Великий князь Николай Николаевич

Вторженію русскихъ войскъ въ предлы Имперіи Габсбурговъ предшествовало обращеніе ко всмъ славянскимъ народомъ, находившимся подъ австрійскимъ владычествомъ, русскаго Верховнаго Главнокомандующаго. Въ этомъ обращеніи Великій Князь Николай Николаевичъ призывалъ славянскіе народы встать на борьбу за свою свободу и оказать содйствіе успхамъ русскихъ войскъ, видя въ этихъ войскахъ своихъ освободителей.

Усилія русскихъ войскъ увнчались, какъ извстно, значительнымъ успхомъ. — 3-го сентября 1914-го года русскія войска заняли Львовъ, а къ середин того же мсяца они стояли уже на пути къ Кракову. — Разгромленныя австро-венгерскія арміи уходили за Карпаты.

Цлые славянскіе полки передавались на русскую сторону, и въ короткое время за Юго-Западнымъ фронтомъ Русской арміи скопилось нсколько сотъ тысячъ австро-венгерскихъ военно-плнныхъ, среди которыхъ большинство принадлежало къ славянамъ.

Изъ всхъ завоеванныхъ мстностей Восточной Галичины, распоряженіемъ Верховнаго Главнокомандующаго было образовано особое генералъ-губернаторство. Къ сожалнію, въ соотвтствіи съ Положеніемъ о полевомъ управленіи войскъ въ военное время генералъ-губернаторъ Галичины былъ непосредственно подчиненъ Главнокомандующему арміями Ю.-З. фронта, генералу Иванову, который слишкомъ прислушивался къ настроеніямъ, господствовавшимъ при Двор и въ соотвтствіи съ этими настроеніями подбиралъ необходимый для административнаго устройства края личный персоналъ.

Впрочемъ отвтственный постъ военнаго генералъ-губернатора

Галичины, съ согласія Великаго Князя, былъ ввренъ генералу графу Г. А. Бобринскому — человку лично вполн достойному, но слабому волей п недостаточно подготовленному къ выполненію сложныхъ п многотрудныхъ обязанностей по управленію занятымъ краемъ.

Въ начал своей слрсбы — строевой офицеръ одного изъ гвардейскихъ кавалерійскихъ полковъ, онъ передъ назначеніемъ въ Галичину состоялъ въ чин генерала при военномъ министр. Я думаю, что при назначеніи его на послднюю роль сыграли родственныя связи его съ гр. Бобринскимъ, извстнымъ членомъ Государственной Думы, спеціально изучившимъ положеніе славянскаго вопроса въ Австріи.

Какъ бы то ни было, но при граф Г. А. Бобринскомъ началась, подъ вліяніемъ прибывшаго изъ Россіи реакціоннаго чиновничества, та несчастная роковая политика, которая на всю войну скомпрометировала русское дло среди австрійскихъ славянъ.

Разнаго рода угнетенія и мелкія раздражавшія придирки начались въ области религіи, прессы, свободы передвиженія и внутренней жизни мстнаго населенія, привыкшаго, даже въ періодъ австрійскаго владычества, къ извстной свобод. При этомъ, борьба населенія съ чинившимися ему притсненіями мелкаго чиновничества и всякаго рода взяточничествомъ, возводилась, къ сожалнію, администраціей на степень борьбы съ Россіей.

Глубоко печальна была политика русской церковной администраціи въ области религіи. Съ цлью распространенія православія, къ мстному уніатскому населенію стремились примнить суровое положеніе объ «упорствующихъ», изданное по отношенію къ русскимъ уніатамъ при Император Никола І-мъ.

Особое возбужденіе вызвано было высылкой изъ Галичины уніатскаго Митрополита Шеіггицкаго. Хотя мра эта была мотивирована политической дятельностью названнаго лица, въ которой мстныя власти усмотрли агитацію, направленную къ отторженію Украины отъ Россіи, но населеніе почувствовало себя оскорбленнымъ въ религіозномъ отношеніи, лишившись главы исповдуемой ямъ церкви.

Равнымъ образомъ и въ области свободы слова преслдовалось все то, что такъ или иначе служило защит самоуправленія и изъ газетъ разршены были только т, которыя стояли за скорйшее сліяніе края съ центральными раіонамп Россіи.

