Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Феликс замер на пути к огнетушителю и поднял окровавленные руки. Тристан не видел, что происходит. Я наблюдала за женщиной в просвет между расставленными ножищами викинга, и его мужское достоинство отчасти заслоняло мне обзор. Кажется, когда женщина направила на викинга двустволку, оно немного съежилось. (Хотя честность требует признать, что это могло быть действие холодного воздуха из двери.) Так или иначе, двустволка завладела вниманием викинга; он не в первый раз видел современное оружие. Странно. Я знала всех наших анахронов в лицо, и такого среди них не было.
Солнце освещало свежий рубец — красный и еще не заживший — поперек его могучего бицепса.
— Relachez-le immediatement! —
Тристан, услышав ее голос (двери он не видел), сдавленно выговорил по-нормандски:
— У нее громовик!
Тут я поняла, что великан, видимо, и впрямь викинг, так что обратилась к нему на старонорвежском (последнее добавление к моему лингвистическому арсеналу — я успела освоить лишь самые азы):
— Кто бы ты ни был, эта вещь тебя убьет.
Викинг отпустил Тристана (так резко, что тот рухнул на пол), повернулся ко мне и похлопал по шраму на плече.
— Знаю, — ответил он по-норвежски. — Трус ранил меня из такого же треклятого орудия в «Уолмарте».
— В «Уолмарте»? — ошалело переспросила я. — Что ты делал в «Уолмарте»?
Тристан издал короткий звук — не то кашлянул, не то хохотнул.
— С возвращением, Стоукс. Тебе много что предстоит узнать.
АТТО стоял во дворе рядом с тем самым деревенским домом в Нормандии, из которого меня в 1851-м отправили в наше время. Изменения были минимальные: телефонные провода, тянущиеся от дома к дороге, спутниковая тарелка, вывеска «Домашняя гостиница Chez Envouteur».
Женщина побежала в дом за льдом для Феликсова носа и махровыми халатами для меня и для викинга, который представился Тордом. (Женщину, сказал Тристан, зовут Анна-Мари.)
Своего халата я дожидалась, зарывшись лицом Тристану в грудь. Мне не хотелось от него отрываться, и он держал меня крепко-крепко. После нескольких недель вынужденного погружения в викторианскую эпоху приятно было чувствовать, что радость встречи (существенная частность — он впервые с нашего знакомства видел меня полностью обнаженной) отражалась в каждом дюйме ладного мужественного тела, не исключая и орган, данный ему Творцом для продолжения рода. Я обняла Тристана руками за шею и притянула к себе, просто чтобы показать — я заметила.
Прижимая мою голову к своему плечу, он пробормотал:
— Черт, я рад тебя видеть.
— Да, — сказала я и, отстранившись, посмотрела ему прямо в глаза. — Я чувствую.
Он покраснел сперва немножко, а потом сильно и, расхохотавшись, привлек меня к себе.
Мы избегали этого пять лет. Пришло время уладить недоразумение.
Но не сразу. Это Франция, и первым делом нас пригласили выпить кофе. Феликс прижимал к носу лед, стараясь, чтобы вода не текла на джинсы. Анна-Мари предложила мне шерстяное платье, и я с благодарностью переоделась. Она волновалась по поводу Торда, пока Тристан не отвел ее в сторонку и не сказал, что «наш друг-викинг» теперь будет вести себя смирно.
Почти весь первый этаж представлял собой одно большое помещение, сочетавшее функции кухни и столовой. И через все это пространство тянулся огромный дощатый стол, по виду — примерно тысячелетний. Мы сидели в одном его конце, Анна-Мари готовила еду практически у другого конца.
