Вечное

— Этого не может быть. — Отец покачал головой.

Мать закрыла лицо руками.

В голове Марко все перевернулось. Его нижняя губа дрожала, и все же он сумел выговорить:

— Синьор, наверное, это какая-то ошибка. Прошлой ночью Альдо был у своей девушки. Наверняка он все еще там. Клянусь, брат будет дома с минуты на минуту.

— Никакой ошибки, Марко. Все правда.

— Но я точно знаю: он со своей девушкой, он уехал к ней еще вечером. Он заглядывает к ней по вечерам вместо тренировок, Альдо влюбился…

— Он ходил не к ней, Марко, — нахмурился Буонакорсо. — Я не могу разглашать подробности, но ОВРА следит за членами антифашистской ячейки. Предатели собирались по ночам в катакомбах. Установлено, что Альдо регулярно бывал среди них.

Марко открыл рот, но не смог произнести ни слова. Альдо больше не было. Слезы застилали глаза. Он едва слышал, что дальше говорил комендаторе.

— Тело Альдо везут в Рим. При нем было удостоверение личности. Беппе, вас попросят провести опознание и подписать соответствующие документы. Мои соболезнования.

Отец держал себя в руках, вид у него был непреклонный.

— Комендаторе Буонакорсо, поверьте, мой сын, Альдо, не traditore [85] . Альдо любил Муссолини и нашу страну. Вам известно — я фашист «первого часа». Я растил сыновей верными партии. Как верен ей Марко, так предан и Альдо.

— Беппе, я понимаю, для вас это потрясение, поэтому умолкаю. Оставляю вас с вашей скорбью. — Буонакорсо надел шляпу. — В целях безопасности подробности этого дела не будут разглашаться, газеты ничего не узнают. Вместо этого мы сообщим, что Альдо погиб в аварии и его тело обнаружила полиция.

85

Предатель (итал.).

В воздухе висел густой запах ладана; Марко в своем жестком черном костюме сидел в церкви у алтаря. Заупокойная месса по Альдо уже почти подошла к концу, но Марко не слышал ни слова. В приглушенном свете белых свечей мерцала красочная икона Мадонны с младенцем на лазурном фоне, в храме слышалась лишь латынь отца Донато да изредка — покашливания прихожан.

Марко, Эмедио и их мать в последние несколько дней много плакали, а вот отец не проронил ни слезинки даже после опознания тела сына, на котором были обнаружены пулевые ранения и следы побоев, — предположительно, это полиция выместила на трупе гнев. Беппе было мучительно стыдно, что Альдо погиб, борясь против фашизма. От этого Марко только сильнее злился на отца, ведь самому Марко до политики не было дела, он оплакивал брата, любовь к которому не угасла.

Марко помнил, как играл с Альдо в мяч на площади Сан-Бартоломео-аль-Изола, как обнимался с ним по ночам, — в детстве они спали в одной кровати. Альдо научил его латать шины и варить кофе в кофейном аппарате. Немыслимо даже представить жизнь без тихого, неизменного Альдо, ведь брат для него был такой же основой мироздания, как брусчатка у Марко под ногами.

Заупокойная месса подошла к концу, отец Донато взмахнул серебряным кадилом на цепочке, оставляя в воздухе след серого дыма. Марко поднялся со скамьи и подошел к гробу Альдо, где уже стояли отец и другие носильщики. Пробормотав uno, due, tre [86] , они водрузили гроб на плечи и медленно зашагали по проходу, осеняемые лучом солнечного света.

86

Раз, два, три (итал.).

Марко вынес гроб брата на улицу и помог погрузить в катафалк. Среди вышедших из церкви он заметил Элизабетту, та стояла вместе с Сандро и его родителями. Прекрасные темные глаза, залитые слезами, тронули Марко до глубины души. Он уже направился к ней, но тут раздался окрик отца:

— Нет, Марко, садись в машину!

Марко обернулся и увидел, что раскрасневшийся отец пробивается к нему сквозь толпу скорбящих.

— Садись в машину! — Отец схватил Марко за плечо и оттащил от Элизабетты. — Тут твоего брата хоронят!

— Папа, не надо…

Отец влепил ему пощечину, и Марко схватился за щеку. Элизабетта ахнула. Мария и Эмедио отшатнулись, Симоне отошли в сторону. Отец взял было Марко за плечо, но тот вырвался из его хватки и бросился на родителя.

— Ты указываешь мне, что делать, но я-то знаю, каков ты! Знаю, на что ты способен! Я знаю!

Отец, явно потрясенный, ударил Марко по другой щеке, и тот попятился, голова у него закружилась от боли. Мать зарыдала, Эмедио начал кричать, толпа загомонила в ужасе.

Марко не обратил на это внимания; весь его нарастающий гнев и обида рвались наружу. Он поднял руку и врезал отцу, угодив тому в висок. Отец попятился, размахивая руками.

Эмедио, Массимо и Сандро бросились их разнимать, но Марко уже занес правую руку.

Но не ударил.

Отец посмотрел ему в глаза, осознавая, что произошло, а потом бросился на сына с силой товарного поезда. Он сбил бы Марко с ног, но Эмедио, Сандро, Массимо и другие сумели вклиниться между ними и разнять отца с сыном, хотя те продолжали яростно вырываться.

И даже в этом хаосе Марко понимал, что вышел из-под власти отца. Теперь он сам по себе, и их отношения никогда не станут прежними.

Глава тридцать восьмая

Массимо, ноябрь 1938

Массимо торопливо поднимался по лестнице синагоги. Сегодня утром вышел еще ряд расовых законов, и Совет кипел от возмущения. Он подошел к Sala del Consiglio — зале заседаний, уставленной книжными стеллажами. Посередине располагался длинный полированный стол со стульями, за ним группами сидели мужчины, держа в руках экземпляры нового закона. Раввин Золли разговаривал по телефону у себя в кабинете, пытаясь составить ответ общины.

За столом Массимо заметил своих друзей Лучано и Армандо. Оба они были коммерсантами: Лучано занимался торговлей недвижимостью, а Армандо — банковским делом. Лучано был высоким и худым, а Армандо — круглым коротышкой. Их лица были одинаково серьезны.

— Ciao, Массимо, присаживайся. — Лучано выдвинул для него деревянный стул. — Спасибо, что пришел так быстро. Это катастрофа. — Лучано со страдальческим видом покачал головой. — Когда я уходил из дому, жена была вся в слезах.

— Да, знаю, происходящее сбивает с толку. — Массимо сел и открыл портфель.

— Сбивает с толку? Это просто ужасно.

Армандо нахмурился:

— Когда я вышел из кабинета, в слезах были мои партнеры. Итак, что скажешь?

— У меня есть план. — Массимо достал свой экземпляр нового закона «В защиту итальянской расы». — Для начала давайте быстро по нему пройдемся, ведь главное в конце. Цель закона заключается в пункте первом «Меры, касающиеся браков» и статьях с первую по седьмую, касающихся межнациональных браков между евреями и неевреями. Отныне «брак итальянского гражданина арийской расы с лицом, принадлежащим к другой расе, запрещен».