Верховный Издеватель

– Да что уж ты, лошадиных морд никогда не видел, что ли?
– усмехнулся Кирилл, а он серьёзно возразил:

– Ну, это ж тебе не простые лошади– может, у них там какое-то особое выражение лиц? Может, я гляну им в глаза - и сразу всё пойму.

– А что ты хочешь понять?

Саша пожал плечами...

– Рыбинск - наверное, самый христианский город на Земле!
– сказала вдруг Вера.

– Почему?

– Рыба же - символ христианства.

Рыбинск поражал грандиозностью своего собора - самого большого во всём Верхнем Поволжье, - и своего гидроузла, породившего опять-таки самое большое (в мире?) искусственное море. Здесь теплоходу предстояло пройти шлюзы и торжественно вступить в ночь и водохранилище.

Был уже вечер, когда пенно и шумно заработал могучий водный лифт, поднимая корабль на новый речной этаж. Причём, лифт, пассажирам которого не грозит клаустрофобия. Вместо крыши - небо, и отсюда, из искусственного ущелья, оно кажется особенно синим и глубоким. С каждым метром плавного подъёма оно всё ближе.

И для Саши, и для Ромы это было первое в жизни прохождение шлюза. Чем-то оно всегда завораживает и детей, и взрослых.

– Ой, это же как Стена Плача в Иерусалиме!
– всплеснула руками Вера.
– Там люди так же стоят, я видела.

Народ собрался вдоль палубы, сосредоточенно глядя впритык в зеленовато-чёрную от ила стену, словно она вдруг стала чем-то самым важным на свете и даже могла им о чём-то поведать. Массовое любопытство иногда смотрится со стороны, как молитва. Если б здесь оказался первобытный человек, он бы точно решил, что люди поклоняются стене.

Но самым волшебным было то, что она уменьшалась на глазах - и скоро, без сомнения, должна была сойти на нет. Вода, как длань Божья, плавно возносила корабль в тот простор, где стен уже нет. И нет необходимости им поклоняться. И плакать перед ними.

– А вы бывали в Иерусалиме?
– сделал вывод Кирилл.

– Да, с паломничеством ездила, - сказала Вера. И через секунду то ли всерьёз заявила, то ли скаламбурила:

– Вере надо бывать в Иерусалиме. А Рома бывал в Риме?

– Почему "была"? Я не была, а был!
– поправил Рома, которому очень не хотелось, чтоб его из-за длинных волос перепутали с девочкой (ему отчего-то послышалось "была").

– Ну да! я же вижу, что ты мальчик... что ты - был! Ну и как там?

– Да не был я в Риме, - неожиданно сказал он.

– Так ты же только что сказал - был!
– запуталась Вера.

– Нет, я только сказал: "Не была, а был..." Но я - не был!

– Не был, но знаешь!
– засмеялась вдруг Вера.
– Это как поговорка про ад: лучше там не быть, но знать, чем не знать, но быть!

– Смотрите!
– восхищённо закричал вдруг Ромка, случайно подняв голову...

У шлюза стояла белая лошадь. Как-то замедленно, полусонно двигая губами, она ела всё, что ей протягивали с палубы, давала себя ласкать и похлопывать прямо через перила, чем особенно были довольны дети. Подавляющее большинство из них вообще никогда так близко не видали лошадей... Два мира соприкоснулись, как в сверхъестественном явлении, и только маленькие перила разделяли их. Тем более удивительно, что при этом она всё-таки стояла на берегу, а пассажиры всё-таки оставались на корабле.

Лишь потом стало ясно, что лошадь - слепая. Для неё не существовало ни шлюза, ни корабля: она чувствовала только протянутые к её морде ласкающие ладони. Она регулярно, несколько раз в день, выходила им навстречу, как-то ощущая прибытие того, чего не видела. Непонятным для людей образом она распознавала пропасть, в которой пенилась и бурлила, двигая корабли, то вспухающая, то опадающая вода. И как-то она до сих пор в неё не свалилась! Хранимая Кем-то, спокойно стояла на самом краю искусственного потопа и ничего не боялась. Кто-то из работников шлюза, сказал, что живёт она тут давно - они её приютили, и теперь "она вот так вот здоровается с каждым кораблём".

Казалось, лошадь вот-вот зайдёт на палубу - точь-в-точь как ослепительно-белый единорог на ярославских фресках первым входит в Ноев ковчег. Но... лошадь не была единорогом, а теплоход - Ковчегом, и двум мирам предстояло разминуться, оставив лишь смутную память друг о друге.

Восторгу Ромки буквально не было предела:

– Вот смотрите, мы же поднялись в шлюзе, как в лифте– а нас встретила лошадь!.. Да? Помнишь, мам, ты говорила вчера про... духовные лифты? Значит, эта лошадь - она как бы уже в раю. Раньше нас поднялась! Лифт опередила...

Потом, через некоторое время, он воскресил уже не раз повторявшуюся тему:

– Мам... ну, ты всё-таки отдашь меня в конную школу?

– Посмотрим...
– отвечала Марина.
– Если уж так сильно хочешь...

"После сломанных ног - как раз в самый раз в конную школу! Может, тогда уж лучше сразу в рай, за лошадкой".
– подумал Кирилл. Но он уже знал, что Марина Ромку точно не "пожалеет". И знал, что Ромка буквально с ума сходил от лошадей:

– Ну вот что там кошки или собаки? Я так-то их, конечно, тоже люблю... но на них же не покатаешься!
– рассуждал он.
– А на собак у меня, кстати, ещё и аллергия. А на лошадей... наоборот: аллергия, когда их долго не вижу!

– Что ж, у каждого свои предпочтения!
– сказала Марина.
– Помню одноклассника, который больше всего на свете мечтал, чтоб родители подарили ему крысу... вот именно крысу и никого другого. Много лет мечтал. Родители таких симпатий не разделяли и так и не купили!.. а сейчас симпатий не разделяет жена. Ну, что поделаешь: нет в жизни полного счастья!

Через некоторое время Марина нашла уже Сашу задумчиво сидящего с ногами на палубной скамейке и крепко обхватившего коленки.

– Что сидишь, как Алёнушка?

– Лошадей жалко!
– сказал вдруг он.

– А с чего ты решил их жалеть - они тебя об этом просили?

– Нет, я серьёзно...
– сказал Саша.
– Они же за себя не могут постоять! Как и все животные перед людьми!

Это на него опять напало "философское настроение".

– ...А вот если, допустим, не только человек, но и Бог хочет их обидеть, тогда им что делать! а? Ну что?

Детская логика всегда поразительна и безапелляционна, как Суд над всем миром.