Волшебный пояс Жанны д’Арк
Шрифт:
Не всю.
Не всем.
И эта ее экскурсия, она не случайна…
– Видишь, – со странным удовлетворением произнесла Алиция Виссарионовна. – Хорошо… Я очень на это надеялась…
– На что?
– На то, что ты увидишь. Говорю же, Галина и вправду была очень талантлива. Галочка видела людей и показывала это другим. Вот глянь, – Алиция Виссарионовна развернула Жанну к другому портрету, – Ольга…
Белокурая девушка, которая выглядит если не красивой, то прехорошенькой. Светлая. Яркая… и пустая. Жанна как-то сразу и четко это осознала.
– И Алла…
Не девушка – девочка в синем платье с пышной юбкой, тоже хрупкая и
Хищная.
Почему? Жанна сама не могла бы сказать. Она всматривалась в лицо девчушки, аккуратное, красивое, пожалуй, лицо с правильными чертами… Почему хищная? В глазах есть что-то такое… диссонирующее с красотой, с правильностью, неуловимое. Стоит приглядеться, и это что-то исчезает, расплывается…
– Автопортрет… – Алиция Виссарионовна остановилась перед картиной, на которой была изображена женщина в красном платье, столь ярком, что за платьем этим терялось лицо женщины.
Бледная.
Хмурая, словно ей в тягость позировать. А может, и вправду в тягость, может, портрет этот писан исключительно по настоянию матери, которой хотелось поместить его в семейную галерею. А лицо обыкновенное, круглое, не сказать чтобы некрасивое, но незапоминающееся, размытое точно. Лишь губы выделяются, яркие, в тон платья.
И руки.
Крупные руки, сложенные на коленях, безвольные совершенно.
– Она покончила с собой. – Алиция Виссарионовна отвернулась, и портрет на мгновенье ожил. Жанне показалось, что губы женщины дрогнули, словно она изо всех сил сдерживала неуместную в данных обстоятельствах улыбку.
– Из-за чего?
– Из-за болезни. – Алиция Виссарионовна уже шла к следующему полотну… И снова девочка, и тоже в синем платье, и платье это того же кроя, вот только на излишне полной Валентине сидит плохо. Оно морщит на груди, обтягивает круглый живот, и складочки на боках. В круглом вырезе видны ключицы. И шея кажется короткой, а руки – чрезмерно пухлыми. – Валентина…
– Вы верите, что она…
– Сидела на игле? Помилуй, дорогая, конечно нет…
Валентина… некрасивая… ее, должно быть, часто сравнивали с сестрой, повторяя, что она, Валентина, должна брать пример.
И не есть столько.
И заниматься балетом… или танцами… или чем там занималась Алла, а ведь она занималась, не потому, что любила, но чтобы порадовать бабушку. И доказать свою исключительность.
– Кирилл не понимает, что наша семья не может позволить скандала. Мы сами решаем проблемы…
Ее семья. Она и вправду не считает Кирилла частью этой семьи.
– Валентина была, как бы это выразиться, умной простушкой. С одной стороны – безусловный талант. Но с другой – совершеннейшая наивность… Но из них с Кириллом получилась бы хорошая пара.
– Как из нас?
– Именно, – Алиция Виссарионовна улыбнулась уголками губ. – Видишь, ты все прекрасно понимаешь, Жанночка… Кстати, а вот и Евгения… была самой талантливой из троих… подавала огромные надежды…
Не женщина, а девушка в сером строгом костюме, который ей несказанно идет. Светловолосая и светлоглазая, юная, но в то же время серьезная… Жанна не знала маму такой…
– Я очень на нее рассчитывала. – Алиция Виссарионовна остановилась перед портретом. – Мне она напоминала меня в молодости… не внешне, нет. Я не была такой красавицей, но сила характера… души… Увы, эта сила ее и подвела. С твоим отцом она познакомилась в университете. Она училась на «отлично», и не потому, что я требовала. Нет, у
Женечки в крови было – побеждать… В доме где-то остались ее медали… разряд по плаванию… по шахматам… и танцевала удивительно…Девушка на портрете смотрела сквозь Жанну.
Мама была… такой?
Другой.
Веселой. И жизнерадостной. И даже когда ей про рак сказали, она отмахнулась, ответив:
– Не спешите меня хоронить…
Не спешили, а… получилось.
– У меня были на нее большие планы. Я познакомила ее с хорошим мальчиком… не мальчиком, конечно, он был немного старше…
– Немного?
– На восемь лет. Это вполне приемлемая разница. Сергей имел свой небольшой бизнес и, как принято говорить, твердо стоял на ногах. Мне импонировали его хватка и талант вести дела… Он и собой был хорош весьма. Из них получилась бы красивая пара, если бы не это ничтожество, которое вдруг появилось из ниоткуда.
Голос Алиции Виссарионовны дрогнул. А она ведь до сих пор не простила отцу ни того, что мама ушла из дому, порушив честолюбивые планы Алиции Виссарионовны, ни того, что не вернулась.
– И Евгения вдруг заявляет, что замуж она не пойдет. Видите ли, она не любит Сергея… и он ее тоже не любит… Но какое это имеет значение?
– Огромное…
– И ты туда же! Выбрось эту романтическую чушь из головы. Она хороша в шестнадцать лет, а в твоем возрасте, Жанна, пора мыслить реальными категориями…
Интересно, это какими же?
Свадьба как сделка? Слияние капиталов и деловая договоренность? Вежливость по отношению друг к другу? И в рамках этой вежливости и уважения, которое, вероятно, станет заменой любви, игнорирование маленьких шалостей партнера…
– У Сергея сейчас миллионы…
– У вас тоже. Вам мало?
– Денег никогда не бывает много…
– Но бывает достаточно, – тихо ответила Жанна. И Алиция Виссарионовна рассмеялась хриплым каркающим смехом:
– А ты не настолько безвольное существо, как мне показалось. Есть характер… есть… это хорошо… Да, дорогая, денег бывает достаточно. Но в какой-то момент их может стать мало. И я не собираюсь тебя уговаривать. Ты взрослая. Должна отдавать отчет в том, что каждый поступок имеет последствия. И порой эти последствия можно предугадать… но не всегда – предотвратить…
Она замолчала, но от портрета не отступила.
И Жанна, глядя на маму, думала о том, что так и не поставила памятник… что надо бы заказать его, раз уж теперь она избавилась от гнета долгов… И хорошо бы, чтобы на граните был именно этот портрет.
– Почему за… этого вашего Сергея не вышла, к примеру, Ольга?
– Потому что уже была замужем… отдельная история. Тоже о большой любви… идем… мы ведь сюда не портреты разглядывать пришли… но если захочешь, то их много… есть мои бабка и дед… прабабка… видишь ли, дорогая, сила в нашей семье идет по женской линии… проклятье это или благословение, не знаю, но мужчины если и появляются на свет, то совершенно никчемными… Николай и Игорь.
Мальчишки в одинаковых костюмчиках мышастого цвета.
– Игорек, к сожалению, болен… а Николай – слаб… Боюсь, он скоро умрет…
– Почему?
Болен? Или…
– Потому, дорогая, что мужчины в нашем роду долго не живут. И смерть – это, пожалуй, благословение… Ты же видела Игорька? Уж лучше бы он умер, чем вот так…
Алиция Виссарионовна остановилась перед витриной:
– Вот он… пояс Жанны… cingulum militare, или так называемый рыцарский пояс…
Чего Жанна ожидала?