Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

— А?

— Меня тоже купили.

— Кто?

— О, очень много кто. «Макинтайр Инжиниринг». Фонд Кувера. «Гейл Аэроспейс». «Пасифик Нетвеа». Все они теперь мной владеют. И первым их указанием было купить вас. Я купил. После этого мне было сказано запустить программу радикального сокращения штатов. Я запустил. В эту программу входит закрытие лексингтонского офиса и перенос его сюда, в Фоллс-Черч.

— И все это произошло за первые пять минут рабочего дня.

— Ага.

— Вот так-так! — сказал Аарон, — Создается впечатление, что вся эта операция была задумана и подготовлена сильно заранее.

— Вы вольны делать любые выводы. Закатывать истерики. Обзываться. Только на встречу не опаздывайте.

Аарон закатил глаза.

— Какую еще встречу?

— Экстренную встречу директоров «Огл Дата Рисеч», на которую вы приглашены. Сразу после которой состоится экстренная встреча директоров «Грин Байофизикл».

— Где и когда?

— Прямо здесь, на Севен Корнерс, сегодня в два пополудни. У вас как раз хватит времени на перелет. Да, и Аарон…

— Что?

— Мы купили вас по двойной стоимости.

— Это я слышал.

— Мы поднимем цену еще в два раза, если кто-то из нынешних акционеров захочет продать свой пакет. Но они должны сделать это сегодня.

— Я передам.

— Увидимся в два.

Аарон положил трубку на свой телефон. На телефон Ки Огла. На телефон Макинтайра, Гейла, Кувера и Тайса.

— Плохая новость заключается в том, что нас накрыло финансовым эквивалентом «Бури в пустыне», — сказал он, — и мы проиграли. А хорошая — что наша чистая стоимость только что выросла вчетверо.

Марина разразилась истерическим хохотом.

— Неплохо для часа работы, — заметил Грег, взглянув на часы.

Было десять утра.

Лицо губернатора Уильяма Э. Коззано заполнило экран телевизора. Из динамиков донесся оглушительный белый шум — вопль ничем не сдерживаемого ликования.

Аарон продал свой пай. Не было никакого смысла цепляться за него сейчас, когда он знал, что уже к концу дня цена упадет до четверти текущей. Он взял такси до «Логана», прыгнул на самолет до «Ла-Гуардии» [440] , пересек терминал и сел на рейс до Национального аэропорта в Вашингтоне.

440

Аэропорты Бостона и Нью-Йорка соответственно

Когда самолет заложил круг на дельтой Потомака, Аарон выглянул в иллюминатор и увидел Монумент Вашингтона, Национальную аллею, которая показалась ему, привыкшему к зимам Новой Англии, не по сезону зеленой, и купол Капитолия. К собственному изумлению он понял, что со времен школьной поездки, состоявшейся пятнадцать лет назад, он впервые приезжает в Вашингтон, округ Колумбия.

Здесь было на тридцать градусов теплее, воздух был влажен, все зеленело и цвело. Весна, которая еще и не думала начинаться в Бостоне, в Вашингтоне давно закончилась. У него возникло ощущение, что он заблудился во времени и пространстве. Он сел в маленький автобус, который черепашьим шагом прополз сквозь проклятые местные пробки и высадил его у конторы «Авис». Здесь он пересел в совершенно новый темно-синий «Таурус». Температура в машине была примерно сто двадцать градусов [441] , и это притом, что кондиционер уже был выкручен на максимум.

441

По Фаренгейту. 49 по Цельсию.

К округу Колумбия будет непросто привыкнуть. В его бостонской машине и кондиционера-то не было. Ему придется, черт возьми, покупать новую.

Он тронулся в путь и сразу заблудился. Это было не страшно, времени хватало, и он чувствовал, что ему сейчас не помешает поездить немного, не разбирая дороги. В конце концов он остановился у «7-Элевен» и купил здоровенный атлас северной Вирджинии, с помощью которого установил местонахождение Фоллс-Черч — всего несколько миль к западу от округа Колумбия. Прямо посредине этого населенного пункта располагалось место под названием Севен Корнерс, в котором сходилось множество дорог. Проскочить его будет непросто.

