Вернись и начни сначала

— О каком равенстве вы говорите? – гаденько улыбнулся Курт. – Черная наркоманка никогда не будет равной мне, выпускнику престижного колледжа.

— Что же выпускник колледжа делает в очереди за жрачкой? – Жасмин уперла руки в бока и повысила голос. Внутри у нее клокотал еле сдерживаемый гнев.

— Я здесь работаю. И каждый день выдаю таким, как вы, бездельникам и наркоманам, бесплатную еду и вещи.

— Как ты назвал меня? Да я уже год, как чистая.

— Всего лишь год?

— Да ты! Я тебе сейчас покажу! – она вцепилась в лацканы его пальто и как следует дернула. Курт безуспешно пытался оторвать девушку от себя, а его глаза испуганно шныряли по сторонам. В очереди уже скопилось несколько десятков людей, но ни один не захотел прервать драку.

— Уберите от меня эту чокнутую! – визжал Курт. – Это же кашемировое пальто, вам никогда за него не расплатиться.

— Сейчас я разорву это пальто на мелкие кусочки, белый козел, и как следует всыплю тебе, — орала Жасмин.

Неожиданно она почувствовала, как кто-то берет ее руки и мягко отстраняет от Парсонса. Тот в страхе ринулся к спасительной двери Центра.

— Джо! – облегченно выдохнула Жасмин и бросилась на шею старому знакомому. – Ты спас меня от этого придурка.

Джо легонько похлопал Жасмин по спине и едко усмехнулся:

— А я решил, что это белого нужно спасать от разъяренной черной тигрицы.

— Ты еще не знаешь, как он меня оскорбил! Да таким, как он, не место у нас в Трущобах. Почему эти белые приезжают сюда и учат нас жить? В их распоряжении весь Хоупфул-Сити. Пусть сидят там и не высовываются.

— Не все белые одинаковы, Жасмин, — мягко сказал Джо. – Я знаю многих порядочных белых.

— Я тоже, — согласилась та и глянула на свои ногти. В пылу борьбы она сломала один и пыталась вспомнить, есть ли у нее в сумке пилка для ногтей. – Например, моя подруга и соседка Аня очень хорошая. Хотя, тоже закончила колледж, как этот.

Она стрельнула взглядом в сторону притулившегося возле двери Парсонса.

— Ты была на высоте! – усмехнулся Джо. – Я думал, этому ублюдку пришел конец. Ты разорвешь его на клочки и разбросаешь по ветру. Еле успел!

— Надо было его разорвать. Чтобы впредь неповадно было оскорблять черных девушек, которые всеми силами пытаются выжить.

— Ты проделала большой путь, дорогая, и должна гордиться, что тебе удалось подняться с самого дна.

— Я и горжусь. Но иногда так хочется вцепиться в рожу тем, кто не понимает, через что мне пришлось пройти.

— Вряд ли он поймет. Такие, как этот белый, не меняются, поверь старику Джо.

Центр открылся, и люди ручейками потекли внутрь. В тот день Жасмин повезло: она урвала несколько пакетов муки, макароны, сахар, банки с ветчиной и даже пару упаковок конфет.

Отнесла все домой и застала Аню. Так как раз возвращалась после ночевки «у друга». Немного растрепанная, измученная, но чем-то донельзя довольная.

— После работы устроим вечеринку.

— Богатый улов? – Аня улыбнулась и кивнула на тяжелый рюкзак за спиной Жасмин.

— Еще какой! Порой и у нас в Трущобах бывают хорошие дни, не так ли?

— У меня теперь все дни хорошие, — согласилась Аня.

— Ты все-таки влюбилась в этого великана? – фыркнула Жасмин. Они вошли в ее квартиру, и Аня с улыбкой глядела, как подруга вынимает из рюкзака сюрприз за сюрпризом и выкладывает на пустой и холодный стол.

— Кажется, влюбилась. Хотя пока не знаю. Все еще так неопределенно.

— А он тоже влюбился?

Аня вздохнула:

— Иногда мне кажется, что я ему небезразлична, а порой мне приходит в голову, что он просто опекает меня, как более слабую и нуждающуюся в защите.

— Эх, подруга! – Жасмин оперлась на стол и расстегнула куртку. После драки у Центра и бега с тяжелым рюкзаком ее бросило в жар. – Ни один мужик не будет опекать тебя без надежды затащить в койку. Поверь мне!

