Волчий след

Что, если это он пытается меня убить?

— Джейн, спокойно, — сказал он, продолжая держать руки поднятыми. Его слова заставили меня паниковать еще сильнее, но я не подала виду.

— Зачем я здесь? — спросила я, и подивилась тому, как нормально звучит мой голос.

— Поговорить? Узнать правду? Понять? Выбирай сама.

Я на миг растерялась. Если бы он сказал что-то вроде: «Умереть? Страдать?», — я бы удивилась меньше. Ридд опустил руки и даже как-то криво улыбнулся. Я только ошеломленно моргала, не в силах что-либо ответить. Страх постепенно сменился любопытством, но Ридд сказал совсем не то, что я рассчитывала услышать.

— Хочешь узнать правдивую историю своей семьи?

— Что?

Ридд дал себе время вдохнуть глубже, пока я отходила от шока.

— Ты знаешь, почему не можешь стать оборотнем?

У меня в груди что-то неприятно зашевелилось. Я с сомнением вглядывалась в лицо Ридда, но ни единая черточка не указывала на то, что он смеется надо мной. Он был абсолютно серьезен и даже опечален.

— Как мне знать, что ты говоришь правду?

— Никак. Тебе вообще не свойственно различать правду, насколько я понял, — ответил Ридд. — Сама решай, хочешь ли ты в это верить.

— Это ты нападал на меня?

— Нет. Я защищал тебя.

Очередное потрясение окончательно запутало все в моей голове. Я прислонилась к двери, выпуская воздух из легких. Ридд не двигался, боялся меня испугать.

— Джейн, я никогда бы не причинил тебе вред. Ради Эммы.

Я подняла взгляд на Ридда. Его глаза сияли знакомой мне нежностью: так Нейт часто смотрел на меня. Безумная догадка взорвала мой мозг, и я попятилась в коридор.

— Мне нужно проветрить голову.

Выскочив из дома, я начала жадно хватать ртом воздух. В глазах собирались слезы, причину которых невозможно было определить конкретно. Я не знала, что должен был чувствовать человек, всю жизнь которого перевернули буквально за минуту.

Хотелось бы не верить Ридду, но я чувствовала нутром — он говорит правду. Ее имя из его уст звучало противоестественно, но честно. От этого хотелось кричать, разреветься прямо здесь, посреди ночи в чужом городе.

Я слышала, как он идет. Хотелось сесть в машину, уехать отсюда и никогда не знать правду. Но я внезапно заледенела, привалившись к машине.

— Джейн.

Мир покачнулся, но я ухватилась за боковое зеркало. Мне понадобилось несколько минут, чтобы заговорить. Голос звучал хрипло и злобно.

— Ты знал Эмму? Давно?

— С восьми лет, — ответил Ридд с грустью. Он выглядел совершенно не тем нахальным и самодовольным парнем, которым притворялся в школе. Сейчас я поняла, что он гораздо старше.

— Кто преследует меня? — спросила я, набирая в грудь воздух и распрямляя плечи.

— Враги твоей семьи.

— Моей семьи? Нейт сказал, что этот человек угрожает мне только из-за него, — вспомнила я, ощущая жгучее негодование.

Идеальный образ Нейта трескался, как фарфоровая статуэтка. Мои предчувствия не обманывали — он постоянно врал. Если он скрыл от меня истинные мотивы преследователя, что еще он мог утаить?

— Нет, этому человеку нужны вы с Лукасом, — ответил Ридд.

— Лукас?! Я ему ничего не говорила.

— Дело не в тебе. — Ридд отвел взгляд, и я поняла, что его следующие слова будут очередным шоком. — Виной тому ваш отец.

— Ты… ты знал и моего отца тоже?

Ридд кивнул, как-то слишком резко. По его лицу я поняла, что Мартин не вызывал у него такой же восторг, как у меня и Эммы. Разговор становился все более невероятным, и я сжала кулак, чтобы привести себя в чувство. Но желанное пробуждение не наступило, и я продолжала стоять, прислонившись к своей машине. Огни Портленда горели у Ридда за спиной.

— Эмма знала, что может случиться. Она попросила меня защищать вас, — сообщил он с горечью в голосе.

Эмма оставила кого-то присматривать за мной? Я безгранично любила свою сестру, но это известие заставило мое сердце сжаться от болезненной нежности. Забота сестры — словно рука, протянутая с того света — перевернула весь мой мир.

Я едва понимала, кому верить: Нейт ненавидел Ридда, но сейчас этот человек говорил о моих родных с таким близким мне трепетом. Однако вставать против Нейта я тоже не хотела. Или мне придется, если Ридд и правда был знаком с Эммой, и Нейт об этом знал?

Нужно было выяснить все по порядку.

— Почему я не становлюсь оборотнем?

Глаза Ридда сузились, пристально всматриваясь в мое лицо. Он не решался ответить и даже обернулся, чтобы посмотреть на город. Это был убедительный жест — повернуться спиной означало дать понять, что он мне доверяет. Я пока была не готова проникнуться взаимным доверием.

— Не знаю, как такое говорить, — сказал Ридд, пожимая плечами. Было видно, что он действительно растерян и сочувствует. Мои легкие сковал страх, не предоставляя мне возможности нормально дышать.

— Просто скажи!

— Тот иммунитет, который не дает тебе стать оборотнем… это волчья кровь.

— Нейт?

Ридд обернулся, в его черных глазах появилась вина. Сомнения шевельнулись в груди. Я уже знала ответ, поэтому не хотела слушать. Казалось, небо и земля столкнулись, сваливая на меня всю боль и страдания последних лет.

— Твой отец.

Слова полетели по воздуху, как сухой лист клена, медленно и плавно оседая в мое сознание. Невероятно, глупо, противоестественно! Мой отец не мог быть оборотнем, нельзя так хорошо скрывать свою сущность.

Человек, который читал со мной книги, целовал перед сном и катал на велосипеде, не мог быть монстром. Это меняло все мои воспоминания, искажало каждый эпизод жизни.

Я не могла говорить. Губы дрожали, по щекам бежали слезы. Даже сущность оборотня не помогала мне справиться с потрясением. Если я когда-нибудь и допустила мысль о том, что Эмма могла быть сверхъестественным существом, то отец никогда не вызывал подозрений.

— Это должно быть очень херовый сон, — сказала я в итоге, отказавшись воспринимать слова Ридда. Запуская пальцы в волосы, я вообще не знала о чем думать.

— Это просто херовая жизнь, — невесело усмехнулся Ридд.

Он был прав. Мороз проступил под одежду — волчье тепло больше не защищало меня. Ужасная действительность атаковала со всех сторон, отрезая пути к отступлению. Могла ли я подумать, приезжая в Реймонд, чем все обернется?

Я едва понимала, что нахожусь в Портленде, держусь ладонями за свою машину, от которой мама всегда отказывалась, и говорю с человеком, который знал и любил мою сестру. Лимит невозможного должен был исчерпаться еще тогда в лесу.