Воин Мары

Сражение началось сразу же, без каких-любо прелюдий. Эйнар работал мечом и щитом, а Бьерн отбивал и уходил от атак, периодически перехватывая инициативу. Это была настоящая песня битвы, гимн не готовой признать поражение старости и берущей свое зрелости. Чего бы не делал Эйнар, на все у Бьерна был ответ. Битва в гармонии шла довольно долго, казалось, что соперники ничем не уступают друг другу, но наметанный глаз Аспида все же приметил, что движения старого воина уже не такие резкие, как в начале поединка; щит от ударов уже не стоит на месте подобно скале, а начинает потихоньку пошатываться. Бьерн наступал…

Резкий боковой удар — и щит отлетает в сторону, открывая мечу дорогу к блестящей кольчуге. Бьерн не стал терять времени и, быстро сблизившись, вонзил меч сопернику в область груди с такой силой, что кольца кольчуги полетели в разные стороны, а лезвие меча пройдя через тело вышло со стороны спины.

Старый Эйнар дрожащей рукой схватил своего недавнего соперника за плечо и приблизившись, что-то шепнул тому на ухо. Затем он рухнул на спину и жизнь покинула его старое, но еще очень крепкое тело.

Все соплеменники встали и склонили головы. Из толпы сразу же выбежали два рослых норманна; они погрузили тело на деревянные носилки и под гул боевого рога понесли к реке. Остальные последовали за ними. В погребальной лодке уже были сложены все скромные пожитки покойного: конская упряжь, набор столярных инструментов (видимо при жизни Эйнар был неплохим плотником), несколько горшков с медом и шкуры медведя и волка.

Аккуратно положив тело покойного вместе с оружием в лодку, норманны тут же отправили ее по безмятежной глади воды в последнее путешествие. В этот миг вперед вышел конунг Рагнар, он суровым взглядом своих соплеменников, а затем, выдержав мгновение, начал речь:

– Когда валькирии забирают душу погибшего в Вальгаллу, длинные речи ни к чему. Все мы знали старого Эйнара, как проверенного и закаленного воина, и то, что он не захотел встретить смерть прикованный к кровати в окружении многочисленных потомков — это его выбор. Свободный норманн всегда волен выбирать, как ему уходить, и Эйнар сделал свой выбор. Слава Эйнару!

– Слава! Слава старому Эйнару! – раздавалось со всех сторон.

Вперед вышли лучники с зажженными от огня костра стрелами. Под восторженные крики жителей Северного лагеря в воздух взлетели не менее дюжины стрел. Правда, лишь несколько вонзилось в уплывающую лодку, но и этого вполне хватило, чтобы она загорелась ярким пламенем.

Вдруг Аспид почувствовал, как слабые капли дождя начали пощипывать кожу. На небе показалась радуга.

– Смотрите, старый Эйнар идет по дороге в Вальгаллу! – указывая на небо, закричал конунг.

– В Вальгаллу! В Вальгаллу! – разом закричали все собравшиеся. Их голоса в едином порыве сотрясали воздух, и, казалось, что от такой силы земля сейчас разверзнется и поглотит все живое вокруг. Под эти неистовые крики, где-то там старый норманн брел по дороге в Вальгаллу.

***

Аспида привели в большой шатер, украшенный снаружи рунными надписями и узорами. На резном стуле, выдолбленном из пня дуба, восседал конунг Рагнар. Осматривая убранство шатра, Аспид заметил, что кроме стола, стула и стойки с оружием в углу, внутри ничего толком-то и нет. Ни награбленных с набегов богатств, ни роскоши, ни сундуков с золотом… ничего. Рагнар заметил любопытство гостя.

– Что такое? Удивляет, что в моем шатре нет несметных богатств, а в углу не лежит куча награбленного ромейского барахла? Ха, я скажу тебе почему! Когда придет время, мы уйдем отсюда. Вот так, погрузим все, что у нас есть на драккары и поплывем неважно куда: на север или юг, да хоть в бездну Нифльхейма! А здесь мы сожжем все: избы, амбары, даже медовый зал. Только этот шатер отправится с нами, и поэтому я живу в нем, чтобы всегда помнить об этом. Многие уже обустроились здесь, возвели жилища, обзавелись женами, детьми. Но при первом же кличе, они поднимутся в путешествие навстречу новым опасностям!

