весь белый свет, гонялся за индюшкой, обещая зарезать её на День Благодарения. Однако… Дядя всегда спотыкался об ржавые трубы и падал лицом в грядки с тыквой, а индюшка с душераздирающими криками убегала прочь в огород.
Именно сейчас я чувствую себя дядюшкой Джимом, ибо, гоняясь за Беном с Коди, я всегда падаю в грязь без каких-либо выигрышей. Подслушивать нехорошо, но я подслушивала беседу парней в кафетерии, в спортзале на физкультуре, в кабинете химии, в гардеробной, но они либо меня замечали и уходили, либо говорили так тихо, что ничего не было слышно. Я отчаивалась. Мне ведь так хотелось понять, что есть общего между этим Крисом и моими друзьями. Я боялась узнать правду, но карабкалась к ней. А если Бен и Коди дружат с этим Фредом, мечтая отнять «сходку»? Это разобьёт мне сердце. Эрик запрещает мне общаться с парнями, а парни просят перестать общаться с Эриком и его компанией. Парадокс какой-то, видите? Однако, о слежке я Нансену ничего не сказала; ему это не к чему знать, ведь, скорее всего, он просто убьёт меня.
С этими мыслями я прохожу вдоль какой-то сгоревшей постройки, пытаясь не попасть на глаза двум парням, что так спокойно идут к разваливающему зданию «Боулинг». Вокруг ни единой души; только изредка пробегают бродячие коты, которые с шипением прыгают в мусорные баки и дерутся за территорию. На удивление, мне не страшно; все это меня только забавляет, словно я в каком-то телешоу, в которых обычно снимают маски с «хороших» людей. Погода для «телешоу» благоприятная – солнце как будто специально светит именно мне в глаза, не давая полноценно разглядеть путь молодых ребят, и на секунду мне показалось, что я потеряла их из виду. Сейчас меня охватывает паника и страх. Я замерла. В груди проскользнула дрожь, после которой сердце начало сильно колотить о грудную клетку, как кувалдой по руке. Что в таких случаях надо делать? А) принять правду, что ты хреновый сыщик и уйти домой; Б) отдышаться, хорошенько подумать и идти вперёд. Угадайте, что я делаю спустя три секунды? Почему-то во мне играет такой героизм, от которого трудно избавиться, пока к твоему горлу не приставят нож. Мои ноги уверенно перешагивают через разбитые стекла бутылок из-под пива и приближаются к углу, из которого доносятся мужские голоса. Наверное, это они. Я аккуратно переступила кучу мусора, молясь не быть услышанной, как вдруг… правой ногой отбрасываю кусок стекла куда-то вперёд. Раздался хрустальный, тупой звон. Меня бросило в жар, что позже накрылся холодом, от которого немеют конечности. Мысли одни: все, меня поймают и убьют! Мне конец! Черт, я не хочу так глупо закончить, тем более, когда у меня появился парень. Со лба течёт холодный пот; руки панически дрожат, как у алкоголика с двадцатилетним стажем. В сердце словно вонзили электрического угря, который пускает в моё тело электрические разряды, с целью убить. Я больше не слышу мужских голосов; полная тишина. За эти тридцать секунд вся моя никчёмная жизнь прошла перед глазами, как дешевый фильм первокурсника киноакадемии. Мысленно я попрощалась с близкими людьми, поцеловала и обняла Эрика, познакомилась со своими любимыми актерами и послала всех тех, кто меня бесил за эти семнадцать лет. Зажмурив глаза, я ожидала своей кончины. Но спустя мгновение до меня вновь начали доходить голоса. Петля на шее вдруг исчезла, и я снова могла спокойно дышать. Опять делаю шаги и подхожу достаточно близко, чтобы аккуратно рассмотреть происходящую картину. Возле боулинга стоят две машины одинаковой марки «Порше»; неподалёку от автомобилей стоят, наверное, их владельцы, одетые в обычную одежду. А ведь я представляла этих мужичков в очках, с рациями и в деловых костюмах. В пяти шагах от меня стоят Коди, Бен и ещё какие-то парни. Я онемела, словно по голове меня ударили металлической дубиной. Неужели это правда..? Порой, мы думаем, что знаем людей, а оказывается, что нет. Мне вонзили нож в спину, снова. Я вижу размытую картину ребят, ведь глаза покрылись плёнкой, которая вдруг исчезла в виде горячей слезы. Меня охватывает боль и паника, а страшнее этого я ещё ничего не видела. Все отрицательные воспоминания врезались мне прямо в голову, от чего, кажется, она начала опухать. Боже, как же мне захотелось кричать и плакать, убивать и бить. Я прикрыла рот рукой, чтобы никто не услышал мои всхлипы, но это так непросто. Друзья… порой это только слово. Нет гарантий, что завтра ты проснёшься, а у тебя все ещё будут друзья. Теперь мне кажется, что Роуз была лишь предлогом разорвать нашу дружбу, а настоящая причина кроется вот в этих «чёрных» делах.
