Верховный Издеватель

Оказывается, порой и у детей бывает свой маленький богоборческий бунт. То есть они сами его так, конечно, не называют. Но и в их представлении хороший Бог должен соблюдать какие-то условия, чтоб остаться хорошим... ну, то есть чтоб вообще остаться. Потому что не-хороший Бог - это несуществующий Бог: не имеющий права на существование! Мы автоматически лишаем Его прописки в наших душах. У детей с этим всё просто: "дружу" или "не дружу". Не дружу - значит, Тебе бойкот: значит, Тебя нет.

Отец, который отнял у ребёнка маму... какой же это Отец!? Только Он ли отнял у Саши маму? А если провести детективное расследование - кто там убил-самоубил... Это будет самый необычный детектив - потому что Маринин, а не Марининой. Духовные преступления, совершённые в мире невидимом, расследовать всего сложней.

Иногда труднее всего на свете бывает осознать, что Бог - не враг... а враг - тот, кто выдаёт себя за Него. Многим для этого требуются десятки лет жизни - а иным, увы, даже их не хватает. Хватит ли Саше на это одного "недетского детства"? Так странно, когда доказательство теоремы Ферма задают 12-летнему школьнику!..

III.

У деревьев был свой пух, а у травы - свой. Они соревновались, не обращая внимания на разницу в размерах.

По огромному пустырю головки одуванчиков, казалось, скакали, как шарики "Спортлото". Мир сделал стоп-кадр, и они замерли - выше-ниже в своих весёло-беспорядочных прыжках. Бог смонтировал что-то поразительное. Что-то совершенное - смелей любых утопий. Весь мир - музей фантастических изобретений. От пчелиных сот до серёжки американского клёна, сконструированной так, что малейший ветерок превращает её в вертолёт.

Природа не сребролюбива. Всё золото мая она легко обменяла на пух июня. Все монеты и медали обратились в щекотные игрушки, пушистые катышки. Туман из несчётных пушистых шариков разлился по лужайкам. Кажется, вторая поверхность Земли отслоилась и миражом зависла поверх настоящей. Земля взошла на дрожжах. Стала мягкой и сдобной. И способной на перелёт.

Каждый "кустик" одуванчика - зелёный, многоглавый, длинношеий дракон. Миллионы драконов сначала дышали ярким золотистым огнём, поджигая планету, а теперь, потушенные кем-то, выдувают только мыльные пузыри. Или это миллионы крохотных воздушных шариков взошли над травой: у лилипутов в огромном парке проходили народные гуляния.

Всё на свете - творчество, и всё зависит от вдохновения. Одна старушка говорила: "У меня сегодня вдохновение почистить морковку". У кого-то - вдохновение на глупости, у кого-то - на научное открытие. У кого - на молчание, у кого - на песню. Каждому человеку и каждому дню - своё вдохновение.

– А вот у нас тут единственное настоящее вдохновение!..
– сказал Ромка, "нюхая" одуванчик. Вдыхаешь-вдыхаешь невольно этот пух, чихаешь - и приходит вдохновение на пушистую битву.

– Если зимой так упасть в снег и погрести руками, получится "ангел". Ну, как будто отпечатки крыльев останутся... Жалко, одуванчиковый снег отпечатков не оставляет - только трава мятая!

– Трава мята?
– нарочно переспросил Санька.

– Трава мя-тая!
– звонко заорал Ромка и "обрызгал" его одуванчиковым пухом.

Мальчишки завозились в фантастической рассыпчатой мешанине.

– Была же когда-то война Алой и Белой Розы?.. а у нас пусть - война Одуванчиков.
– отфыркиваясь, сказал Ромка. Но объявил он её запоздало - она уже шла.

Были б на свете одни только пушистые войны! И только одуванчиковые экзекуции.

Новые рыцари фехтовали разлетающимися букетами, и зрелище было такое, как если бы сказочные великаны сражались схваченными за дымные хвосты фейерверками в праздничном небе.

О больщущие одуванчики мальчишеских голов рассыпались одуванчики маленькие. Круглые космические корабли высаживали парашютный десант на двух планетах. Пушинки роились, как падающие звёзды Апокалипсиса.

Ромка при удачных ударах комментировал:

– Десант высажен в твои волосы! о, проник в бункер носа... взял штурмом ухо... второе ухо!

И кажется - свет солнца, потихоньку клонящегося к закату, такой же пушистый, как то, чем они сражались. Стоит только прижмуриться: над тобой и над всем миром царит гигантский одуванчик из лучей, только не белый, а радужный. Благодаря мальчишкам "Книга Бития" исправилась и снова стала Книгой Бытия. Мир "перетворился" заново.

– И луна туда же!
– тоже похожа на одуванчик!
– театрально удивился Ромка, упав в траву и увидав над собой головокружительное вечереющее небо. Туманно-пушистый кружок, едва обозначив себя в светло-голубом поле, смотрел с высоты. И казалось, можно упасть на него, перепутав верх и низ.

– Давай его сдуем!
– начал дурачиться Санька, шлёпнувшись рядом и изо всех сил надувая щёки.

А вокруг них, казалось, медленно-медленно вращался оставленный ими в ходе битвы зелёно-белый водоворот. Опустошение, которое послужит размножению: чем больше одуванчиков сорвано и сдуто, тем больше их появится.

– Сегодня прямо какой-то одуванчиковый день, - выдохнул Ромка, ложась в постель.
– Столько одуванчиков было, что даже думать щекотно. Этой ночью от снов, наверное, чихать буду...

– Да, по-моему, новый друг прибавил ритма в твою жизнь, - сказала мама.

– А почему это ты думаешь, что Саша мне друг?
– сощурился Ромка.

– А разве нет?
– удивилась Марина.

– Нет, мам! Саша мне не друг... Он - САМЫЙ БОЛЬШОЙ ДРУГ!

А время слушает нас, смотрит и усмехается. Играет с нами, как умеет играть только Змей... Есть лишь один Спаситель. Без Него оно нас всех сдует.

(1). Откр. 10, 5-6

6. Древо

Для любого агностика или атеиста, знавшего

в детстве Рождество, хочет он того или нет, связаны на всю жизнь два понятия, которые

для большей части человечества весьма

далеки друг от друга: ребёнок и неведомая

сила, которая поддерживает звёзды.

Инстинктом он соединит их даже тогда,

когда разум его не увидит в этом смысла.

Для него всегда будет привкус Веры в

изображении матери с ребёнком.

Г.К. Честертон

Надо на человека смотреть