Въ установленіи столь тяжкаго для мстнаго населенія режима не приходится возлагать пипу на Великаго Князя Николая Нико-

Русское Положеніе о полевомъ управленіи войскъ въ военное время, какъ я уже отмчалъ, было приноровлено къ предположенію, что во глав дйствующихъ войскъ будетъ находиться Государь Императоръ. Въ этомъ случа одному и тому же лицу были бы подчинены Начальникъ Штаба Дйствующихъ Армій и вс вообще министры, во глав съ предсдателемъ Совта Министровъ. — Объединеніе дятельности на фронт и въ тылу, при подобной схем, легко могло бы бытъ осуществляемо. Но, съ назначеніемъ особаго Верховнаго Главнокомандующаго, связь фронта съ тыломъ порывалась, а при подозрительномъ отношеніи придворныхъ сферъ къ возраставшей популярности Великаго Князя, проведеніе взглядовъ •Ставки, въ особенности противорчащихъ установившимся взглядамъ на управленіе окраинами, являлось дломъ крайне труднымъ

лаевича, который, по званію Верховнаго Ілавнокомандующаго, имлъ крайне ограниченное вліяніе на дла внутренней политик , не имя даже своего представителя въ Совт Министровъ. Таковымъ могъ бы быть, конечно, въ порядк неофиціальномъ, военный министръ, но, при недостаточно доврчивыхъ отношеніяхъ между Великимъ Княземъ Николаемъ Николаевичемъ и генераломъ Сухомлиновымъ, комбинація эта являлась неосуществимой.

и деликатнымъ.

Великій Князь Николай Николаевичъ отчетливо понималъ, что нарушеніе привычныхъ порядковъ въ стран лишь оккупированной, въ результат военнаго успха (каковой по существу только и была Галичина), создаетъ въ ней крайне раздражающее впечатлніе и можетъ лишь серьезно повредить престижу Госсіи во всхъ остальныхъ славянскихъ земляхъ. Центральное же правительство Россіи смотрло на дло иначе: оно врило въ прочность присоединенія восточной Галичины къ Россіи и считало необходимымъ скорйшее введеніе въ ней общерусскихъ пріемовъ управленія.

Доказательствомъ правильности этихъ словъ можетъ служить пожалованіе Верховному Главнокомандующему почетной шашки съ надписью: «За свобожденіе Червонной Руси» и вся обстановка поздки Императора Николая ІІ-го въ Галичину въ апрл 191о года.

Угодничествомъ мстной власти было придано пребыванію Государя во Львов и отчасти въ Перемышл впечатлніе тріумфальнаго възда Русскаго Царя въ историческую вотчину потомковъ Галичскихъ Князей, что было сдлано несмотря на твердо выраженное Великимъ Княземъ требованіе о придач этой поздк характера лишь простого посщенія Верховнымъ Главой Русской ар-

ыіи нкоторыхъ войсковыхъ частей въ занятомъ по праву войны: участк фронта.

Что могъ сдлать при такихъ условіяхъ Верховный Главнокомандующій Великій Князь Николай Николаевичъ?

Освдомленный о роковой политик русской администраціи въ-завоеванной области, Великій Князь съ особымъ сочувствіемъ согласился на предложенное ему осенью 1914-го года минпстромъ-нностранпыхъ длъ командированіе во Львовъ, съ информаціонными цлями, состоявшаго при Ставк вице-директора канцеляріи министерства иностранныхъ длъ Н. А. Базпли. Поздка эта окончилась, однако, весьма печально. Прибывъ во Львовъ и ознакомившись на мст съ положеніемъ длъ, Н. А. Базпли послалъ въ Ставку телеграмму съ рядомъ пунктовъ, въ которыхъ были изложены, безтактности и несправедливости, чинимыя чиновничествомъ, по мннію автора, населенію. Содержаніе этой телеграммы сдлалось* конечно, немедленно извстнымъ генералу Иванову, Главнокомандующему войсказіи Ю.-З. фронта, человку, какъ я уже сказалъ, крайне угодливому и очень призіитивной складки. Чувствуя подъ собою въ даннозіъ вопрос наличіе правительственной поддержки, онъ, на слдующій день, письменно предложилъ Н. А. Базили оставить предлы Галичины. Формально, — это было въ его правахъ.

По возвращеніи въ Ставку Н. А. Базили п подробномъ доклад Великому Князю всего пмъ видннаго, Верховный Главнокомандующій распорядился извстить предсдателя Совта Министровъ, подробнымъ ппсьмозіъ о несоотвтственномъ направленіи внутренней политики, принятой администраціей въ завоеваннозгь кра, на тмъ дло и кончилось.

Н. А. Базили имлъ личный докладъ по этому вопросу у Горе-зіыкина, но ничто не указывало, чтобы этотъ докладъ имлъ какой либо практическій результатъ. Правда, въ январ 1915-го года графъ Бобринскій былъ вынужденъ особызіъ распоряженіемъ реко-зіендовать своей администраціи полную вротерпимость и прекращеніе какихъ либо враждебныхъ выступленій въ области церковнорелигіозной, но насколько этимъ указаніямъ прониклись на мстахъ — сказать очень трудно.

2. Турція и вопросъ о проливахъ.

Въ самомъ начал войны въ русскомъ министерств иностранныхъ длъ получена была телеграмма М. Н. Бирса, нашего посла въ Константинопол, изъ которой было видно, что при свиданіи

Энверъ-паши, назначеннаго только что Главнокомандующимъ мобилизовавшейся турецкой арміи, съ генераломъ Леонтьевымъ, русскимъ военнымъ агентомъ въ Турціи, Энверъ сдлалъ рядъ предложеній, касающихся поведенія Турціи въ начавшейся войн.