Аарон почему-то решил, что окажется в сельской глуши. Он ошибался. Здесь семь разных франшизных гетто сталкивались друг с другом, взаимопроникая и громоздясь одно на другое — целая вселенная асфальтовых парковок, плавящихся под солнцем Вирджинии. Большая часть местных строений разменяла третий десяток лет и возраст явно давал о себе знать. Более молодые, симпатичные и удаленные от центра конкуренты затмили былого фаворита.

И поскольку Аарон Грин успел познакомиться со стилем Кира Резерфорда Огла и научился его ценить, он понимал, что именно ему следует искать. Вскоре он уже заруливал на обширную и почти пустую стоянку рядом со старым моллом в самом сердце Севен Корнерс. Это был молл-призрак. Центральный зал — бегемот, разлегшийся в самой середине — представлял собой глухой монолит, покрытый некой зернистой субстанцией, которая, вероятно, сверкала и искрилась в пятидесятые, а сегодня стала уныло-серой, расчерченной вертикальными ржавыми руслами. Созвездие ржавых, обезглавленных шкворней усеивало стену высоко над головой, и Аарон догадывался, что в свое время там располагался самый крупный универмаг. Теперь вывеска исчезла, а ряды стеклянных витрин и двойных дверей, которые опоясывали когда-то здание целиком, были забиты выкрашенными черным листами оргалита. Аарон без тени сомнения шагнул внутрь.

То же представительство «Кадиллака», только побольше. И в данный момент гораздо более шумное и людное — и очень разноцветное. Тут трудилась куча народу — в основном молодые, в основном женщины и в основном черные, большинство в новеньких футболках. И на всех этих футболках было крупно напечатано одно слово: КОЗЗАНО. Они управляли станками, печатающими футболки. Станки извергали их во множестве.

Футболки отличались лаконичностью. Изображения, нанесенные на них — а также на бейсболки, фуфайки и ветровки — ничем не напоминали стильные логотипы, характерные для избирательных кампаний. Только простые черные буквы, никакой графики. Именно такого результата вы добьетесь, заглянув в дисконтный печатный сервис на придорожном рынке и заказав футболку с надписью «Коззано» на груди.

Тоже самое можно было сказать об агитационных постерах формата А4, вылетающих из ксероксов, и плакатах, склеенных из реек и коробочного картона и вручную расписываемых девушками в футболках «Коззано».

Один угол занимали складные столы, уставленные телефонами. Сидящие за ними молодые люди отвечали на звонки. Несколько столов занимали люди в костюмах и постарше, которые тоже говорили по телефонам. Над ними на стене висела большая карта пятидесяти штатов, практически неразличимых за разноцветием булавок, бумажных ленточек, флагов и желтых стикеров.

— Здесь, — раздался голос Ки Огла, — располагается департамент спонтанной народной поддержки.

Аарон проигнорировал его. Огл подошел поближе и возник в периферийном поле зрения Аарона. Поверх рубашки он натянул ярко-желтую футболку «Коззано», а на голову — соломенную шляпой «Коззано».

— Видите ли, родовая проблема спонтанной народной поддержки — полнейший бардак, — сказал Огл. — И это еще не самое страшное, поскольку правила голосования в некоторых штатах невероятно запутаны. Например, в штате Нью-Йорк…

— Избавьте меня, — сказал Аарон, — Избавьте меня.

— В любом случае, добро пожаловать в метакампанию, — сказал Огл.

— Тут вы меня поймали. Что такое метакампания?

— Вы же в курсе, что после после праймериз в Нью-Гемпшире комментаторы всегда концентрируются на втором номере? Им совершенно наплевать на победителя. Их интересует только второй. Тот, кто накапливает импульс. Кто готов к рывку. Это и есть метакампания. Это борьба за сердца и умы комментаторов и крупных спонсоров.