Вечно 17

Прошло часов пять. Я с тяжестью открываю глаза и вижу перед собой потолок своей комнаты. Все плывет. За окном уже светло. Руки и ноги почти не чувствуются, будто я всю ночь выгружала мешки с цементом. Хотя нет, все было намного хуже. Я лениво встаю на ноги, и сразу чувствую мощное головокружение, и чуть ли не падаю на кровать. Моргаю несколько раз и прихожу в себя. Состояние такое ватное. Хочется расщепиться на мелкие атомы и исчезнуть. Я сонно выхожу из комнаты, спускаюсь на первый этаж, где мама на кухне что-то готовит. Заметив меня, она заулыбалась и поправила свои чёрные пряди, которые падали ей прямо в глаза. На ней её фартук, который она надевает, когда готовит что-то вкусненькое, и домашний спортивный костюм. Все как всегда.

– Как спалось? – бодро спрашивает мама. Я сразу же позавидовала её выспавшемуся виду. Её вопрос поставлен неверно. Надо так: спала ли ты вообще?

– Ужасно, можешь дать таблетку от головы? – я сажусь за стол. Мама кивает и из ниоткуда достаёт аптечку с таблетками. Спустя время, она протягивает мне белую капсулу и воду. Для меня эта таблетка – эликсир жизни. Я выпила её и облегченно выдохнула, будто избежала суровое наказание. На кое-какое время я погрузилась в себя. Не знаю от чего именно, но почему-то во мне все вертелось. Я ещё не могла поверить в смерть Уильяма, я не верила в отъезд Роуз… это все было неправдой, а какой-то злобной шуткой! Мне становится одиноко и до смерти грустно. Меня загнали в угол, как беззащитного кролика. Сердце мгновенно начало пульсировать, и эти удары отдавались в голову. Я скорчила гримасу. Мама это замечает.

– Голова все ещё болит? – она поворачивается ко мне лицом. Я поднимаю на неё взгляд и туманно разглядываю её выражение заботливой мамы.

– Да, в моей голове словно взрывают петарды, – на моё сравнение мама ухмыльнулась. Мне показалось это идеальным моментом, чтобы рассказать ей все о своей жизни, ну почти все… Я прополоскала горло ещё одним глотком воды и решительно настроилась на серьезный разговор матери и дочки.

– Мама, нам надо поговорить, – слабо говорю я, чувствуя подавляющую боль в затылке. Мама оборачивается ко мне, садится за стол и складывает руки перед собой, как прилежная ученица. Тем временем я обдумываю наш диалог. С чего начать? Как начать? Стоит ли ей говорить о «сходке»? Определённо, не стоит. Женщина вопросительно хмурит лицо, гадая, что же со мной творится, но я, стиснув зубы, не спешу начать разговор. Тяжело выдыхаю.

– Ну-у, эм, понимаешь… – мямлю я, и маме это не нравится, – ну, как бы так сказать… Короче, у меня есть парень! – я облегченно выдыхаю и также, как и мама складываю руки перед собой. На моё удивление она заулыбалась во весь рот, будто я сообщила ей о вручении нобелевской премии или о должности президента. Через секунду послышался её звонкий смех, а на лице мамы сияла улыбка счастья. Это выглядело странно. Она дотрагивается своей тёплой ладонью до моих рук и что-то радостно щебечет.

– Рэйчел, это же прекрасно! Никогда не замечала в тебе заинтересованность в парнях, иногда мне на ум приходили ужасные мысли, – от её слов я поёжилась, неловко улыбаясь.

– Ты думала, что я… что мне нравятся девочки? – я оскорбилась и прикрыла пылающие щеки ладонями. Я чувствую, что сейчас провалюсь сквозь землю со стыда, но мама ободряюще смеётся, пытаясь загладить нарастающую напряжённость между нами.

– Это просто предположение, но благо, оно не обосновано! Моя маленькая девочка, я так за тебя рада! – её глаза заблестели. – Кто он? Как его зовут? Он из хорошей семьи? Вы давно встречаетесь?

