Верховный Издеватель

А Кирилл лез за компанию и думал: "А дети настолько странные "деревья", и всё, что связано с ними, настолько нелогично, что даже неприязнь к... некоторым из них легко переходит в симпатию - без чёткого рубежа, когда именно это случилось".

Если Санька прав, здешняя ива явно хотела, чтоб на неё залезли. Раз-два-три - и ты уже в развилке, как в готовом гнезде. Ветви здесь расходились осьминогом.

– А если смотреть на нас сверху, то это будет... типа 8-конечная звезда, а мы - в её центре.

Древо будто держало их в ладони, незаметно приподнимая к Богу, чтоб Ему было всех виднее. Оно пустило корни во всю Вселенную. Вросло в облака и сделалось зелёным дождём. Вросло за ночь ещё дальше, в космос, и стало галактикой. Кажется, ветви - это те же корни, только впитывают не воду из земли, а свет из небес. Пучками лучей они продлены до самого солнца. Наверное, ветки - это пути небесные. Непостижимая карта непостижимых дорог жизни: всех вариантов наших свободных решений и их совершенно несвободных, неизбежных последствий, всех развилков и вариантов, векторов и шансов...

"Впрочем, что это я опять: это слишком взрослые размышления - дети чувствуют всё проще... и вернее. У них можно научиться непосредственному восприятию Божьей благодати. Дети же почти все исихасты, хотя сами не подозревают об этом".

Детская жизнь интересна тем, что вмещает в себя множество параллельных миров. Залез на дерево - и ты уже в своём мире. В нескольких метрах внизу может кипеть обычная взрослая суета, но ты "в домике", "в штабике" - в сказочной стране, где тебя не достанут. Только ты сам можешь пригласить в неё, кого захочешь. Она до бесконечности огромна, вне зависимости от масштабов в пространстве трёхмерного мира.

– Во-от, будем, как леопарды, есть на дереве, - объявил Рома, разворачивая мамины бутерброды.

– Почему как леопарды?
– спросил Саша.

– Разве ты не знаешь, что леопарды затаскивают свою добычу на дерево и там обедают: ну, чтоб львы или гиены не отобрали. Представляешь так, звери, которые никогда при жизни не бывали на деревьях, благодаря леопардам могут сделать это посмертно: антилопа там, олень...

– Олень на дереве... Прикольно!

Ребята ели и любовались. Да уж, красивое место нашла ромина мама! В окне тонкой листвы, как в готовой картинной раме, открывался за Волгой Ипатьевский монастырь. Ветерок то и дело рисовал что-то на реке, но объектом самого бурного его творческого вдохновения стали цеплявшиеся за ветки облака.

– Вот так кажется: натяни парус прям между веток - и полетишь... или поплывёшь... или поедешь на этой иве - не знаю, как сказать.

Что-то в иве, и впрямь, было от парусного корабля. Чуть налетал ветер - и она уже собиралась в путь.

В ветреный день воздушное пространство особенно похоже на море. И всё пронизано духом путешествий. От дерева к дереву, от острова к острову плывут невидимые корабли. В небе - сокровища и пираты. В нём запросто можно утонуть. А можно добраться до неведомых стран. Но чтобы выжить, прорваться, победить, в нём надо держаться вместе. Здесь это его условие непреложно.

Ивовые листья казались стайкой рыбёшек на отмели неба. Каждая веточка была кормушкой, к которой они со всех сторон сплылись.

– Мы, оказывается, путешествуем по той карте фресок из вашей повести, и вот сейчас мы - на Дереве!
– сказал вдруг Кирилл.

– А там разве есть дерево?

– Ты что, мам! Не помнишь!? там очень большое дерево, - вмешался Рома.

– А ну да, на фресках Ильи Пророка есть родословная царей, - вспомнила Марина.
– очень красивое дерево. А ещё люди лезут на деревья, спасаясь от потопа. А ещё Закхей взлез на смоковницу, чтоб лучше видеть Христа!!!

