Вкус жизни

– Ага, – весело созналась Инна. – А тебе, Аня, невдомек? В чем твой талант?.. Хотя как посмотреть на твою проблему!.. Что попусту расточать слова? У тебя в голове вавилонское столпотворение мыслей. А если соберешь их в кучку и включишь оба полушария, то можешь выдать такое, что небеса зашатаются!

Инна и тут не упустила случая задеть Аню, но та не отреагировала.

– …При желании всегда можно найти повод для недовольства и раздражения. Только нашему народу что ни пообещай – все схавает, – перескочила Инна на ранее заявленную тему и продолжила «разоряться», поддразнивая Аню. – Ты мне все уши прожужжала нытьем. Оскомину набила. Наговорила сорок бочек арестантов и что дальше? Ты запомни на будущее: прежде чем «одобрять» любое нововведение руководства, спрашивай себя: нужно ли оно тебе? Или мы, как и прежде, будем бояться высунуться, не зная, «как слово наше отзовется», а потом долго приходить в себя от ошарашивающего впечатления, вызванного нашими новыми порядками? Бороться надо за свои права, а не ждать милостыни от властей. Привыкли только славить свою страну. Мозги усохли от бездумности.

Под аккомпанемент Аниных вздохов Лена потянулась через стол к Инне и попросила ее внимания. После некоторых уговоров та обещала не вести бесед ироническим тоном, но выторговала себе право беззлобно шутить. И в завершение их кратких переговоров тихо предупредила, что в подобных напоминаниях больше не нуждается. Она присмирела, но Лена знала, что временная передышка долго не продлится. И оказалась, как всегда, права. Не успела она перекинуться с Кирой парой фраз, как услышала зычный голос подруги и шепот Ани, ей отвечающей.

– Некоторые начальники, пользуясь полученной властью, поносят ранее руководивших, хают прошлое, но только затем, чтобы уже потом, при малейших успехах все предыдущие достижения приписать себе и кричать на каждом углу, при каждом удобном случае, мол, мы это сделали! Например, втихаря отняли у педагогов доплату за классное руководство, а у ветеранов труда бесплатное пользование землей в садоводствах, а потом с помпой вернули под «тем соусом», что это их заслуга, – сварливо возмущалась Аня. – Это касается как областных, так и высших эшелонов власти.

– Можно подумать, что подобного не было при Советах… Во всем, что касается тебя лично, ты неплохо осведомлена. Все перемены жизни и непривычные события кажутся тебе чреватыми подвохом, неправильностью, опасностью. Может, еще и карой, наказанием, приговором судьбы? Что втягиваешь голову в плечи? Наконец-то распробовала жизнь, и у тебя от нее остались неприятные чувства. Я не права? У нее, видите ли, не складываются отношения с чиновниками, она, видите ли, подавлена жизнью! Давно бы пора отпасть твоим романтическим наслоениям, как коросте. Они же мешают жить в реальном мире.

Эх ты – ревнитель старых устоев! Все это мы уже проходили много раз. В девяностые годы был финальный аккорд трагедии, которая разыгралась в семнадцатом году. Не отступай от исторических фактов: не было бы семнадцатого года, не возник бы девяносто первый… А проблемы всегда и везде одни и те же. Возьмешься со мной спорить? Вряд ли. Потому-то в школе тебе самое место…

«Насчет внешних данных, скудно отпущенных Ане природой, не поспоришь, да они никого кроме нее не волнуют, но укорять ее за недостаток ума?.. Ох, припомню я тебе, Инка, это! С собственными проблемами управиться не можешь, а на других овчаркой кидаешься? – разозлилась Лена. И ее терпение кончилось. – Небольшая взбучка Инне не повредит», – решила она.

Но Аня уже вылетела из-за стола, как пробка из бутылки шампанского.