– Это достойный выбор.

– Это не выбор, это наша жизнь. – Пожилой конунг с интересом осматривал незваного гостя, периодически прищуриваясь, видимо, зрение вождя норманнов потихоньку начинало угасать. – А ты, значит тот, о ком говорил Торгейр? Я представлял себе кого-то покрупнее… Ладно, тем не менее он сказал, чтобы мы приняли тебя как самого дорогого гостя, поэтому отдыхай сколько хочешь, ешь и пей все с нашего стола. Тебе здесь никто не откажет в помощи.

– Благодарю тебя, мне бы только поспать до вечера, затем я отправлюсь в путь.

Конунг чуть заметно закачал головой.

– А ты не теряешь время даром, что ж, делай так, как сочтешь нужным. Торгейр будет ждать тебя на поляне, к которой ведет лесная тропинка. Мой сын Сигурд покажет тебе путь, так же он проводит тебя до своей избы, там ты отдохнешь.

Стоящий рядом с Аспидом Сигурд утвердительно кивнул. Конунг Рагнар еще раз обратился к Аспиду:

– Поспи как следует. Не знаю, как пройдет ваш поединок, но из леса вернется только один. Так сказали боги.

Аспид поблагодарил конунга и вышел из шатра в сопровождении Сигурда. Северный лагерь, потрясенный уходом старого Эйнара, потихоньку возвращался к прежней жизни. Но на Аспида, как и прежде, никто толком не обращал внимания, разве что женщины невзначай с интересом посматривали на внезапно объявившегося гостя.

– Вот и моя изба. – Сигурд показал на солидный дом из сруба. – Здесь ты отдохнешь и наберешься сил, а я пойду. Вечером у нас погребальная тризна по Эйнару, нужно подготовиться. Ты располагайся, чувствуй себя как дома!

Зайдя внутрь, Аспид оценил доброе убранство избы. В печи тлел огонь, на стене висела шкура тура и оружие, кровати были аккуратно заправлены шкурами и льняными одеялами. Поблагодарив Сигурда за гостеприимство, воин Мары упал на одну из кроватей, видимо, охрана ночного покоя Рогнеды все-таки вымотала его. Странно, обычно он всегда с умом расходовал силы, но это ночное бдение, да еще перед битвой со столь грозным противником, — это какое-то помешательство. Почему он тогда остался у ее ложа? Аспид и сам не мог ответить, видимо, это действительно было какое-то помутнение рассудка. Но рассказ женщины о своей жизни, его все же внутренне зацепил. Свою-то жизнь до заключения договора он не помнил, но чувствовал, что слова Рогнеды о том, что они похожи — это не просто пустой звук. Может она права, и действительно иногда намного проще отсечь нить своего прошлого, чем принять то, что есть?

Неожиданный стук в дверь отвлек Аспида от дум и заставил подняться с кровати. Он открыл дверь и увидел на пороге Сигурда в сопровождении какой-то женщины, закутанной в черный платок. Они быстро зашли внутрь.

– Извини, что отвлекаю тебя от отдыха…

Норманнка сняла платок, под которым скрывалось довольно приятное лицо с большими голубыми глазами. Ее взгляд просто впился в ничего не понимающего Аспида.

– Это Ингрид, она еще прошлой зимой потеряла мужа. Она свободная женщина, и хочет разделить с тобой ложе. У нее удивительный дар — ее ласки не отнимают силы, а лечат усталость и придают бодрость. Я оставлю вас одних…

– Подожди, – Аспид жестом остановил уходящего Сигурда, – мне ничего не нужно.

Воин Мары еще раз посмотрел на Ингрид, в глазах которой появились искры какой-то грусти. Нет, было видно, что женщина не держит зла на Аспида, скорее все понимает. Накинув черный платок, она вышла вместе с Сигурдом из избы. Последний ничего не сказал, но было видно, что отказ Аспида остался для него не понятым.

Вернувшись на кровать, он пролежал на ней с добрых пол дня, а затем, понявшись, принялся надевать снаряжение. Меч, никогда не подводивший даже в самых трудных ситуациях; шлем, не раз спасавший жизнь от коварных ударов врага; кожаный доспех, не сильно стеснявший движений и при этом так же оказывающий неплохую защиту. Это все было при нем, больше воину Мары ничего и не нужно.