Мама буквально завалила меня вопросами о Нансене. Я не успевала вдумываться и вообще ухватить суть мыслей. Понимаю, она мать, и ей хочется все поскорее узнать в подробностях, однако, я смущалась. Хоть мы с мамой о многом могли поговорить, но тему парней нам довелось обсуждать впервые. Это для нас что-то новое.

– Его зовут Эрик, – я улыбнулась, – он очень хороший парень, и да, у него хорошая семья, просто отменная, только вот… – я прикусила губу, почувствовав холод, который прошёлся по спине. Мама нахмурила брови, как бы спрашивая «что такое?»; я продолжаю молчать.

– Рэйчел, не пугай меня…

– Его отец умер сегодня ночью… и сегодня ночью я была у него дома… – говорю я, аккуратно смотря маме в глаза. Она их округлила и с недоумением поглядела куда-то вперёд, то есть сквозь меня. Я сглотнула.

– То есть как? Ты же была дома, – мама не спрашивает, а подтверждает свои слова. Я замялась.

– Да, но ночью я поехала к Эрику, – кажется, зря я затеяла душевный разговор. Её лицо озлобилось.

– Рэйчел, ты ночью убежала из дома, и я ничего об этом не знаю?! Что за выходки?!

Я закатила глаза. Да, определенно не стоило затевать все это. Дура.

– Мам, прекрати! У моего парня умер отец, я не могла сидеть без дела! Тем более, когда я знала его, и поверь, он очень хороший человек… был… – мои глаза наполнились слезами, от этого мама смягчает свой взгляд, – говори что хочешь, но я поступила правильно, и вообще речь не об этом.

Мама понимающе смотрит на меня, медленно кивая. Она бесшумно выдыхает, натягивая слабую улыбку и куда-то смотрит вперёд, кажется, на мою кофту или на кулон с инициалом «E». Я чувствую облегчение на душе, словно сбросила с себя чугунные оковы. Давно хотелось поделиться хотя бы половиной своих мыслей, и наконец, мне это удалось. В кухне царит тишина, лишь сковорода на плите перебивает наше молчание. Я чувствую, как по моим венам течёт кровь, мне становится душно. И очень жарко. Холод сменился адским жаром.

– Мне жаль юношу и его семью, пусть Господь смилуется над ними. Ты молодец, не оставила своего любимого в трудный час, поддержала его… Я правда искренне рада за тебя, дочка, – мама по-новому мне улыбнулась. Эта улыбка полна счастья, любви и заботы – эта материнская улыбка. Мне сразу становится тепло. Плохие мысли вмиг испарились, и я забыла обо всем плохом, что происходило со мной в эти дни. Мне жутко захотелось обнять маму, что я и сделала. Я подошла к ней и приобняла её, почувствовав, что она рядом, что никогда меня не предаст и не бросит; всегда поймёт и выслушает. Моя мама. Она самая лучшая женщина на свете. От этих мыслей я сжимаю её сильнее, лишая воздуха, от чего женщина глуховато смеётся.

– Все-все, ты меня сейчас задушишь! – мы смеёмся, и я её неохотно отпускаю.

Мои глаза падают на груду бумажек, неаккуратно лежащих на одной из полок кухонных шкафчиков. Я делаю шаг и хватаю бумажки. Это всего-то чеки и счета… Счета за свет, за воду, чек за неуплаченный кредит. Я рассматриваю бумажку, в которой просят выплатить кредит за предыдущий месяц (кредит за телевизор). Мы увязли в долгах.

– Мам, у нас проблемы с кредитами? – спрашиваю я, не смотря на женщину.

Она выдыхает тёплый воздух и устало отвечает:

– Да нет, это все мелкие долги, сегодня все отдам до последнего цента.

Я ухмыляюсь. Считываю с конверта адрес, номер телефона банка, а затем и сегодняшнюю дату. В груди все оборвалось. Я замерла. В глазах плывут какие-то фигурки, а ноги еле удерживают меня на земле. Мама с волнением смотрит на меня, не понимая в чем собственно дело. А я тем временем теряюсь в собственных мыслях.

– Рэйчел, что случилось? – подала голос мама. Я перевожу на неё твёрдый взгляд.

– Какое сегодня число, мама?