Я вытираю слезы с щёк, делаю глубокий вдох, а затем вновь поворачиваюсь к парням и с осторожностью выглядываю из угла. Бен достаёт из кармана сигарету и кладёт в рот. Когда это он начал курить? Он ведь спортсмен! Я нахожусь в ступоре, но набираюсь сил и отвожу глаза к Коди. Хвостик передаёт другу зажигалку и делает глоток «7Up».
Вдруг резко я почувствовала тупую боль в области позвоночника, которая распространилась по всему телу. От боли я закричала, но почему-то получилось бесшумно. Только потом я понимаю, что лежу животом на грязном асфальте прямо на разбитых стёклах, и с каждым лишним движением они все глубже вонзаются в меня. Мне больно. Мне очень больно; я не могу дышать, не могу крикнуть
и позвать на помощь. Слезы без сопровождении плача льются из глаз и безвозвратно падают на землю. Я слышу какие-то голоса и еле-еле приподнимаю голову вверх, пытаясь разглядеть лица, что собрались вокруг меня. Наверное это шоковое состояние, ибо я ничего не слышу. В ушах что-то гудит, какой-то писк, будто в сантиметре от меня взорвалась мощная бомба. В глазах что-то мелькает, не позволяя видеть окружающее. Я не знаю, что чувствую, потому что боль в пояснице, боль в животе, руках смешалась в одну кучу, и кажется, вот-вот я сейчас взорвусь.Ощущаю тяжесть в шее и опускаю голову на влажный бетон. В зрачках темнеет, становится невыносимо больно… я отключаюсь. Последнее, что я помню, было: «Рэйчел?».
***
Первое, что я почувствовала это боль, но где именно непонятно. Я не могу нормально дышать, так как что-то мешает воздуху проходить в легкие, будто внутри меня образовалась стенка. Я не могу открыть глаза. Силы иссякли, как и весь мой героизм и жажда приключений. Сейчас мой внутренний голос твердит: Ага, так тебе и надо, идиотка! Говорили тебе сидеть тихо и не лезть куда не надо, говорили?! Вот ты и получила!
Мне жутко больно; от такой боли появляется рвотный рефлекс, которыми я всеми оставшимися силами пытаюсь сдержать. Зато теперь я чувствую ноги и руки, что предательски ноют, и хочется просто взять и отбросить их, как ящерица свой хвост. Следующее, что я слышу, это запах железа, сигарет и сырости, и вновь мне захотелось опустошить свой желудок, но я держусь.
