Вечное

— Нет, я хочу с тобой. Для успеха тебе нужна я!

— Я могу и другой план придумать. Точно идешь?

— Да. — Элизабетта снова подняла бинокль.

Немного выждав, они стали в свете луны подбираться к лагерю, пересекли виноградник и лошадиное пастбище. Вскоре заметили большую acetaia с небольшим каменным домиком, амбаром, курятником и двумя сарайчиками. Пробравшись сквозь ряды винограда к этим сараям, Марко включил фонарь и посветил внутрь.

В первом стояли бочки из-под balsamico, которые воняли перебродившим уксусом, а в другом — сложенные джутовые мешки. Марко с Элизабеттой выбрали последний сарай и вошли внутрь. Воздух там был затхлый, с низких стропил свисала паутина.

Марко подсветил мешки фонарем.

— Можем поспать здесь. А на рассвете уйдем.

— Ладно. — Элизабетта уселась на земляной пол, опершись спиной о мешки. — Я так устала, что могу и сидя заснуть.

— Я разбужу тебя, когда пора будет выдвигаться. Я никогда не просыпаю. — Марко сел с ней рядом, выключил фонарь, и их окутала темнота. Вскоре его глаза привыкли к освещению. В маленькое окно пробивалась лунная дорожка.

Элизабетта ничего не ответила.

Посмотрев на нее, Марко обнаружил, что она уже спит. Он вздохнул, а затем окунулся в собственные страхи и сомнения. Им предстояла опасная задача, шансов на успех было мало. Марко готов был отдать свою жизнь за Сандро и Массимо, но никогда не простит себе, если что-нибудь случится с Элизабеттой. Он задумался, не улизнуть ли, пока она спит, не провернуть ли все в одиночку, но ему нужна была подмога. А уж в какую ярость придет Элизабетта…

Он откинулся на мешки, закрыл глаза и мысленно прорепетировал свой план. Завтрашний день был очень важен, и чем больше Марко об этом думал, тем меньше вспоминал о смерти отца и Джеммы.

Глава сто двадцать пятая

Элизабетта, 17 октября 1943

Элизабетта шла по Виа-Ремезина, покачивая бутылкой вина, которую несла в руке. Над виноградниками жужжали пчелы, в воздухе пахло перебродившим уксусом и свежевскопанной почвой. Стояло солнечное воскресенье, отличный денек для юной девушки, желающей навестить бабушку и дедушку: такова была легенда. Это был следующий шаг их плана, и его успех зависел только от нее. Элизабетта почистила платье и причесалась, ведь ей нужно было выглядеть превосходно. Марко в овраге наблюдал за ней в бинокль.

При виде солдат с собаками возле лагеря ей стало не по себе. Несколько немцев охраняло группу заключенных, которые трудились на стройплощадке на задворках лагеря. Рядом стояли грузовики с перепачканными грязью шинами, тут и там лежали доски и инструменты. Элизабетта подошла к стройке, и собаки залаяли на нее.

Охрана и заключенные смотрели, как она проходит мимо. Узники вскоре снова занялись делом, а немцы улыбались или подмигивали ей. Один даже послал Элизабетте воздушный поцелуй, и та в душе передернулась, но помахала ему в ответ.

Она шагала дальше, неустанно напоминая себе, что должна сыграть важную роль. Узнав, как отцу сломали руки на самом деле, она обрела новые силы. Больше Элизабетта его не стыдилась, напротив, она им гордилась. Он пожертвовал собой в борьбе с фашистами. И теперь, внося свой вклад в борьбу с нацистами, она еще больше ощущала себя его дочерью.

Элизабетта дошла до конца стройплощадки, прошагала вдоль обочины лагеря и свернула направо на Виа-деи-Грилли, направляясь к главному входу. Немцы, что сновали в штаб и обратно, останавливались посмотреть, как она идет мимо, они улыбались и махали ей. Элизабетта тоже улыбнулась и помахала в ответ. Ворота были открыты для проезда машин на стройку, и группа солдат выскочила наперерез Элизабетте, приветствуя ее на немецком и ломаном итальянском.

Она улыбалась, махала им и смотрела в глаза как можно большему числу солдат, поскольку ей требовалось, чтобы ее запомнили. Она никогда не умела флиртовать, но в этом не было необходимости: немцы, похоже, истосковались по женскому вниманию. Внезапно один из псов, оскалившись, бросился на нее.

Элизабетта испуганно отскочила назад.

— Ой!

— Прости, прости, фрейлейн! — залопотал немец на ломаном итальянском. Он отругал пса, и тот затих. — Он очень дружелюбный! Хочешь погладить?

— Вот уж нет, спасибо, — скорчила забавную мордочку Элизабетта. Немцы, явно ею очарованные, рассмеялись.

— Живешь поблизости, мисс?

— Нет, тут бабушка с дедушкой живут. Иду в гости! — Элизабетта была рада, что сумела произвести на них впечатление. — Ну, мне пора. До свидания.

— Может, еще к нам заглянешь?

— Постараюсь, — ответила Элизабетта, зная, что вернется куда раньше, чем они думают.

Глава сто двадцать шестая

Марко, 17 октября 1943

Уже почти наступила полночь. Марко и Элизабетту, которые плашмя лежали в овраге, окутала темнота. Марко смотрел в бинокль, наблюдая за лагерем. Заключенных развели по баракам. На стройплощадке царила тишина. Немцы охраняли периметр лагеря.

— Ну что там? — спросила Элизабетта, выглядывая из оврага.

— Ничего. — Марко наблюдал за солдатами: кто рассматривал свои ногти, кто чистил мундир, кто курил одну сигарету за другой. — Просто торчат там и глазеют на одни и те же виноградники ночь за ночью. Это поможет нам, когда придет время. Им до смерти скучно.

— Вот почему они так обрадовались мне сегодня.

Марко опустил бинокль.

— Не поэтому. Ты красивая девушка, идешь с вином. Об этом мечтает каждый мужчина.

— Мужчины так любят вино?

— Нет. Мужчины обожают женщин, которые так любят вино. — Марко снова посмотрел в бинокль. — Но ты молодец. Такая храбрая!

— Спасибо.

— Дальше будет сложнее, к тому же не исключено, что барон фон Вайцзеккер все же не отправил сюда Сандро с отцом. Если он нас подвел, нам крышка.

— А мне кажется, отправил.

— Почему?

— Я делаю лучшую пасту в Риме.

Марко улыбнулся, влюбляясь в нее снова. Его сердце болело за Элизабетту, и он боялся, что это чувство навсегда останется с ним.

Он украдкой покосился на нее в лунном свете, но она безотрывно смотрела на лагерь.

Глава сто двадцать седьмая

Марко, 18 октября 1943

На следующий день Марко c Элизабеттой спрятались в овраге, замаскировавшись под кустарник. Уже наступил вечер, а они все еще ждали, когда же появятся Сандро и его отец.

Если поезд вышел из Рима этим утром, то Симоне должны уже приехать, если, конечно, они были в том поезде.

Марко старался не падать духом. Элизабетта стала совсем молчаливой. Он направил бинокль на Виа-Ремезина, что вела от станции Карпи. На дороге никого не было видно.

Пока что по ней и по Виа-деи-Грилли проезжали только повозка с мулом, фермер на лошади и старый грузовичок из acetaia.

Он повернул бинокль налево, к транзитному лагерю. Все выглядело как обычно: вдоль забора по периметру стояла охрана.