Аня счастливо рассмеялась и бросилась на шею подруге.

В тот день после работы Жасмин решила заскочить к сестре. Кьяра была младше на три года, и Жасмин с детства ее опекала. Сестра закончила школу и, благодаря помощи Жасмин, избежала участи большинства темнокожих девушек – изгоев. Работала в Центре, а потом вышла замуж за водителя грузовика Джейсона Аттикуса. У того брат владел небольшой транспортной компанией в Хоупфул-Сити. Семья Аттикус успешно сводила концы с концами и растила двух очаровательных дочек трех и пяти лет.

— Почему вы не переедете в Хоупфул-Сити? – неоднократно спрашивала сестру Жасмин, оглядывая уютную квартиру с добротной мебелью, занавесками и собственным генератором. И крепкой железной дверью – от воров. – Вы с Джейсоном не похожи на изгоев, не нуждаетесь в подачках от Центра. И биографии у вас чистые.

— Я никогда не покину Трущобы, — твердила Кьяра. Чуть поменьше ростом, чем Жасмин, она сильно располнела после вторых родов, но ее это ничуть не уродовало. Лицо Кьяры сияло здоровьем и счастьем. – Мы выросли здесь, в этих кварталах. Ходили в школу. Здесь живут все наши друзья. Что мне делать в «белом» Хоупфул-Сити? Прислуживать богатым? А мои дети будут вынуждены учиться с белыми детьми и терпеть их издевки? Нет, пока я жива, мы останемся здесь. Джейсон как-то заикнулся насчет переезда к брату, но я быстро показала, кто у нас на поле – квотербек.

Из детской прибежали Зелла и София – обе в розовых платьицах, с радостными улыбками. Жасмин раскинула руки, и девочки уткнулись в ее колени.

— Тетя Жасмин, переезжай жить к нам. Мы с Зеллой отдадим тебе свою комнату, — скулила младшая София.

— И правда, Джас, почему бы тебе не переехать? У нас три комнаты. Мы отдадим тебе одну. Здесь всегда тепло, есть горячая вода. Тебе не придется возвращаться в этот ужасный блок, где вечно темно и полно тараканов.

— Ты же знаешь, Кьяра, как я ценю свою свободу. И вы с малышками рано ложитесь спать, я буду стеснять вас. А вот приходить в гости могу чаще. Теперь, когда моя подруга нашла себе парня, у меня куча свободного времени. К тому же у вас полно горячей воды.

Сестры посмотрели друг на друга одинаковыми черными глазами и тепло рассмеялись.

Глава двенадцатая. Сара

Двумя неделями раньше

Красный «Феррари» быстрокрылой птицей летел по главному проспекту Хоупфул-Сити по направлению к Трущобам. Следом за ним тянулся визжащий хвост патрульных сирен. Моросил дождь, и асфальт на дороге покрылся зеркальной пеленой воды. Надежные шины «Феррари» уверенно скользили по мокрой дороге. Виляющие «Форды» патрулей отчаянно пытались догнать беглеца, но пока без успеха.

Все новостные каналы пестрели заголовками: Сару Прешис, особого помощника мэра Буллсмита обвиняли в убийстве. На кадрах, взятых с камер наблюдения, было видно, как Сара вышла из клиники «Новая надежда», где после этого обнаружили мертвого Дэна Уоррена, главу Департамента Патрулирования. В руках у Сары был пистолет с глушителем, а в теле Уоррена нашли пулю сорок пятого калибра. Экспертиза пули показала, что она выпущена из подобного оружия.

Тут же объявили общую тревогу, и все патрульные машины Хоупфул-Сити бросились в погоню за Сарой. Журналисты окружили здание мэрии в надежде получить объяснения мэра Буллсмита. Мэр не заставил себя долго ждать. Он вышел на крыльцо, окруженный плотным кольцом охраны. Маленький, щуплый, на фоне рослых телохранителей он казался беззащитным ребенком, одетым в дорогой костюм. Буллсмит обвел толпу печальным взором и скорбным голосом поведал, как жестоко он ошибся в Саре. Как раньше доверял ей, ветерану Межконтинентальной войны, офицеру спецназа, патриоту Хоупфул-Сити. Как не ожидал от нее подобного предательства и был потрясен, когда узнал, что случилось. Буллсмит говорил и говорил, его голос, подобно сладкозвучному пению сирен, околдовывал людей, заставлял верить всему, что слетает с уст этого опытного политика и блестящего оратора.