Военкор

Через 30 секунд Гриф был уже на месте, в готовности оказать помощь Севе.

— Гриф, останься с ним, обработай рану, — приказал Гиря.

Гриф полез в свой рюкзак и открыл аптечку, раскладывая средства первой медицинской помощи у себя на коленях. Действовал чётко, без суеты, но быстро. Понимал, что времени для спасения товарища мало.

— Гиря, я могу идти. Сейчас только Гриф меня чуть залатает, — сцепив зубы, прошипел Сева.

— Ага, скороход, блин! Нет, дальше ты не идёшь, рана слишком серьёзная. И не спорь, — отрезал Гиря.

Грифа оставили с Севой и дальше продолжили идти в четвёртом.

Двое наших сирийцев уже перегруппировались у лестничного пролёта. Пулемётчик, перехватив пулемёт за корпус, вставлял свежую ленту.

— Гиря — Песку, что там у вас? — запросил Кирилла командир всей десантной группы.

Судя по голосу, это был тот самый Сопин.

— Песок, поднимаемся. Плотно засели. И вторая группа опаздывает, — доложил Гиря.

— Прибавить надо. С Запада подтягиваются. Нужен обзор.

— Понял. Двигаемся, — ответил Гиря.

Я глубоко вдохнул горячий пыльный воздух, и мы двинулись дальше по лестнице. Пулемётчик шёл первым, за ним я.

Камера была включена и продолжала снимать. Аккумулятор ещё не сдох.

— Плёнка не кончится? — шепнул Гиря, следуя за мной и держа свой сектор.

— Я запасную взял. Три штуки.

— Подготовился!

Второй сириец прикрывал тыл.

На пролёте воздух сделался ещё тяжелее. Чем выше этаж, тем сильнее солнце разогревало вышку. Каждый вдох резал лёгкие, заставляя горло першить.

Слишком было тихо. Камеру я снова убрал. Сейчас важнее было смотреть глазами, а не через объектив.

Коридор четвёртого этажа слабо освещался редкими проблесками света сквозь выбитые окна. Перед самым выходом на крышу что-то мелькнуло.

Через мгновение появился наёмник.

— Назад! — крикнул я, сделав шаг в сторону и вскинув автомат.

Пулемётчик рефлекторно рванул ствол вперёд, но дистанция была слишком короткой, чтобы он успел прицелиться. Пули прошили пол, а наёмник бросился в ближний бой, вцепился в ленту пулемёта, пытаясь её выдрать.

— Тварь! — прокричал сириец.

Они сцепились грудь в грудь, тяжело дыша, борясь на краю лестничного пролёта. Я видел, как у обоих дрожали руки и вскинул автомат, пытаясь прицелиться в наёмника, но соперники вдруг завалились в коридор пятого этажа. Я рванул к ним, чтобы приложить прикладом по башке наёмника, но услышал знакомый щелчок.

Рядом со мной упала предохранительная чека.

— Граната! — рявкнул я, схватив приближающегося сирийца и впрыгнув вместе с ним за угол.

Гиря упал рядом.

Произошёл взрыв.

Осколки срезали штукатурку со стен, и только когда пыль улеглась, я выглянул из-за укрытия. Там, где секунду назад боролись двое, теперь лежали разорванные тела, искорёженные взрывом и покрытые кровью.

Пулемётчик погиб. Вместе с ним и наёмник. Не знаю, кто из них принял решение подорваться.

В ушах звенело. Я сжал кулаки, чувствуя, как неприятно начало тянуть под ложечкой.

— Гиря — Песку, один садык двести… Идём дальше, — коротко передал Гиря в рацию.

Хотелось верить, что храброго сирийца похоронят как героя. Он погиб честном бою за свою землю. За родных, за свою страну, за тех, кого к этой войне приплели не по их воле, но кто всё равно держал оружие до конца.

Он знал, зачем сражается.

А вот зачем умирают здесь наёмники? Продать свою жизнь за горсть долларов — странный выбор.

Второй сириец наклонился над телом погибшего товарища и прижал ладонь к его груди, где несколько секунд назад билось сердце. Прошептал что-то на арабском и сразу выпрямился, сжав крепче свой автомат. Взгляд стал ещё строже и решительнее.

Мы двинулись дальше. Выйдя в коридор, прозвучал одиночный выстрел и сразу за ним раздалась плотная очередь.

Повезло, никого не задело, мы моментально спрятались за ближайший угол. Противник прождал стрельбу, пули впечатывались в бетон.

Сириец вдруг резко дёрнулся и рухнул на пол, обеими руками зажимая бок.

Сквозь стиснутые зубы он издал глухой стон, но не закричал. Судорожно отполз к стене, прижавшись к бетону спиной.

— Держу! — прохрипел он, поднимая ствол над краем стены.

Он дал несколько коротких очередей вслепую, держа противника на дистанции.

Послышались глухие удары пуль о стены.

Гиря бросил короткий взгляд на сирийца.

— Держи сектор! — коротко скомандовал он.

— При…нял, — с трудом выдохнул сириец, продолжая поливать вражеский коридор огнём, удерживая угол.

— Работаем в паре, Лёха! — Гиря развернулся ко мне.

Я молча кивнул.

Впереди небольшой коридор раздваивался. Справа и слева тянулись двери, где за каждой мог скрываться противник.

— Первый иду я, ты за мной, — бросил Гиря, перехватывая автомат поудобнее.

Я поднял свой ствол, прикрывая его. Гиря сорвался с места, ушёл к первой двери и ударил прикладом по створке. Дверь поддалась с треском, распахнулась внутрь.

Не сбавляя темпа, Гиря ворвался в комнату, сразу опускаясь в угол. Короткая очередь — контроль ближнего сектора.

Я вошёл за ним следом, захватывая правую сторону. Комната была пустой, вокруг только перевёрнутые стулья и сожжённые папки на полу.

— Чисто! — рявкнул Гиря.

— Держу, — проговорил я, позволяя Кириллу идти дальше и прикрывая его.

Мы вышли обратно в коридор. Сириец на углу выдал ещё одну очередь, давая нам добраться до следующей двери. Там манёвр повторился: удар прикладом, рывок, зачистка и двое наёмников были убиты.

— Ублюдок там сидит, — Гиря показал кивком на следующую дверь.

Гиря жестом показал сирийцу отработать, и тот выпустил очередную очередь. Я метнулся к проёму, а затем короткой очередью достал боевика, который прятался за упавшим столом. Противник в камуфляже дёрнулся и осел, оставив кровавую дорожку на стене.