Вопреки терзаниям

Долгое время я не вспоминал о старой травме, но спустя полчаса от начала заезда почувствовал острую боль в районе коленной чашечки. Вот тебе и отсутствие постоянной нагрузки! Во время тренировок колено не беспокоило, а сейчас и поездка на велосипеде для моих мышц и суставов казалась настоящим испытанием.

Пока окончательно не выбился из сил, я попросил ребят притормозить и сделать небольшую передышку. Как бы они ни храбрились, я буквально услышал коллективный вздох облегчения, а после выдохнул и сам.

Сполз с велосипеда, оставил его на обочине, а сам направился к поляне, чувствуя, как влажная от росы трава щекочет лодыжки. Не выдержав, осторожно опустился в траву, машинально потер беспрестанно ноющее колено. И почему оно подвело меня именно сегодня, нам ведь и обратно придется проехать по тому же маршруту.

Я оперся ладонями о землю и запрокинул голову, глядя на такое ясно-голубое небо. Ни одного облака, солнце приятно согревало кожу, а запах...и пусть я живу в частном доме, но природа в пределах городской суеты несравнима со здешними красотами. Будто совершенно иная реальность. Я и не заметил, как от наслаждения прикрыл глаза.

Только когда послышалось шуршание травы, щурясь от яркого солнца, я уставился на приближающуюся ко мне фигуру. С трудом сфокусировал зрение на дальних предметах и на обочине обнаружил одного лишь Алмаза.

— А где девочки? — спросил я Серегу, когда тот с тяжелым вздохом плюхнулся в траву рядом со мной.

— А ты догадайся, — хитро ухмыльнулся он, бросая мне бутылку воды. Затем переключил внимание на Алмаза: — Опять фоткаешь?

— Не подумал взять фотоаппарат, — ответил парень с застенчивой улыбкой и продолжил съемку.

Он заснял панораму леса на камеру мобильного и, сияя от восторга, перевел взгляд на горизонт. Его лицо с прекрасными ангельскими чертами осветило полуденное солнце, легкий ветерок трепал светлые волосы, а глаза светились странным блеском.

Я усилием воли заставил себя отвернуться.

Сделав пару глотков желанной воды без газа, закрутил крышку и положил бутылку рядом. Серега дергал травинки, покусывая их и тут же выплевывая, с задумчивым видом поглядывал в сторону Алмаза. Только тогда я понял, что мы сидим во влажной траве посреди лесной глуши, а на лице друга не дрогнул ни один мускул.

— А как же тараканы?

— Да пофиг, — хмыкнул Серега, выбрасывая очередную травинку.

Внезапно из-за кустов выскочили Нина и Олеся, запыхавшиеся и с округлившимися глазами, точно за ними гнались голодные волки. Нина вдруг пихнула подругу, а сама едва не налетела на стоящего на обочине Алмаза. Она схватила парня за запястье, извиняясь, только потом заметила в его руках телефон.

Олеся бормотала себе что-то под нос, прыгая на одной ноге, чтобы вытряхнуть из кроссовки будто тонну песка. Завязав шнурки, она присоединилась к просмотру фотографий. Так у этой троицы и завязалась увлекательная беседа, к которой мы перестали прислушиваться.

— Что между вами? — прошептал Серега, хотя вряд ли они могли нас слышать.

— Сам не знаю.

Я снова взглянул на Алмаза, когда они с Ниной над чем-то весело рассмеялись. Он так хорошо держится, стал определенно более уверенным, чем раньше, еще до трагедии. Я невольно испытал укол обиды. Ошибочно считал, что благодаря мне и общению с нашей компанией Алмаз наконец раскрепостился, а в итоге по-настоящему свободным и беззаботным он стал лишь вдали от всех нас.

Вдали от меня . Ведь я и вправду душил его своей чрезмерной опекой.

— Тот вечер мы провели вместе, ну, я рассказывал, — продолжил я полушепотом, зная, что в противном случае Серега все равно не оставит эту тему. — А потом мы, кажется, хотели поцеловаться, я так и не понял.

— Да ну? Об этом речи не было! И что?

— Да ничего. Мы вовремя остановились, дальше стало бы только хуже. Я понятия не имею, Серег, что со всем этим делать. Я столько месяцев страдал без него, каждую минуту мне хотелось все исправить, чтобы только он вернулся. А потом я стал жить своей жизнью, привык к мысли, что как прежде уже не будет, и тут бац: он приезжает. Как мне реагировать?

— Так, подожди. — Серега принял более удобное положение, что меня слегка насторожило — значит, разговор не будет коротким. — Сейчас-то ты чего хочешь? Начать все заново?

— Не знаю, возможно ли это.

— Неправильный ответ, Федук. Забудь про эти «возможно». Ты хочешь быть с ним или нет?

— Так он уезжает на днях, какой в этом смысл? Если даже представить, что у нас что-то снова может получиться, то как же быть с расстоянием?

Серега резко втянул в себя воздух, всерьез задумавшись над сложившейся ситуацией. Обычно после такого он советовал нечто стоящее, но в этот раз просто пожал плечами.

— Может, поговоришь с ним? Ты не знаешь о его желаниях, а он, наверное, гадает, что у тебя на уме. Вы хоть обсуждали то, что случилось?

— Нет. Я боюсь.

— А зря. Сам же сказал: Алмаз скоро уезжает. Если ты ничего не предпримешь, потом будешь локти кусать, братишка. Хватит уже рассуждать, пора переходить к действиям.

— Возможно ли строить отношения на расстоянии?

— Господи, он же не за границей живет. Конечно, возможно, — Серега весело ухмыльнулся, но, поймав мой взгляд, тут же помрачнел. — Тоже подумал о них . В общем, просто не теряйте связь, дружите, да что угодно, не знаю, но опять разрывать общение — на хрена? Алмаз же прикольный парень, спокойный, уравновешенный. С ним и ты становишься, ну как это сказать, более адекватным, что ли.

— Чего? То есть без него я псих? — я не удержался от смешка, несмотря на то что прозвучало это довольно обидно.

— Да нет, блин! Говорят же, что у каждого человека есть своя половинка, типа якорь, который помогает держаться на плаву, уравновешивает. Кто знает, может, Алмаз и есть твой якорь, не думал?

Я с потрясением уставился на друга, до последнего уверенный, что он попросту насмехается. Как же непривычно слышать подобное из уст человека, кто всегда презирал само лишь понятие любви, не верил в искренность между людьми в целом. А сейчас он рассуждал так, словно и сам когда-то испытывал нечто похожее.

— Признайся, что ты просто стебешься надо мной, потому что иначе я подумаю, что у тебя поехала крыша, — я поморщился, когда Серега звонко рассмеялся над моими словами. — Окей, а где же твой якорь тогда? Кто тебя уравновешивает?

— Меня? — Серега указал пальцем себе в грудь, продолжая посмеиваться теперь уже над выражением моего лица. — Меня ничто не способно уравновесить. Хотя иногда — только чуть-чуть — мой порыв сдерживаете вы с Гришей.

— Вместе мы — власть и сила, — процитировал я любимую фразу Гриши, и Серега, смеясь, рухнул спиной в траву.