Во главе раздора
Шрифт:
Не будут же они стоять?
Едва я додумала эту мысль, как в полной, неестественно выдержанной тишине Мелай поднял руку. Я повертела головой, но гости никак не отреагировали на жест. Сирша ощутимо пихнула меня локтем в бок, не отрывая внимания от возвышения. Прямо на наших глазах из пола потянулся серебряный металл, напоминая тягучую воду. Отрицая законы гравитации, он поднимался вверх, формируя четыре плетёных, жёстких стула. Как ни один из царей не выказал удивления, так и гости смотрели на происходящее с интересом, но без шока.
Я закусила губу, видя в этом
– Дорогие гости, я рад вашему прибытию и благодарен за терпеливое ожидание, – начал Мелай, и эхо разнесло его слова по залу. Вопреки вежливым манерам он не улыбался, а сказанное чеканил бездушно, как заученный текст.
Он обратился к присутствующим на языке людей, ради нескольких представителей нашего правительства. Но даже это не выглядело принижением себя ради малочисленной группы, скорее как одолжение для менее разумных. Взгляд Мелая в сторону наших чиновников был уничижительный, прошедший вскользь.
Остальные цари сели, Мелай же остался стоять.
– К сожалению, нам пришлось задержаться по уважительной причине, но более тянуть мы не станем и наконец покончим с загадкой, которая тревожила многих в Даории и Палагеде, – слова продолжали нести один смысл, пока лицо выражало полнейшее презрение при взгляде на шар.
Мелай не скрывал пренебрежения к подарку Привратника, а судя из прочитанного мной в книгах, этот шар вообще сохранился лишь благодаря Тарису – прошлому царю Металлов. Не в состоянии уничтожить шар, Мелай намеревался засунуть его в сундук, залить металлом и вышвырнуть в океан, но Тарис запретил сыну. Когда же царь умер, то уже советники и приближённые не позволили Мелаю избавиться от артефакта, потому что ни одна из любовниц Мелая не смогла забеременеть, словно сама судьба отказывала в продолжении царской ветви. Глядя на происходящее в Доме Раздора, представители Клана Металлов опасались, что они могут повторить их участь и отсутствие престолонаследника пошатнёт власть.
Всё происходящее – не воля Мелая. И несмотря на жгучий интерес, кто же дитя, мне неожиданно стало жаль ребёнка, который к этому моменту уже повзрослел. Может, сейчас у него хорошая жизнь, но как всё обернётся и что с ним будет после открывшейся правды? Царём может стать только мужчина, что, если родилась девочка?
Рядом с Микелем бесшумно встали огненные близнецы. По скривившимся губам при виде меня и Сирши Лисандра удалось узнать довольно быстро. Я ответила ему похожей гримасой. Трой же буквально трясся от возбуждения, в глазах читалась смесь предвкушения и тревоги, которые плохо вязались с улыбкой на губах.
– Микель, ты не представляешь, что мы сейчас узнали от Ангеля, – зашептал Трой, и я прислушалась больше к нему, чем к царю Металлов.
Лисандр усердно закивал, забыв о моём существовании. Следующие слова Троя слились с громогласным объявлением из уст Мелая. Я смотрела, как движутся губы Троя, как бледнеет и вытягивается лицо Микеля, пока
царь Металлов с благоговением и мрачным удовольствием в голосе объявлял о появлении хранительниц судеб.– Наши покровительницы, богини, даровавшие нам силы! Мойры, защищающие Даорию! – чеканил Мелай, сверху вниз глядя на архонтов. Представители Палагеды с гордо расправленными плечами слушали речь, не выказывая тревоги, в отличие от прибывшей вместе с ними свиты и представителей людей.
– Мы знаем, кто такие мойры, – встрял Майрон, глядя на Мелая, как взрослый на зазнавшегося ребёнка. – Хватит бессмысленно тратить время, позови их, чтобы мы все могли выказать им уважение.
Я занервничала, увидев неприкрытое беспокойство на лице Микеля. Тот пытался его спрятать, но мечущийся взгляд выдавал. Лучезарный закрыл собой Сиршу, а Иво сделал то же самое, встав передо мной. Он заложил одну руку назад, поняв намёк, я вложила свою ладонь в его. В немой поддержке Иво сжал пальцы, и дрожь, которую я не замечала раньше, постепенно утихла.
В распахнутые двери вошли они. Глаза заболели при взгляде на настоящих богинь. Цари, архонты и гости низко склонились, приветствуя хранящих судьбы. Я склонилась перед ними раньше, чем осознала, что делаю. Тело и подсознание будто подчинились естественному порядку, ощутив, кто в зале главенствует. Я не чувствовала себя оскорблённой, подойди они ближе, я бы опустилась на колени не задумываясь. Мне хотелось плакать от ореола света, окружающего богинь. Сама возможность смотреть на них казалась благословением.
Самая младшая из трёх – Клото. Прядущая нить.
Золотоволосая, прекрасная девушка не старше меня. Она обвела вниманием присутствующих со сдержанной полуулыбкой, а полупрозрачная вуаль спала с её волос, когда она обернулась на склонивших головы царей. Я посмотрела на её руки. Вроде именно у Клото нет мизинца и безымянного пальца. Но меня с ней разделяло слишком много гостей, чтобы убедиться в правоте.
Средняя сестра – Лахесис. Определяющая участь.
Светло-русые волосы вились очаровательными завитками, а пухлые губы и круглое лицо делали её образ чувственным. Она бы сошла за двадцатипятилетнюю. Мойра глядела на собравшихся, едва наклонив голову, она не улыбалась, оценивающе рассматривая присутствующих. Лахесис казалась заинтересованной, но не более. Я закусила губу, когда она подняла левую руку и у неё действительно не было кисти, но богине это не мешало. Рука всё равно завершалась кистью и изящными пальцами, но созданными из того же света, что окружал её тело. Призрачной рукой она спокойно убрала с глаз выбившийся локон.
Рядом стояла старшая – Атропос. Неотвратимый конец. Перерезающая нити.
Взрослое лицо, но без единого признака старения или изъяна. Собранные в причёску русые волосы, внимательный взгляд светлых глаз, величественно вздёрнутый подбородок и ладонь, покровительственно лежащая на плече Лахесис. Она махнула Мелаю рукой, тот понял приказ и опять учтиво поклонился.
Мистер Коллинз говорил, что мойры не вмешиваются в дела. Зачем же они пришли сейчас? Засвидетельствовать открытие правды? Или они не доверяют Привратнику?