Верховный Издеватель

Якорь будто хочет что-то нащупать - там, в глубине, где всё неведомо для нас: не по нам, не по нашим меркам. Не "нас ради человек и нашего ради спасения"! Он, как зонд, спустился искать... сгинувший в Великий Потоп колдовской мир. Но более всего странно, как он, такой маленький, держит такой большой корабль. Не иначе как неведомой силой. А кто держит нас?.. чтобы не погибли, не упали в ту "чашу"!?

Вдруг Кирилл заслышал на палубе голоса Ромки и Саши.

– Видишь, тут их сколько?
– продолжал разговор о ком-то Ромка.

– Кого?
– вклинился Кирилл, чтоб хоть чем-то отвлечься от дум.

– Комаров? видишь?

– Точнее, слышу, - сказал Кирилл, прихлопнув на себе очередного писклявого кровопийцу.

Действительно, многоголосый звон стоял, как на пасеке! Пока корабль на ходу, комары за ним не очень поспевают, но стоит чуть остановиться, и их атака начинается, как авианалёт камикадзе... Север, река, лес - рай для комаров! Туман... и из него вылетают маленькие твари. В таких количествах, что на них буквально натыкаешься, как на снежинки в сильную метель. От страшного до смешного, от кошмаров до комаров– один шаг! Со всеми нашими проблемами - так...

– Кирилл, мы тут решили себя испытать!
– торжественно объявил Ромка.
– засеки время: сколько кто из нас сможет выдержать, не отмахиваясь!

Кирилл не стал Ромку отговаривать. Он же не лошадь, чтоб его жалеть. В конце концов, человек и вправду должен испытать, на что способен!

– Ты засек?

– Да.

– Скажи "старт".

– Старт!

Ребята, застыв, как памятники самим себе, смешно наморщили носы и даже глаза скосили так, будто носами хотели отогнать комаров или смахнуть их взглядом... Но время шло - а оба терпели, не двигались.

– Может, хваток?
– предложил Кирилл.

– Не! лучше скажи, сколько времени?

Прошла почти минута, но Кирилл соврал, что две.

– Я три постараюсь выдержать...
– сказал Ромка.

– А я четыре...
– мученически выдавил Санька.

А нос разве что круги вокруг своей оси не описывал. Кирилл помахал рукой поодаль, чтоб хоть ветерком отогнать пикировщиков.

– Не-е! Не отгоняй, нече-естно! Для чистоты эксперимента надо, чтобы не было движения воздуха...

Кирилл уже сам с нетерпением смотрел на секундную стрелку, пока она опишет ещё хотя бы полкруга: полминуты надо выдать за минуту - а то, если меньше, оба "спортсмена" почувствуют, что арбитр явно подсуживает. Время, казалось, растянулось бесконечно, пока каждая писклявая секунда щекочуще жалила героев. Кирилл никогда не думал, что полминуты - это так одуренно много!

– Всё-о!
– выдохнул он.
– Три минуты! Может, хватит!?

– Может...
– будто сонно выдохнул "медитирующий" Санька и вдруг подскочил, как со сковородки.
– Всё-о!!!

Тут и Ромка, словно ожив, начал барабанить по себе - каждое ноющее место просило спасения, не в силах ждать своей очереди, и нужно было, наверное, сразу сто рук со всех сторон.

– Просто свои возможности надо познать заранее, - пояснил Ромка.
– Вдруг бы какие-нибудь орки взяли нас в плен и стали пытать комарами.

"Вот уж, действительно, ребята "готовы отдать свою кровь", - усмехнулся про себя Кирилл, вспомнив верин шедевр.
– Комары, оказывается - символ любви: они всегда готовы принять нашу кровь, которой всегда так щедро жертвуют на словах поэты. Правда, мальчишки - не поэты, поэтому поят они их не "за любовь", а "за просто так".