Надо открыть глаза и понять, что происходит. Хмурюсь и на счёт три открываю левый глаз. Все смазано и крайне неразборчиво. Снова считаю до трёх и приоткрываю второй глаз. Картина вокруг меня все ещё смазана. Хочу позвать на помощь, но понимаю, что это неразумно, ибо вспоминаю, как чья-то нога ударила меня по спине, от чего я упала на стекло. Я в полной яме. Наверняка эти уроды забрали мой сотовый телефон, и теперь мне не удастся дозвониться до полиции или Эрика. Да, я в дерьме. Моргаю много раз, чтобы вернуть себе зрение, и это срабатывает. Я сижу на железном стульчике, к которому меня успели привязать веревкой. Отлично, меня взяли в заложники и наверняка думают, убить или нет. Осматриваюсь. Вокруг меня какие-то коробки с кеглями, пыльный стол, грязные кеды с номерками и гипсокартон, на котором валяется целая куча бутылок. В помещении темно – в середине комнаты весит одинокая лампочка, которая мигает из-за перепада напряжения. Все это напоминает фильм ужасов или какой-то боевик с Джейсоном Стэтхэмом. Мой взгляд случайно падает на привязанные руки и тело. Я ужасаюсь и прогрессивно бледнею. Мои кисти рук полностью в крови; на голубой рубашке появилось большое кровавое пятно, будто в меня несколько раз бросили топор. Вот теперь я начинаю шуметь. Пытаюсь выбраться из объятий веревки, судорожно двигаясь в разные стороны, крича во все горло: «Отпустите меня, уроды! Отпустите! Отпустите!». Безуспешно, но я все ещё продолжаю воевать. Мне становится страшно до такой степени, что я начинаю плакать и просить о помощи. Слезы смешались с высохшей кровью, образовывая бледно-алые лужицы. Я чувствую, как вновь начинает болеть поясница, но закрываю на это глаза и продолжаю кричать. Как могу топаю ногами, да так, что стул с грохотом падает, и я оказываюсь на полу. Я в полном дерьме. Никто не знает где я, да я и сама не знаю, где я. Может, здесь вообще никого нет и я зря надрываю горло. Становится одиноко и страшно. Я больше не кричу. Нет смысла звать на помощь. Теперь я просто реву навзрыд, прощаясь с мамой, с папой, с Роуз. Я была эмоционально истощена, но боль подкармливает меня, наполняя слезами. Сейчас я просто кричу и время от времени плачу. Быть беспомощной – быть жалкой. Дыхание становится отрывистым; сердце не успевает за мной и начинает вырабатывать адреналин ещё быстрее. Я закрыла глаза, не переставая плакать. Не могу остановить то, что давно вырывалось наружу. В следующее мгновение ощущаю, как кто-то меня поднимает. Я открываю глаза, но никого не вижу. Этот человек сзади. К рукам начала поступать кровь, а значит, этот человек развязал верёвку. Также было и с ногами. Я начала двигать конечностями, ибо очень сильно они затекли. Вопрос: сколько я была в отключке? Протираю слезы, убираю испачкавшиеся пряди за ухо и готовлюсь благодарить Бена или Коди за помощь. Однако…
Мои глаза наполнились страхом, а тело принялось дрожать, когда я увидела перед собой рыжего парня. Глаза чуть ли не полопались от ужаса. Хочу убежать отсюда и забыть об этом парне, но мечты не сбываются. Рыжий, улыбаясь, как черт, садится на корточки, от чего становится ниже меня. Я молчу, ожидая слов дьявола. Господи, как же хочется испариться. Мне нужен Эрик. Он бы спас меня, а затем сам бы и придушил. Крис ещё долго смотрит на моё лицо, а потом, выдыхая, берет с пыльного стола белую тарелку, на которой был какой-то салат, кусочек мясо и серый хлеб. И откуда там появилась еда..? Он протягивает мне тарелку.
– Ешь, – повелительным тоном говорит Крис.
Да конечно, буду я есть с рук маньяка. Может они туда подмешали яду?
– Нет.
– Ешь, ты потеряла много крови. Тебе нужна еда, так что ешь!
Я отмахнулась.
– Нет. – отвечаю я.
Терпение рыжего иссякло. Он отвёл от меня взгляд, а затем бросил тарелку с едой на пол, от чего послышался глухой звук разбитого фарфора. Я зажмурила глаза. Этот парень неадекватен; Эрик говорил правду, но уже поздно об этом думать. Сейчас я с ними один на один, и это уже пугает. Неверный ответ – и Крис может убить; он как бомба замедленного действия, которую мне нужно отключить. Вопрос только один: какой провод резать, а какой нет? Внезапно я ощущаю ярость. Мне дико хочется вцепиться в шею парня и задушить его, а потом, наконец-то, сбежать. По вине таких психов, как он, я и оказалась здесь, да и вообще вмешалась в эту тёмную историю. Опять хочу заплакать, но нельзя… нельзя показывать свою слабость этому человеку. Людям нравится видеть чужие страдания. Но мне нет.
Спустя время, Крис достаёт из кармана чёрных джинс сигареты и берет одну из них в рот.
– Будешь? – рыжий парень протягивает мне пачку и смотрит на меня, подняв брови.
Мне становится мерзко.
– Я не курю.
После моих слов, Крис прячет пачку и зажигает свою сигарету во рту, выпуская неприятный дым прямо мне в лицо. Я начинаю кашлять и отмахиваться. Какой же он подонок!
– А вообще правильно, – делая затяжку, произносит парень, – курение убивает, а в жизни и так достаточно способов сдохнуть.