– "Взлез" - хорошее слово!
– подслушал Санька, - "Залез" - это как-то... как будто ты в чужой сад залез воровать. А "взлез" - тут уж сразу понятно, что - вверх.

Он даже рукой показал.

– А может, мы на дереве тоже чуть-чуть виднее для Него...
– продолжал он размышлять.
– Пусть Он нас здесь увидит!

– Да Он и так нас всех видит!
– сказала Марина.

– Нет, пусть увидит, что нам хорошо вместе. И так всё и оставит... как сейчас!

Да, необычно чувствовать себя на Древе Мира - на котором есть всё.

Дерево обняло всех и объединило.

Мы - храм, а наша жизнь - фреска. Фреска нашей жизни - изумительна, ярка и неповторима. Не зная богословия, мы практически не можем понять сюжетов церковной стенописи... но ещё меньше разбираемся в смысле великого "ансамбля монументальной живописи" собственной жизни.

– Почему у большинства народов родословная - не схема, не таблица, а именно Древо?
– спросил Кирилл, но вопрос его пока остался без ответа.

– Если дерево - родословная, а мы все - на нём, на родословной, то получается, оно нас всех породнило. Мы теперь одна семья!
– сказал Ромка.

– Все на одном дереве висеть будем!
– в духе чёрного юмора переиначил Санька.

– Не висеть, а жить!
– поправил Ромка.

– Жить!? Я согласен.

Ромка вдруг сказал:

– Вот мы снова - на дереве, и это рай, а Змея нет.

Кто как хочет, тот так и поймёт.

– Иногда человек сердцем доходит до самой-самой большой родословной. Евангельской: "Я Лоза, а вы ветви", - с запозданием ответила Кириллу задумчивая Марина.
– Если Христос так сказал о всех нас... значит, мы все - продолжение Его родословной! У Христа не было земных детей (чего б там не фантазировали масоны), но мы - Его дети по усыновлению. Постепенно-постепенно наше восприятие жизни расширяется до всего... что было не с нами. Вся Божья история - наша личная история. Биография человечества - наша биография! Мы - не вне Бога, и Бог - не вне нас, и мы - не вне друг друга... Все со всеми связаны. "И о всех, и за вся!" - как возглашается на Литургии. И река на карте со всеми притоками - образ того же Древа. Она впадает в Мировой океан и этим обеспечивает связь всего сущего. Волга долго была разлучена с Мировым Океаном, как Адам с Богом, но и она посредством каналов давно уже соединена с ним.

Все замолчали, слушая такие неожиданные странные слова.

– Всеединство рода человеческого женщине постичь по-моему легче...
– продолжала Марина.

– Почему?
– удивился Кирилл.

– Да очень просто! Когда рожаешь, тогда знаешь. Рома - из меня, а я - из моей мамы... и все мы, через какое-то море поколений от одних отца и матери. (Что и генетики доказывают!) Если в Боге нет времени, а всё - вечность... значит, мы и вправду - Единое Тело: все во всех, все из всех, начиная с Евы... которая сама - взята из Адама. Мы все и выходим– одно родословное древо. К этому древу в Рождестве привился Христос, а раз привился, то и изменил его. Но ветвится-то оно только во времени. Это мы можем его нарисовать как древо. А для Христа, то есть вне времени, оно - Тело: Его собственное. Часто ведь говорят: "Мы мистически - Тело Христово". Да, по-моему, не только мистически! Я что, мистически, что ли, Рому родила! Получается, все мы, действительно, друг другу братья и сёстры. А без времени вообще - просто тело Адамово, Тело Христово.

– Так и есть! Слушайте... кажется, против этого ничего не возразишь...
– пробормотал Кирилл.

Марина смешно развела руками:

– Вот какие вот умные мысли приходят, пока сидишь на дереве... вместе со своими мальчишками!

– Значит, заповедь "Возлюби ближнего твоего как самого себя" понятнее беременным?
– спросил Кирилл совершенно серьёзно: какой уж тут смех, когда тебя берут и ошеломляют логически безупречным открытием, которое переворачивает весь твой мир!