Вечно 17

Эрик: Ограничив наше общение, ты только добавляешь желание обнять тебя при встрече. Жду тебя завтра в городском парке. Представь, что я сейчас тебя поцеловал. До завтра!

Наглец. На лице глупая расплывчатая улыбка. Я всё-таки представила этот поцелуй, от чего возненавидела себя в двадцать раз сильнее.

***

С каждым днём ненависть к учебе увеличивается, как и любовь к Эрику. Лишь мысль о нашей встрече окрыляла меня; это было моей подзарядкой. Я оделась сегодня нарядно: на мне чёрное платье с белым воротником и пальто в клеточку; волосы неаккуратно уложены, но мне это не мешает. Во мне все цветёт и пахнёт, давно я не чувствовала такой прилив энергии. И меня бесит, что это из-за любви.

Обычно, я ненавижу ходить в школу. Люблю ли я школу вообще? Ответ – нет. Школа – место, где люди делятся на группы, чтобы унижать друг друга. Мы ходим в школу не для набора знаний, а для болтовни и сплетен. Наверное, как и в каждой школе, у нас есть «особенные люди». Их особенность ни в чем не заключается, если только в безмерной тупости. Училась у нас однажды Тереза Янг – ну очень капризная и бесцеремонная особа. В кармане денег полно, а голова пустая, прям, как её словарный запас. Однако, все крутились возле девушки, мечтая стать частью её круга. Идиоты… Тереза на внешний вид, да простит меня Господь, была жабой. Её пухлое лицо было покрыто миллионами веснушек, по вине которых девушку назвали «pauper elephanti» – что означает в переводе «убогий слон». Я же говорила, девушка была глупа и думала, что это словосочетание обозначает какое-нибудь красивое прозвище. В итоге, Терезу использовали и кинули. Ей пришлось переехать и начать жизнь заново. Таким людям, как она – с большими деньгами, но с маленьким умом – я советую почитать книжек или хотя бы просмотреть развивающие программы по телевизору. Ведь стыдно говорить, что столица Канады Париж.

Увы, в школе ещё остались подобные недолюди, которым просто хочется закричать в ухо: «Алло! Хватит быть безмозглыми идиотами; идите в библиотеку и спрячьте свои деньги глубоко в зад».

Но я не буду этого делать. Какой смысл? Им все равно на мои слова и действия. Общество стало таким безграмотным, что совсем скоро все человечество начнёт обратный процесс эволюции. Гаджеты – самое большое достижение и в то же время ошибка человечества.

Вот сейчас прохожу по коридорам нашего «второго дома» и пытаюсь не свихнуться. Вроде школа, как школа, но что-то отталкивает меня и раздражает, как человека бесит скрежет мела по доске. Подхожу к зеленому шкафчику и судорожно пытаюсь его открыть.

– Черт! – буркнула я, ударив ладонью о дверце железяки.

Я – самая большая неудачница в мире. Мне никогда не везёт и все плохое происходит именно со мной: в девятом классе, когда наша школа фотографировалась на выпускной альбом, угадайте у кого в этот день высыпало лицо? А когда мы с Роуз поехали на летние каникулы в Прагу, отгадайте чей чемодан был утерян в самолёте? Или… Рождество 2008 года. Как можно быть такой глупой, этого мне не довелось понять. В оправдание скажу, что я была ребёнком, и это нормально – вести себя, как капризное чмо, но это было необходимо, ибо провинилась не я, а предки. В тот год мы решили отпраздновать Рождество в загородном отеле, где устраивался бал-маскарад. Люди бронировали места за год, до долгожданного вечера, ибо это место было очень популярным, как и сейчас. Моему отцу удалось снять номер для нашей семьи. Я была в тот вечер самым счастливым ребенком на планете, ведь посудите сами, любой бы хотел оказаться в эпицентре роскоши и богатства, ибо только очень обеспеченные люди могли позволить себе этот отель с бассейном, парком, кортом и с огромной верандой, где народ наблюдал за фейерверком. И в тот восхитительный день, когда ничто не могло его испортить, мои родители, хоть и случайно, но заперли меня в номере. Весь вечер, пока люди ели фуа-гра и запивали её шампанским, я сидела в комнате и ревела навзрыд. Мои предки, мало того, что заперли, так ещё и забыли о моем существовании. Это было худшее Рождество на свете…

Вот такая я неудачница. От этих воспоминаний мне стало очень обидно и больно, от того я сильно врезала кулаком о шкафчик, но сделала лишь хуже себе. От боли я закричала и скрючилась, прижимая больную руку к груди. По моей кисти слово проехался целый оркестр. В уме я обругала весь белый свет и двадцать раз прокляла злополучный шкафчик. Смотрю на свою руку: она красная, но хоть и снаружи не видно, ощущение такое, будто ладонь пульсирует и надувается. От безысходности я прикладываю руку к губам и тупо смотрю на своего врага.

