Вечное
Шрифт:
При мысли о ней у Сандро рвалось сердце. Он вспомнил, как в пустом классе она призналась ему в любви. А теперь у нее наверняка другой, возможно, она даже вышла замуж. Его женой Элизабетта никогда не станет, но сердце Сандро навеки принадлежит ей.
— За светлое будущее! — провозгласил отец, поднимая стакан.
Глава семьдесят третья
Уже почти наступила полночь, Марко в полном изнеможении шагал домой. Он вернулся на службу в Палаццо Венеция, но успел пожалеть о своем решении. Правительство Бадольо все еще
114
Альберт Кессельринг — генерал-фельдмаршал люфтваффе. Со 2 декабря 1941 по 10 марта 1945 года Кессельринг командовал германскими войсками Юго-Запада (Средиземноморье — Италия).
Марко ступал по Понте-Фабричио, не в силах стряхнуть одолевшее его уныние. Он по-прежнему не понимал, кто он теперь такой. Он был фашистом так долго, что другим себя не мыслил. Правительство Бадольо не предлагало ничего иного.
Он прошел мимо счастливого семейства и задумался, будут ли у него когда-нибудь жена и дети. Он спал с женщинами, но ничего его не радовало. Марко все еще вспоминал Элизабетту, порой ему доводилось бывать рядом с ее рестораном. Он любил ее, но знал, что она любит Сандро. Даже если они не встречаются, Марко все равно ее потерял.
Перейдя через мост, он увидел, что отец убирает столики на улице. Марко подошел к нему и сказал:
— Давай я возьму фартук, папа, и помогу прибраться.
— Я уже закончил. Налей нам вина и подожди меня в баре.
Марко отправился в бар, налил им по бокалу красного и отнес на столик сбоку от входа. Он уселся и отпил вина, но настроение не улучшилось. Вошел отец, запер дверь и, подойдя к нему, тяжело опустился на стул.
— Что стряслось, Марко?
— Палаццо Венеция. Офицеры и политики. Бадольо — дурак набитый, ты верно подметил.
Беппе пригубил вина.
— Так почему бы тебе не уволиться? Работай на меня.
Марко не хотел с ним ссориться. Они только недавно стали ладить.
— Только не обижайся, папа, но я не хочу всю жизнь работать в баре. Это дело твоей жизни, не моей.
— Так чем же ты хочешь заниматься?
— Если скажу, что не знаю, ты огорчишься. Да, я не оправдал твоих ожиданий. Почти не езжу на велосипеде, работаю в Палаццо Венеция. Название должности изменилось, но работа-то та же самая, — сказал Марко.
«А я едва умею читать», — про себя добавил он, однако об этом умолчал.
— И что с того? Ты — не твоя работа, сынок. Жизнь редко оправдывает наши ожидания. Думаешь, у меня все сложилось, как я хотел? А Муссолини оправдал наши ожидания? — Отец покачал головой, вид у него был осунувшийся. — Я совершил ужасную ошибку.
— И я такую же.
— Но я-то должен был догадаться! Тебя учили верить Муссолини, а я сам его выбрал. Вот и спрашиваю себя — почему. Снова и снова. И кажется, я все понял.
—
Почему?— Когда-то давно нас пытались сделать единой Италией. Но мы не представляли, что это значит. Не имели понятия о национальном самосознании. — Отец с горечью посмотрел ему в глаза. — Итальянцы должны были понять, что их страна из себя представляет, и Муссолини внушил им, что величие их страны породило Рим. Может, он и прав, только сбился с пути.
Эти слова откликнулись в душе Марко. Он тоже пытался понять, кто он такой. И тоже заплутал, как и его любимая страна.
— Муссолини — просто бандит. До конца жизни я буду жалеть, что вступил в его партию. Когда он ввел расовые законы, у меня появились сомнения, но я остался с ним. И столько людей пострадало… Бедный Массимо.
— Как он? — Марко знал, что его отец по-прежнему тайком передает Симоне еду и деньги.
— Молится, чтобы Бадольо отменил расовые законы.
— А как дела у Сандро?
— Неплохо. — Отец помолчал. — Так что, на мой взгляд, мы совершили ошибки, но у нас есть возможность все исправить. Сам знаешь, что я всегда говорю: не в каждой битве стоит сражаться. Но в некоторых — да. Сейчас нам нужно драться за Италию.
— Верно. Так я и говорю сослуживцам, но меня не слушают.
— Они политики. Знаешь, кому политика не нужна?
— Кому?
— Нацистам. — Беппе пригубил вина. — Нацисты не выпустят Рим из своих лап. Этот город — ценный приз. Колыбель западной цивилизации. Дом Ватикана. Вечный город. Кессельринг обожает Италию. Он хочет присвоить Рим, завладеть им. Он попытается захватить его, и произойдет это скорее рано, чем поздно.
В словах сквозила злость.
— О чем ты?
— Я собрал группу, в основном из ветеранов Великой войны. Туда-то я и хожу по вечерам, когда говорю, что встречаюсь с торговцами.
— Чем вы там занимаетесь? — удивленно спросил Марко.
— Диверсиями.
— Так ты антифашист? — удивленно приоткрыл рот Марко.
— Да, мы основали свою ячейку, партизанскую сеть. Сейчас много людей сбиваются в группы. The Fronte Militare Clandestino della Resistenza — подпольный фронт сопротивления под командованием Монтедземоло. Комитет национального освобождения. В Палаццо Венеция больше нет властей предержащих. Политики и офицеры только треплются. А мы защищаем город.
У Марко участился пульс.
— И сколько это длится?
— Несколько месяцев.
— А мама знает?
— Нет. И для нее же лучше ничего не знать.
— А мне почему не сказал?
— Ты не был готов. А теперь наоборот. Я понял это, увидев, как ты сегодня шагал домой по мосту. Я с самого твоего детства за тобой там наблюдаю. Помнишь, как ты увернулся от кошки, когда ехал домой? Тогда я догадался, что ты готов к гонкам. А теперь знаю, что ты готов к борьбе. Присоединяйся ко мне.
Марко осознал, что тоже всегда высматривал отца с вершины моста.
— Я сражался за фашизм, теперь буду сражаться за Италию.
— Браво, — улыбнулся Беппе. — Но будешь подчиняться мне. Я главный.
— Согласен. — Марко поднял бокал, и тут у него мелькнула мысль, что разрывала ему сердце. — За Альдо.
Отец тоже поднял бокал.
— За нашего Альдо.
Глава семьдесят четвертая