За круассанами и тартинками (Тристан, разумеется, проглотил их, толком не распробовав) Феликс и Тристан поведали мне обо всех захватывающих приключениях и злоключениях, которые я пропустила, пока была в Сан-Франциско и в Лондоне: о налете на «Уолмарт», об эпопее с похищениями АТТО и о посылке с высокотемпературными сверхпроводниками, которую, по словам Фрэнка, недавно доставили к порогу Ист-Хауза. (Учитывая, что компания куплена
Фуггерами, мы теперь их должники.) Фрэнк спешно подключает эти сверхпроводники к ОДЕКу у себя в подвале; Джулия сняла номер в Гавре, чтобы иметь оперативный плацдарм вблизи порта; Ребекка и Мортимер, закончив свои разнообразные дела, едут к ней; Эсме должна прибыть в Гавр с минуты на минуту.Торд, которому кофе с непривычки сильно ударил в голову, возбужденно расхаживал вокруг дома (то есть буквально нарезал круги босиком по мерзлой земле). Анна-Мари неплохо знает английский. Поскольку услышанное ничуть ее не удивило, я заподозрила (правильно, как потом выяснилось), что Тристан рассказал ей много больше, чем нужно знать случайной помощнице.
— Значит, если я все правильно поняла, — сказала я, — вы украли АТТО у Фуггеров, которые украли его у Магнуса, который украл его у ДОДО, и теперь Фуггеры гадают, что с АТТО, который они считали своим.
Тристан кивнул.
— С их точки зрения, он исчез из контейнерного порта в Гавре. У них наготове был тягач с прицепом, и все такое. Они планировали отвезти его… куда-то. — Он махнул рукой в общем направлении внутренней части Франции. — В какое-то надежное место. Мы по-прежнему не знаем, кто их ведьма.
— Довольно неспортивно угонять у них АТТО сразу после того, как они дали нам возможность построить свой ОДЕК.
— Мы не на стадионе, — пробормотал Феликс — довольно гнусаво из-за прижатого к носу льда.
— И вообще, это произошло одновременно по разные стороны океана, а мы скажем тебе прибыть сюда, следовательно, должны были находиться здесь.
— Что значит «скажем»? Вы мне уже сказали. — Тут я осознала одну странность. — Погодите… как вы перенесли Мортимера в прошлое, чтобы он оставил мне записку?
— Мы еще не перенесли, — ответил Тристан. — Джулия перенесет его, когда они сюда доберутся. — Знаю, это ломает мозг, не думай об этом слишком много.
— Я не могу даже… — Я тряхнула головой. — Не важно. Так кто такой Торд и как он во всем этом участвует?
— Да, — внезапно вмешалась Анна-Мари от плиты. — Кто такой Торд?
— Очевидно, он из набранных Магнусом викингов, — сказал Феликс. — Но мы понятия не имеем, отчего он здесь.
— Можно спросить его самого. Надеюсь, кофе развяжет ему язык, — пошутил Тристан.
Тристан вышел наружу за Тордом, который в белом махровом халате казался даже более голым, чем если бы по-прежнему щеголял нагишом. Торд вошел и круглыми глазами обозрел непривычную обстановку кухни-столовой. Анна-Мари (которой он выказывал всяческое почтение) жестом велела ему сесть на скамью, что он и сделал безропотно, словно пристыженный ребенок. Я назвала ему свое имя, спросила, можно ли будет задать несколько вопросов, и объяснила, что мы с Тристаном немного владеем его наречием (норвежский лингвистически близок к тому языку, который Тристан учил в этих самых полях, когда они еще были лесами, тысячу лет назад). Торд заговорил и для начала подтвердил догадку Феликса.
— Когда мы после набега вернулись в Свердвик, только у меня спина не была изрезана, — сообщил Торд. — Потому что меня ранили из громовика. Я сказал Магнусу: «Иди в жопу вместе со своей затеей, она мне вообще даром не сдалась, и видишь, что вышло». Короче, я не дал нанести себе на спину шрамы, потому что тогда вообще бы от него не отделался.
Анна-Мари убрала со стола кофейные чашки и подала пиво, тарелки с мясной нарезкой и свежий батон, который Торд тут же принялся уминать. Он прервал рассказ и жевал, глядя в окно на залитые солнцем деревья, а я тем временем переводила Феликсу и Анне-Мари (та достала ему из холодильника свежий пакет со льдом). Торд обвел нас голубыми глазами, запил хлеб большим глотком пива и продолжил: