Вечно 17

Вот теперь я в полном замешательстве. Не могу сообразить о чем тот говорит. Каждое им произнесенное слово загадка для меня. Я сузила глаза и скривила губы в недоверчивой улыбке.

– Что это значит, Коди? Скажи прямо, – требую я уже совсем испугавшись. Украдкой замечаю совсем приблизившегося Бена. Блондин выглядел устало и напряжённо. От одного его вида хочется бежать подальше, а мне, видимо, придётся с ним говорить. Ну почему все это со мной? Я – полная неудачница и магнит для проблем.

– Мое дело предупредить, и то, по старой дружбе, – язвительно произносит Хвостик, увеличив между нами расстояние в сотни раз. Эти слова задели меня за живое. Что значит «по старой дружбе»? Главное держать себя в руках и не заплакать. Если человек сам хочет уйти, то лучше отпустить и не делать ни себе, ни ему больно. Знаю по себе, это мучительно. Мне не впервой терять человека, и с каждым разом это больнее и больнее. Отпустить человека нелегко, особенно, когда этот человек важен для тебя.

Я смотрю в глаза Хвостика и легонько качаю головой, все ещё не веря в несчастливый конец нашей истории, которая только-только начиналась. Тем временем Бен уже подошёл к брюнету.

– Нас уже ждут, – почти шепотом говорит Озборн своему другу, тот не отводит с моего лица стеклянный взгляд.

Они уже собираются уйти, как мы все втроём слышим низкий, писклявый голос рыжеволосой девушки. Это была наша общая знакомая. Она подбежала к парням, тяжело дыша и задыхаясь, и что-то хотела сообщить. Парням не нравится, что их задерживают, а мне просто интересно в чем всё-таки дело.

– Ребята… директор… – рыжеволосая пытается отдышаться.

Коди цыкнул и сказал:

– Давай уже, скажи!

– Хагберг сказал, чтобы вы вернулись в школу и начали мыть посуду.

В памяти всплывает наказание бывших друзей. Парни, скривив недовольные гримасы, переглянулись, а затем ушли, оставив бедную девушку без ответа.

– Вот козлы! – буркнула знакомая. В уме я с ней согласилась, но промолчала и просто ушла. Я опаздываю на встречу с Эриком, и мне это не нравится. Перебегаю дорогу и вхожу в единственное кафе в нашем квартале. Помещение светлое и очень уютное. Бежевые жалюзи обвешены белыми гирляндами; столики накрыты скатертью с ромашками. Людей мало, а основная масса состоит из учеников нашей же школы. Я охватываю весь зал глазами, но не нахожу нигде Эрика. Беззаботная улыбка сразу же стирается с лица.

«Ушёл», – подумала я, но спустя миллисекунду, чувствую тёплые ладони на глазах.

– Угадай кто? – слышу приятный голос парня и начинаю автоматически улыбаться. Я разворачиваюсь к нему всем телом и оказываюсь в двух сантиметрах от его лица. По телу прошлась дрожь, а затем я почувствовала жар в области живота. Эрик мило улыбается, и мы все ещё держимся за руки. Я понимаю это и сразу же отпускаю тёплые ладони. На Нансене серый свитер и чёрный шарф; его каштановые непослушные волосы напоминают воронье гнездо, и складывается ощущение, что парень не дружит с обычной расчёской. От его вида мне становится смешно.

– Думала я ушёл? – ухмыляется норвежец.

Я хмыкаю. Мы проходим к крайнему столику с видом на трассу.

– Тебе соврать?

Мы садимся за столик, где был уже наш, судя по всему, заказ. Около меня лежит тарелка с шоколадным тортом и апельсиновый сок, а рядом с Эриком брауни и газировка. Я снимаю с себя пальто и удобно сажусь на стульчик, поближе к столу с угощениями.

– Эрик, ты просто чудо. Я обожаю шоколадные торты! Как ты угадал? – восторгаюсь я, хватаясь за десертную ложку. Нансен загадочно улыбается и смотрит на меня.

– Ты не знала? Я умею читать мысли, – отвечает тот.

Я пристально смотрю на него, пытаясь считать правду с его глаз, но брюнет оказывается железным парнем. Это мы ещё посмотрим…

– Роуз сказала?

Эрик смеётся.

– Я так предсказуем?

– Так понимаю, номер телефона ты тоже «прочёл в моих мыслях»?

Парень кивает, делая глоток напитка. Спустя минуту до меня доходит, что Роуз знала о моей встрече с Эриком, если уж тот спрашивал о моих предпочтениях. Сейчас мне хочется ударить себя стулом по голове или просто дать себе хорошего пинка. Черт подери! Она знает о встрече, а я ей ничего не сказала! Теперь Роуз обидится на меня и подумает, что я ей не доверяю. Я отвратительная подруга!

Брюнет замечает мое неспокойное лицо и также, как и я перестаёт есть десерт. Он смотрит на меня несколько секунд, а затем спрашивает:

– Что-то случилось?

Я оживляюсь и непринужденно улыбаюсь.

– Все нормально, это так… мысли. – я снова начинаю есть торт, от которого почти ничего не осталось.

Эрик берет свой мобильник и что-то начинает печатать по клавиатуре. Его лицо нахмуренно; а алые губы парня что-то тихо говорят, и выглядит все это забавно.

– Это мама… – объясняет брюнет, допечатав сообщение и отложив телефон в сторону. – Пишет каждую секунду, у меня уже паранойя!

Я сразу же вспоминаю Уильяма Нансена.

– Что-то с отцом?

Парень легонько кивнул, прожёвывая брауни и запивая его колой. По телу прошёлся холодок. Неужели ему стало хуже? Мистер Нансен – один из тех людей, которым повезло с семьей, но не со здоровьем. Этот человек – теперь один из тех, кто важен для меня. Это нормально, что я волнуюсь за него. И мне страшно. Каждый день может стать последним. От таких отрицательных мыслей, я снова начинаю грустить.

– Обезболивающие больше не помогают. Он, как капризный ребёнок, отказывается делать капельницы и процедуры! – говорит Эрик. Я замечаю в его голосе огромное разочарование, но не в отце, а в чём-то другом…

– Он отчаялся… – заключаю я.

– Да, но кто ему давал на это права? У него есть обязанности передо мной и мамой, перед бабушкой, в конце концов, перед собой! Он сам загоняет себя в могилу! Разве это нормально?

Я понимаю обиду и гнев Нансена, но и Уильяма понять можно. Никому из нас не понять все то, что чувствует он сам. Мужчина разлагается, хоть ещё жив. Ему невыносимо больно; ему плохо и он устал. Наверное, именно в таких случаях нужно уметь отпускать близких? Я не решаюсь произнести свои мысли вслух. Не хочу делать парню больно.

– Просто будь с ним рядом. Ему это важно.

Эрик громко выдохнул и облокотился об спинку стула, поглядев в окно, за которым была обычная суета небольшого города. Я вдруг подумала, что когда наша встреча завершится, мне придётся вернуться в реальность, и я этого всем сердцем не хотела.

– Я хочу, чтобы ты пришла на похороны моего отца, – говорит Нансен.

Я ужасаюсь от его мыслей.

– Эрик! Что ты такое говоришь? Уильям ещё жив, ты сам его хоронишь!

– Вот именно, он ещё жив, но мы-то знаем, что рано или поздно, отец умрет. Я приглашаю тебя вместо него, вдруг папа не успеет пригласить лично, а он хотел бы тебя видеть.