Верховный Издеватель

А рядышком, для некоторых, открыт "портал" в параллельный мир.

Восход новой жизни в нём должен запечатлеться ожогом. Традиция! Вот нравится же сволочам во все времена изгаляться над младшими! Интернат - это, в первую очередь, школа издевательств, а уж потом - всё остальное. Для любой профессии нужна специальная система обучения - лучше всего, если многоуровневая. Кадры надо готовить с детства. Вот Верховный Издеватель их и готовит. Садизм - это же "профессия", да ещё какая: в ней возможен почти бесконечный карьерный рост и совершенствование. Интернат - школа, армия - институт, зона - академия. Есть и свои отличники учёбы, и передовики производства.

И в тоталитарном Государстве, и в Интернате равно присутствует извечная суть: сломать и подчинить... но не просто подчинить, а так, чтоб больно было. Всякая страна в разные моменты своей жизни может быть либо домом, либо детдомом. Чем больше государство замкнуто на себя, тем больше оно похоже на интернат. И народ его - истинные детдомовцы.

Толпа вообще обладает коллективным сознанием подростка. Смесь из крутизны, пошлости и "справедливости" - вот он, Толподросток. Толпе обязательно нужен вожак и обязательно - те, на ком можно отыграться.

– Это нелюди какие-то!
– возмущался вечером Ромка, уже после того, как Саша ушёл.

– Не-ет, Ром - в том-то всё и дело, что это люди. Если б все сволочи были - нелюди, тогда на людях не было бы никакой ответственности. А так не-ет - вся ответственность на нас. Они– это тоже мы. Они делают, потому что мы что-то не делаем.

– Я понял, мам, что мы должны...

– Понял - держи пока при себе, Ром. Мы все всё знаем. Всегда! Теоретически всегда знаем...

– Ну всё-таки, ну мам, как они могли не замечать такой ожог!?

– Я думаю, они не хотели заметить. Так им было проще.

– Почему-у!?

– Ну, люди "не видят" какие-то вещи не потому, что вправду не видят, а потому что... "видят" только то, что хотят. Не их же ожог-то: не на их руке! не на руке их ребёнка... так зачем его видеть? Зачем раздувать скандал? Так ведь можно и работы лишиться. Заметишь и раздуешь - сам же и будешь виноват, что не уследил. А так... никто не видит - никто не виноват. Пока все дружно чего-то не видят, этого как бы и нет! Вот как, например, в годы репрессий целая страна могла "не видеть", что сажают лучших людей, ни в чём не повинных! Чьих-то друзей, чьих-то родных... Или как в гитлеровской Германии никто "не видел" лагерей смерти. Вот не хотели - и не видели!

– Но мы же с тобой-то не такие, мам... Эх, ж-жалко, что я ещё не вырос! Вообще жалко! Если б я был старше, я бы пошёл и просто морды разбил всем этим подонкам. Или даже... плохо вот, что сейчас не старые времена - плохо, что дуэлей нет! Таких же просто стрелять надо или шпагой их... чтоб не было таких садистов на Земле!

– Ну, садисты и подонки были, к сожалению, и тогда, когда были дуэли.

– Знаю, мам! Но вот почему на свете сто-олько хороших людей - и они за всё время так и не смогли сделать хорошо? за всю историю не победили плохих?

– Эх, Ром... Попробуй-ка мечом сражаться с грязью! А что? Выпад, выпад, взмах, ангард, опять выпад... Например, стоишь и отрабатываешь всё это на навозной куче. И ты, и меч, и всё, что вокруг - всё будет в навозе. А самого навоза от этого меньше не станет.

Марина про себя вспомнила героев Достоевского. Легко сказать: "Расстрелять!" - как Алёша Карамазов про того генерала, который затравил собаками дворового мальчика. Генерала-то, может, и расстрелять. Ну, а если те, кто травят ребёнка... сами ещё почти что дети. Вот ведь странное и страшное самообслуживание! Тут уж как скажешь... то ли никто не виноват, то ли все виноваты. Всех на свете расстрелять не получится. Вот ведь хорошо устроился Верховный Издеватель.

"Сделать что-то". Легко сказать.

В своё время лучшие английские писатели и общественные деятели познали на своей шкуре всю глубочайшую несправедливость Империи, викторианской морали, именно через то, что она допустила и, если так можно сказать, "благословила" безобразные интернаты - рассадники детской дедовщины. Так же и для отпрысков русского духовенства главным "откровением" на всю жизнь стала бурса - мерзкая закрытая школа. "Откровение" было таким сильным и незабываемым, что многих отторгло от Бога... и уж само собой разумеется, от государственного "Православия, Самодержавия, Народности".

Интернат - одно из самых сильных обличительных откровений о Государстве. И часто не менее значимый и зловещий его символ, чем тюрьма. Противопоставление Детства и Государства - одно из самых контрастно-чудовищных. В современном мире оно, кажется, вот-вот готово воплотиться в набирающей силу "ювенальной юстиции". Если в малых диктатурах - малые интернаты, то великая империя антихриста вся - один большой Интернат.

Так парадоксально и тошно, когда масса взрослых людей - целое государство, целый мир!
– бессильна защитить одного маленького человечка, вроде бы, оказавшегося... "под защитой" государства. Так тяжело, когда не можешь позволить себе не сделать... и не можешь почти ничего сделать. Когда очень трудно, мы привыкли говорить себе "невозможно". Разве что если поставить впереди одно маленькое слово "почти", суть самоприговора несколько меняется...

Да, наш мир - жестокий детский дом с жестокими играми инфантильных садомазохистов. Иррациональные взаимные издевательства в нём настолько стали нормой, что воспринимаются как самое рациональное мироустройство. Наверное, у сирот, уверовавших, что нет Отца - и никогда не было!
– по-другому и быть не может.

Когда нет мамы - тут как тут всякое быдло из детдома, а когда человеку кажется, что нет Бога - тут как тут быдло, спадшее с небес! Только и караулят, чтоб сигаретой прижечь, свою метку на человечка поставить: "Наш!" И не рыпайся.

Пасха - это приход воскресшего Отца в детдом. Только когда же мы Его дождёмся?

Сент-Экзюпери, чудом спасённый после аварии в пустыне, вспоминал, что не столько мучительна сама жажда, сколько её производные: нестерпимое пересыхание языка и гортани, слабость и жар. Так и нас мучает не столько духовная жажда от разлуки с Богом (разве мы помним, как оно было с Ним!), сколько её производные: всеобщая отчуждённость и агрессия, болезни, страдания - бедлам, детдом...

Когда мы далеки от Бога - это всегда больно... причём, напрямую, физически. Те, кто думают, что только моральными страданиями разлука и ограничится, крепко ошибаются. Ад начинается ещё на земле, а мы сами его строим, временно, до сроков, исполняя обязанности рогатых. Детдом подстерегает детство, как капкан в траве. Его очень неправильно назвали: это не детский дом - это наоборот, место, где люди раз и навсегда прощаются с детством.

Ни Бог, ни сатана не смотрят на возраст. И вот как пройти-проползти с детства по самым низам мироздания, выжить в них - и не проклясть Бога, попустившего эти низы.

– Да, Бог, вот Ты и познакомил нас с новым Иовом... двенадцати лет от роду.

5. Пух и качели

Вся тайна в том, что

естественную радость обретаешь лишь тогда, когда видишь в ней

радость сверхъестественную.

Г.Честертон

I.