Вечное
Шрифт:
Фоа и Альманси были ошеломлены, а Массимо изо всех сил старался держать себя в руках.
Капплер поднялся и указал на охранника.
— Господа, наша встреча подошла к концу. Увидимся во вторник в полдень — с золотом. А пока прощайте.
Массимо был потрясен до глубины души; охрана проводила гостей через сад к выходу. Массимо шел с гордо поднятой головой, но ноги его дрожали. Всех троих отвели к автомобилю, и они уехали. Никто не произносил ни слова, пока вилла Волконской не исчезла из отражения зеркала заднего вида.
Фоа, который вел машину, заговорил первым:
— Как мы соберем столько золота? К полудню
Альманси покачал головой:
— Если зло имеет лицо — это лицо Капплера.
— Позвольте кое-что предложить, — донесся с заднего сиденья голос Массимо, который наконец собрался с мыслями. — Для начала будем работать всю ночь. Вызовем немногих наших состоятельных членов. На втором этаже синагоги организуем сбор пожертвований. Далее, завтра утром проведем собрание совета. И завтра же оповестим всю общину, чтобы каждый мог внести свой вклад. Мы сделаем все возможное.
— Согласен, — помолчав, сказал Альманси. — Хорошо ты придумал, Массимо.
— Да, — кивнул Фоа, взглянув на Массимо в зеркало заднего вида.
В голове Массимо пронеслась мысль:
— И еще нужно позвонить в Палаццо Венеция и Ватикан. Надавить на них, чтоб оказали помощь.
— Верно, — дружно отозвались Фоа и Альманси.
Массимо посмотрел в окно. Автомобиль несся в сторону гетто, темнота сгущалась. Троица снова замолчала, каждый отдался собственному страху. Более невыполнимую задачу и представить нельзя. Им было необходимо защитить невинных мужчин, женщин и детей. Всеми силами, всем сердцем они стремились помочь.
Стоял вечер воскресенья.
Времени им отмерили до полудня вторника.
Часы отмеряли счет.
Часть пятая
Я так любил итальянцев. Теперь я их ненавижу.
Один из них взял меня за руку, взглянул на выбитый на ней номер, и оба рассмеялись сильнее. Каждому известно: 174 000-е номера — это итальянские евреи, те самые итальянские евреи, которых привезли пару месяцев назад: все адвокаты, да с учеными степенями, было их больше сотни, а осталось только сорок. Они не имеют представления о работе, позволяют воровать у себя хлеб и с утра до ночи получают тумаки.
Глава восьмидесятая
Услышав торопливые шаги на лестнице, Сандро понял: что-то не так. Он в этот момент занимался документами и настороженно поднял взгляд. Роза заложила пальцем страницу книги, которую читала. Мать вытерла руки полотенцем для посуды, и тут в дом ворвался Массимо. Его жидкие волосы растрепались, сам он пребывал в панике.
— У нас есть хоть какое-то золото? — спросил он с округлившимися от тревоги глазами.
— Золото? — недоверчиво переспросила Джемма. — Ты сошел с ума?
— Подумай, дорогая. У нас должно быть хоть что-то. А твои драгоценности? Обручальное кольцо?
— Ничего не осталось, сам знаешь. Обручальное кольцо я пожертвовала на сбор для войны в Эфиопии, а остальное мы потом продали.
— У нас должно быть где-то золото! — Отец бросился к Розе. — А у тебя что-нибудь есть? Возможно, подарки Дэвида?
— Нет, мы и мое обручальное кольцо
продали. У меня не осталось ничего ценного. Но что стряслось?— Община к полудню вторника должна собрать пятьдесят килограммов золота. Если мы не успеем, нацисты увезут двести евреев.
Джемма от ужаса ахнула:
— Что ты такое говоришь? Это немыслимо!
Роза медленно встала.
— Нацисты хотят заключить сделку? Пятьдесят килограммов золота? За людей?
— Да, и нельзя терять время. — Отец сглотнул тяжелый комок в горле, адамово яблоко дернулось вверх-вниз на худой шее. — Мы говорили с ювелиром, Анджело. Он сказал, что пятьдесят килограммов золота — это примерно двенадцать тысяч колец.
Рука Джеммы взлетела ко рту.
— О нет!
Роза пришла в ярость:
— Это банальное вымогательство! Откуда бы нам взять столько золота?
Сандро молчал, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Он знал: община не соберет столько золота за такой короткий срок. Ни у кого не было ни денег, ни тем более золота. После того как нацисты оккупировали Рим, все стало только хуже. Евреи гетто каждый день пытались раздобыть продовольствие, многие голодали. В тесных каморках свирепствовал туберкулез, младенцы, которых принимала Джемма, рождались мертвыми. Все молились о спасении, считая дни, когда же Штаты, которые вели бои к северу от Сицилии, войдут в Рим.
— Зачем им столько золота, Массимо? Почему именно сейчас?
— Им нужны деньги на военные нужды. Джемма, некогда обсуждать. Давайте искать золото. — Отец прошел к застекленному шкафчику возле кровати, где раньше хранилась фамильная менора и старинные подсвечники.
— Но расскажи, как так вышло? — спросила мать, следуя за ним.
— Капплер вызвал нас с Фоа и Альманси на виллу Волконской. Он выдвинул нам свои требования. — Отец принялся рыться в шкафу, где хранились его бумаги и одежда.
— Массимо, ты встречался с Капплером?
Сандро охватил страх. Жестокого главу СС Капплера знали все, его штаб-квартира располагалась на Виа-Тассо, где людей избивали, пытали или еще что похуже. Поговаривали, будто крики мучеников разносились по всему району.
Роза застыла неподвижно, в глазах отражался ужас.
— Папа, как немцы будут выбирать эти две сотни? И куда потом их увезут?
— Я больше ничего не знаю. Помогите искать! Может, найдется сережка или какая-то безделушка, амулет, пусть даже маленький. — Отец стал рыться в шкафу, выбрасывая бумаги и рубашки. Роза и Джемма принялись ему помогать.
Сандро смотрел на них и знал, что поиски не принесут плодов. Он не понимал, что делать. Сандро считали гением, но у него не было ответов. Он не представлял, кого из них немцы могут увезти из города. Знал только, что Элизабетта в безопасности.
— Помогай, Сандро! — прикрикнула мать. — Шевелись!
Глава восемьдесят первая
К утру понедельника весть о том, что нацисты требуют золото, разлетелась по гетто, и всех охватила паника. Президенты Фоа, Альманси и отец Сандро всю ночь обзванивали семьи, прося сделать пожертвования. Они обратились и к городским властям Рима, но получили отказ. Площадь перед синагогой заполонила толпа: люди ждали, когда откроются двери, чтобы отдать то немногое золото, которое у них было.