Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция

В комнате Аарона имелся седьмой телевизор, дублирующий программу, демонстрируемую испытуемым. До сих пор по нему бежала статика. Теперь же он ожил.

На нем появилась сосущая член женщина.

— Упс, — сказал Шрам. — Как эта штука выключается?

Изображение изменилось. Теперь женщина, зажатая между двумя мужчинами на большом водяном матрасе в виде сердца, занималась одновременно анальным и вагинальным сексом.

— Чтоб им провалиться, этим новомодным моделям. Совершенно незнакомое управление, — сказал Шрам. — Погодите-ка секундочку, кажется, вон она возвращается, секретарша. Она знает, как работает эта штуковина. Мне очень неудобно, что так получилось.

Шрам удалился на минуту, которой как раз хватило, чтобы женщина на матрасе достигла вулканического оргазма. Оба ее любовника отстранились и одновременно кончили. Затем начался следующий сюжет: женщина в черной коже бичевала подвешенного к трубе мужчину.

В комнату вернулись Шрам и секретарша.

— Господи Иисусе, — сказала секретарша, — где вы это нашли? Откуда взялась эта кассета? Выключите ее!

Порнография сменилась статикой. Раздался звук извлекаемой из видеомагнитофона кассеты.

— Я нашел ее в вашем столе, — сказал Шрам. — Я пытался отыскать сборник политических программ, блистательно вами утерянный.

— И это дает вам право рыться в моих личных вещах?!

— Эй! То, чем вы занимаетесь в свободное время — ваше личное дело, черт возьми. Если вас заводят такие вещи, пожалуйста, держите их дома. Притащив их на работу…

— Ублюдок! — завопила секретарша. — Ты ублюдок! Только из-за того, что у тебя со мной ничего не вышло! Ты устроил этот спектакль! — и она выбежала вон, рыдая от унижения.

— У меня с тобой ничего не вышло, потому что ты фригидная сука! — завопил Шрам ей вслед.

Аарон давно перестал следить за мониторами. Он сидел, уставившись в стену и превратившись в слух, словно полностью погрузился в насыщенную событиями радиопостановку.

— Извиняюсь, ребята, — сказал Шрам. — Сказать по правде, я всегда подозревал, что она из этих, типа Аниты Хилл. Ну вы понимаете — ходит вся такая сексуальная, чтобы через десять лет вдруг вернуться и заявить, что вы ее домогались.

В коридоре застучали каблучки — секретарша возвращалась. Аарон высунул голову за дверь.

Она мчалась к комнате для интервью, и лицо ее покрывали потеки туши. В руке она сжимала пистолет. Аарон убрал голову и захлопнул дверь.

— Ты это заслужил, сукин ты сын! — завизжала секретарша, и тут же в динамиках грянули три выстрела.

— Вас бы тоже всех перестрелять, свидетелей! — заявила секретарша. — Пусть только кто-нибудь попробует встать со стула!

Аарон во все глаза смотрел на телеэкраны. Лица объектов превратились в потные, перекошенные маски. Глаза были широко распахнуты, зрачки метались по сторонам, они быстро моргали, челюсти у них тряслись, некоторые прикрывали лица руками, пытаясь сдержать крик.

Один испытуемый — одержимый долгами раб оклада — вдруг выставил руки вперед и отвернулся, готовый получить пулю.

Из динамика раздался звонкий металлический щелчок.

— Вот дерьмо! — сказала секретарша. — Патроны кончились.

Мониторы отобразили такую вспышку эмоций, какой они еще не видели.

— Застыть всем! — прогремел новый голос, мужской. — Никому не двигаться! Мэм, положите оружие на пол.

Аарон не видел, что происходит, но на лицах объектов отразилось облегчение, а мониторы фиксировали соответствующий эмоциональный отклик. Динамик транслировал полицейскую литанию:

— Лягте на пол лицом вниз и сцепите руки за головой. Не двигайтесь и никто не пострадает.

Звучало обнадеживающе. Аарон решил пойти посмотреть, что происходит. Он вышел в коридор и заглянул в комнату для интервью.

Секретарша лежала на полу. Большой черный коп возился с наручниками. Шрам полусидел, полулежал у дальней стены, залитый кровью. На стене остались большие красные пятна, и примерно галлон этой жидкости натек лужей вокруг него.

— Боже мой, — сказал Аарон. — Я вызову скорую.

— Уже вызвали, — сказал коп. — Идите к лифтам и ждите их.

Аарон так и сделал. Долго ждать не пришлось; бригада прибыла поразительно оперативно — четыре человека с каталкой на колесиках и сумками с оборудованием. Без особых церемоний они подхватили Шрама, погрузили его на носилки, выкатили за дверь и покатили по коридору. По коридору в направлении туалетов.

Туалеты? Аарон последовал за ними в туалет.

Шрам уже поднялся на ноги и сдирал с себя окровавленную одежду. Под рубашкой обнаружились несколько небольших пакетов, приклеенных к телу, к которым тянулись электрические провода. Все это было покрыто кровью и выглядело так, будто взорвалось изнутри. Под взглядом Аарона Шрам содрал эти пакеты, обнажив чистую, нетронутую плоть, и швырнул их в корзину.

— Петарды, — объяснил он. — Купились они, как думаете?

Аарон по-прежнему не мог произнести ни слова, и рот его был распахнут, как капот брошенного автомобиля.

— Вы-то точно купились, — сказал Шрам, — так что и они, скорее всего, тоже. Ступайте-ка, а я помоюсь и подойду через пару минут.

Шрам сбросил остатки одежды и прошествовал, совершенно голый, в душевую кабинку, оставляя на сверкающем мраморном полу кровавые следы.

Секретаршу заковали и уволокли. Прибежали еще несколько «копов», которые тут же приступили к допросу шести свидетелей. Один из них вел себя довольно грубо и обращался с ними так, будто считал их всех потенциальными подозреваемыми. Второй излучал сочувствие и симпатию. По мере того, как объекты переходили от от одного к другому, графики на экранах перепрыгивали через весь спектр, от одного экстремума до другого.

Через несколько минут переодевшийся в свежее Шрам присоединился к Аарону в мониторинговой.

— У вас не будет проблем из-за этого спектакля? — спросил Аарон.

Он понял, что сморозил глупость, еще до того, как заговорил, но сдержаться все равно не мог.

— За что, например? — сказал Шрам совершенно невинным тоном.

— За… за то, что вы только что сделали.

— И что я только что сделал? — уточнил Шрам.

— Вы… я не знаю, вы перепугали этих людей.

— И что?

— Ну, разве это не перебор?

— Вся наша жизнь — перебор, — сказал Шрам.

— Но это ведь незаконно?

— Они все подписали согласие. За что, по-вашему, мы им платим?

— Неужели их подписи позволяют вам вытворять что угодно?

— В документах сказано, что эти люди добровольно принимают участие в психологическом эксперименте, — сказал Шрам, — каковой только что и имел место.

— И вы не скажете им, что это было представление?

— Разумеется, я скажу им все, — ответил Шрам. — А как еще, по-вашему, мы сможем привести их в ярость?