Волшебный пояс Жанны д’Арк

Жиль слушал молча.

– Тебе сейчас кажется, что я несколько… поторопился, – Гийом взмахнул рукой, – что поспешил со своими страхами… Но она опасна, Жиль. И не сама по себе, а именно тем, что люди в нее верят. И ждут от нее чудес. И будут ждать. И каждое ее слово, помимо ее же воли, станет откровением…

Он тяжко осел и сгорбился.

– Я желал оружия, но сам не понимал, сколь опасно оно… Мы не пойдем на Париж, Жиль.

– Но англичане…

– Не худшее из зол. Король есть… и, если повезет, мы справимся сами.

– И что ты…

– Я придумаю. Что-нибудь придумаю. Только… не говори ей.

Говорить не понадобилось. Жанна все поняла без слов.

– Он меня боится, – сказала она, глядя на небо, и взгляд ее сделался… иным?

Вновь слышит голоса ангелов?

– И не только он. – Жанна грустно улыбнулась: – Ты тоже думаешь, что я опасна.

– Я не знаю, – вынужден был признать Жиль. – Я… я боюсь за тебя, Жанна. Будь осторожней со словами.

– Разве слова способны навредить?

В улыбке ее появилось что-то такое… лукавое?

– А то, чего он так боится… скажи, что когда-нибудь это всенепременно произойдет… и да, он прав, прольется много крови. Погибнут невинные. Но и виноватые проживут не дольше… Мы не выступим на Париж?

– Король…

Жиль осекся.

Не только король. Слишком много оказалось тех, кто думает, как Гийом, боится, что сегодня Жанна освободит Париж, а завтра потребует корону… или не корону, но просто власть.

– Плохо. – Она сказала это, не скрывая печали в голосе. – Скажи ему, что я… я просто хочу помочь. Господь…

– Скажу.

– И я лишь выполню, что мне предначертано. А потом… потом меня не станет.

– Тебе страшно?

Она кивнула.

– Я всего-навсего человек… Ты ведь будешь обо мне помнить?

– Буду.

– Хорошо. – Жанна вновь улыбнулась: – А я стану молиться о тебе, даже там… особенно там.

Она смотрела на небо.

– Ты, главное, знай, что я тебя простила, хорошо?

Ее казнят тридцатого мая на площади Старого рынка в Руане.

Позади останется год бургундского плена и две попытки побега.

Железная клетка. Камера. Допросы и обвинения, которые она отводила с легкостью, раздражавшей что прокурора, что высокий суд.

Прилюдное отречение, вырванное обманом.

И раскаяние.

Молитвы. Надежды. Безнадежность.

Костер будет гореть несколько часов, но по Руану пронесется слух, что и это яростное пламя не коснулось сердца Жанны. Заговорят о палаче, который ушел в монастырь, дабы молитвой и постом испросить у Господа прощения.

О ней будут говорить много и с пылом, споря, кем же была Жанна-воительница, но сходясь в одном: суд, учиненный над ней, не был праведным судом…

Думать?

Уезжать надо… или нет?

Алиции Виссарионовне недолго осталось. И если подождать… месяц или два… два месяца – не так уж и много… даже год – это мелочи, по сути, главное, что старуха рано или поздно умрет, а Жанна получит наследство.

Она заслужила!

Разве нет? Ей не нужны все деньги. Она поделится, и с Ольгой, и с Аллой, пусть Алла и неприятна, но все равно хватит всем. Главное, что дорогие родственники правы в одном: Жанна получит возможность жить так, как хочет.

Школа?

Если она что-то понимала, то она сумеет открыть собственный лицей… будет директором…

И на море съездит. А потом в Прагу… или в Париж… и вообще не обязательно работать.

Дела?

Жанна наймет управляющего, так, кажется, делают… Она просто будет жить в свое удовольствие…

Искушение было велико. Стоило закрыть глаза, как перед ними вставали песчаные пляжи с пальмами и смуглолицыми красавцами, которые наперебой желали услужить Жанне. Да уж, осталось завести альфонса и коллекцию бриллиантов. Хотя нет, коллекция, как подозревала Жанна, имелась. Семейная. С парой-тройкой тяжеловесных реликвий.

Нельзя поддаваться искушению.

Почему?

Потому что нельзя, потому что иначе она, Жанна, утратит себя, как и все остальные в этом доме. Она ведь не желает становиться подобием Ольги или Аллы. Или Игорька, который вовсе безумен. Она… она просто хочет жить.

Разве это плохо?

Жанна разделась, так ничего и не решив.

Завтра. Она подумает об этом завтра.

Сон не шел. Жанна лежала и думала, что даже если она уедет, то убийца, который существует, пусть никто не желает это признать вслух, не отступится. И вне дома Жанну убить проще, а раз так… то стоит ли рисковать?

Протяжный скрип донесся из коридора.

Звук был мерзким, ноющим, будто кто-то не то плакал, не то скулил. Кто? И глупо выходить… просто оставили открытым окно… два окна… и сквозняк тревожит двери. Или еще что случилось, столь же безопасное… или убийца идет.

Эта мысль заставила Жанну окончательно выйти из дремы.

А ведь и вправду, он способен прийти сегодня. Сейчас. Дождаться, пока все уснут и… Кирилл обещал защиту, но он наверняка обижен. В отличие от прочих, он дает себе труд скрывать истинные чувства, вот только Жанна знает правду.

Он думал, что получит все, а в результате…

…И если Николай прав, то Кирилл сам может быть убийцей…

…Или не быть, но позволить убить Жанну…

…Почему нет? И руки марать нет нужды, достаточно просто отвернуться своевременно…

Звук донесся вновь, но из другого места.

И все-таки было в нем что-то потустороннее… Нет, Жанна в привидения не верила. Впрочем, в темноте это неверие пошатнулось, прибавив к иным страхам еще иррациональный.

Холодно как.

И сквозняком по ногам тянет… и Жанна не помнит, заперла ли дверь. Слишком замечталась… пляжи, смуглолицые красавцы, бриллианты… Вот окочурится в собственной постели теперь.