«Ну, шкафчик, я тебе устрою», – думаю я про себя, уже представив, как бензопилой издеваюсь над железкой.

– Это делается так, – говорит кто-то со спины. Какой-то рыжий парень проходит мимо меня к шкафчику и начинает над ним колдовать. Я нахожусь в смятении. Кто он? Я точно уверена, что впервые вижу его в нашей школе. На вид ему, как и мне, семнадцать, но что-то его взрослит. Незнакомец отодвигается, и я вижу открытый шкафчик. Облегченно выдыхаю и перевожу радостный взгляд на своего спасителя.

– Спасибо. Я думала, что придётся тащить бензопилу, – с улыбкой говорю я, доставая с железной коробки учебники по английскому языку. Парень смеётся. Его голос был прокуренным и бодрым. Он точно курит; это мне говорит сигарета, которая удобно расположилась у парня за левым ухом.

– Всегда рад помочь. У вас в школе все такие красотки или только ты?

Больно этот рыжеволосый шустрый. Теперь хотя бы мне известно, что парень не из наших, тогда кто..? Незнакомец облокотился плечом об шкафчики и смотрит, лукаво улыбаясь, на меня. И почему эти карие глаза так меня пугают и отталкивают? Я сглатываю комок, думая над ответом.

– Кажется, был звонок, я пойду, – бросаю на рыжего мимолетный взгляд и захлопываю дверце шкафчика, поворачиваюсь к незнакомцу спиной. Единственное мое желание – это удрать от него подальше и больше никогда не встречаться с этим парнем. Делаю пару шажочков, как чувствую чью-то тяжёлую руку на своей. Меня резко разворачивают. В груди уже творится хаос; все тело дрожит, как от ледяной воды в холодные ночи. Онемев, я пялюсь испуганными глазами на рыжего парня, что нахально улыбается мне в лицо, как ни в чем не бывало. Пусть вокруг нас люди и мы находимся в общественном месте, но я чувствую огромный страх, который ломает меня изнутри, как спичку. Может, он маньяк? Если нет, то что ему надо?! Главное спокойствие, надо глубже вздохнуть и вести себя уверенней.

– Стой-стой, – рыжий отпускает мою руку, – ты забыла назвать своё имя.

Я разрываюсь между желанием дать деру и ударить этого нахала по голове. Это что, флирт..? Я хлопаю ресницами и пытаюсь подобрать нужный ответ, но все четно. Я трусиха и слабачка; жаль, что Эрик сейчас не рядом, он бы меня спас.

Порой спасители оказываются злодеями. Например, этот кретин, что улыбается мне.

– Я и не собиралась говорить своё имя.

Парень выдохнул и переступил с ноги на ногу.

– Тогда начнём с меня. Я Крис, а ты?

Молчание. Мне хочется сбежать, но нет гарантий, что этот псих меня отпустит. Он терпеливо ждёт ответа, и очень хорошо, ибо я не собираюсь говорить. Пусть терпит до конца своих дней.

– Рэйчел? – слышу со спины знакомый голос. Я обернулась. От увиденного стало хуже. Бен делает резкий рывок и направляется в нашу с рыжеволосым сторону.

– Значит, Рэйчел, – довольно произносит Крис.

Мне становится душно. Я оказалась между двух огней – бывшим лучшим другом и каким-то маньяком. Они окружили меня, как львы добычу; я в тупике. Единственное, что мне остаётся, это молча стоять и ждать развязки этого несмешного шоу. Тем временем, Бен уже был около меня. Он грозно смотрит в мою сторону, словно я в чём-то провинилась перед ним, а затем его взгляд устремляется на Криса.

– Ты рано. Мы договаривались к десяти, – произносит Бен, и моя челюсть отвисает. Он знает этого чудика? Откуда? Кто он такой? Вопросы вскружили мне голову и я еле держусь, чтобы не упасть на пол.

– Думаешь, только у вас одних есть дела? Давай решим все по быстрому, и я сваливаю, – отвечает Крис.

У кого это «вас»? Неужели… Коди… Черт, эти выродки нашли проблемы на свои задницы. Самое обидное, что я ничего не знаю и не могу помочь. Злость охватила мною, злость и обида. Хочу ударить Бена и отчитать, как это делают обычно мамы.