Да, оказывается, чаще всего нас выручают соломинки. Не Ангелов с небес, а других слабых людей посылает Господь защитить нас. Дети рядом с нами вступают в сражения с депрессиями, чудищами и комарами. "Вот вечно в мире так: тирания, тоталитарщина - а ей пытается противостоять какая-то слабосильная, слабохарактерная "интеллигенция", - вспомнил Кирилл слова Марины.
– А почему слабосильная-то? Вопрос - только к ней! Может, всё потому, что, чем мы "культурнее", тем больше себя, дорогих и любимых, ценим и бережём. А уж деток своих бережём-балуем вдвойне!.. А может, правильней-то: они - не только наши! И сами мы - не только свои. Я иногда пытаюсь, сколько умею, относиться к своему сыну... как к сыну Божьему. Он - мой, но... ведь не только мой! Божий больше, чем мой. Я знаю: с ним никогда ничего плохого не случится. Даже если он вдруг... Нет, конечно же, он никогда не умрёт!.. но даже если вдруг... то всё равно ничего не случится.

А я б дала один дурацкий, но полезный совет родителям. Будьте зверски безжалостны к детям во всём, что касается их подвижных игр и шалостей. Именно зверски - вот как звери в природе. Безжалостно разрешайте всё (кроме того, что жестоко по отношению к другим). Пусть лазают, бегают, падают, ушибаются, простужаются, получают неопасные для жизни травмы...
– и чем больше, тем полезней... для здоровья и характера. Чтоб были не стеклянные, а человечные. Не "маменькины", а Божьи!"

И тут всё Кирилл понял! "Я же тоже терпел-терпел свои сомнения, как мальчишки комаров, а теперь пора сказать: "Хваток!" Депрессия приходит только когда мы откладываем назревшее решение - будто зуб всё ноет и ноет, а мы всё не идём и не идём к врачу. Так маленькая проблема благодаря нам становится большой...

Нет уж! Глупо тянуть кота за хвост.

Умение сказать "Нет" - одно из главных в нашей жизни. Без этого жизнь давно превратилась бы в пародию на саму себя. Право вето - то, что отличает суверенную личность. А умение им пользоваться - главный критерий ответственности.

"Да будет у вас "да, да", "нет, нет", а что сверх того - то от лукавого".

Вся наша ответственность определяется двумя словами: "да" и "нет". Как + и - определяют направление тока.

Вдруг показался над морем тумана , медленно восставая из него, какой-то многокупольный силуэт кремля... Кирилл даже глаза протёр: не галлюцинация? не мираж? Над земным облаком отчётливо взошёл небесный град - преподнесённый как бы на белой подушке. Выше тумана, выше комаров... Вот пятиглавие одного храма, и византийская горка другого, и столбик одной колокольни, и кувшинчик другой... всё это плавало над белым месивом, как видение... восставало на глазах из недр. Это - что-то более реальное, чем сама "реальность", и потому запредельное для человеческих глаз. Неправдоподобное, сверхъестественное.

Всё белым-бело от белой ночи - и "город", и облако мглы, держащее его на весу.

Потом лохматый туман опять зашевелился, как живой... и, поворачиваясь всеми крыльями и щупальцами, начал торопливо-суетливо заслонять видение. Ангельские крыла смахивали и затирали то, что смертным не под силу созерцать долго, ибо им становится почти страшно от такой Красоты и такой Тайны. И под сенью мелькнувшего и скрывшегося Града стояли на палубе три человечка. Боялись говорить о важном, вообще боялись говорить, боялись спугнуть что-то, и только ёжились, как "ёжики в тумане".

Какое-то чувство воскресения из мёртвых охватило Кирилла. Перед ним приоткрылся на минуту Воскресенский Горицкий монастырь, сосед знаменитого Белозерского.

– Оказывается, это мы напротив Гориц бросили якорь!
– пояснил он ребятам.

– Горицы - слово какое-то хитрож... непонятное: то ли "гора", то ли "горе"?
– начал и поправился на ходу Санька.

– Значит - скатился с горя, как с горы!
– мигом соединил смыслы Ромка.

– Ну, ты у нас прямо творец новых поговорок. Могучий народ в одном лице!