– Так ты расцениваешь мой труд! Думаешь, приложила руку к уничтожению меня как специалиста? Думаешь, если чем-то выбиваешься из общего ряда сокурсников, так уж умнее всех? Я не сделала ничего, что заставило бы меня стыдиться. Смотри, как бы эти грязные слова не обернулись против тебя. Нет, вы только послушайте: она ставит на мне клеймо! – вспыхнула Аня и нервно затопталась на месте, боясь не совладать с собой. – Я виновата, что в стране этический и моральный коллапс? У нас миллион бездомных детей, полторы тысячи детей в год насилуют и убивают, а вводить и применять жесткие законы к безответственным родителям Дума не торопится. Вопрос о наказаниях за издевательства над детьми и женщинами в семьях вообще не поднимается. Школа не воспитывает у детей личной ответственности, не учит оценивать себя и свое поведение. И как тут взрастить новую ментальность? Одних благих намерений, знаете ли, недостаточно. Боюсь, как бы не раздавила нашего Путина коррупция. Сминает она все попытки создать стабильное государство. А тут еще у нас процентов восемьдесят людей, абсолютно безразличных к политике. Была бы работа или пенсия, а остальное – хоть трава не расти. Понятие «правда» в разных поколениях интерпретируется по-разному, а вот «право» у нас забыли. Все больше по понятиям живем… Оно, конечно, Петру Первому тоже нелегко было…

– И ты туда же! Чернышевский, кажется, говорил, что «в каждом из нас сидит маленький Батый». И теперешние депутаты что-то лепят, лепят… «Священной коровой» для них стала свобода слова… говорильня…

– Достала со своей критикой…

– Свобода слова у нас есть!

– Да только за нее… убивают.

Инна опять явно набирала обороты, и мысли Лены окончательно вернулись в компанию подруг. Она вслушалась в их разговоры и опять потянулась к Инне. Ее пальцы осторожно забарабанили по руке подруги.

– Надеюсь, ты не собираешься изменять своему слову? Я, как видишь, помню о своем. С плохим настроением лучше отсиживаться дома. Могу проводить…

В ответ Лена получила удивленный взгляд, уплывающий вдаль, и еще больше занервничала. «Кто может поручиться, что поведение Инны не результат болезни?.. Отдыхала бы себе дома, геройствовать без нужды неблагоразумно… Я совсем очерствела. Меня запереть одну в квартире, так быстро на стенку полезла бы», – сурово одернула себя Лена.

Лохи

Звонок в дверь. Кира открывает. Через порог переступает миловидная девушка с огромным мешком и скороговоркой сообщает, что она от только что открывшегося магазина «Современная электроника» проводит рекламную акцию и что сегодня четыре семьи в городе получат от фирмы прекрасные подарки. Кира недоверчиво спрашивает:

– Каким способом вы выбирали семьи, которые решили осчастливить?

– Методом «тыка», – с ослепительной улыбкой объясняет девушка и принимается расхваливать тостер, который тут же вручает хозяйке дома.

– Приятный сюрприз, – искренне радуется Кира. – Не верю своим глазам, это гораздо больше, чем я могла бы ожидать.

Девушка, продолжая расхваливать свой товар, вытаскивает из мешка утюг. Сладкая речь так и льется из ее уст, как молочная река с кисельными берегами. Кира, будучи человеком скромным, предлагает девушке утюг подарить своей соседке, которая содержит дочь и внучку и с ног сбилась в поисках подработок. Ей, мягко говоря, кажется неправильным «захапать» оба подарка. Но девушка упорно стоит на том, что обязана все подарки отдать в одну семью. Подошел муж Киры и, восхищаясь говорливостью девушки, стал рассыпать ей комплименты, предрекая блестящее будущее на ниве менеджмента. А та, очень довольная собой и доброжелательным приемом, радостно улыбаясь, продолжала «молотить свою копну», уверяя, что рада осчастливить их прекрасными товарами, и при этом успевала подробно, с большой долей фантазии характеризовать их полезные качества.

Кира вопросительно посмотрела на Славу, тот в ответ лишь неопределенно пожал плечами, что означало: надо повременить с выводами. Она вняла молчаливому совету мужа и положила подарки на тумбочку, стоявшую рядом с входной дверью. Вдруг Слава деловито «проехался» в адрес гостьи:

– Сыр я вижу, а где же мышеловка?

– Что вы, уважаемый, фирма на самом деле дарит подарки. А вам лишь нужно будет при любом удобном случае прославлять наш магазин, – ослепительно улыбаясь, ответила девушка и тут же достала из мешка огромный набор посуды якобы фирмы Андрея Макаревича, которого все присутствующие наверняка должны обожать.